Элемента.М
Шрифт:
– С твоей стороны на тумбочке стоит лампа. Включи ее!
– сказала Ева.
Дэн пошарил рукой и наткнулся на висящую веревочку с бусинкой. Как в одной известной сказке он потянул за веревочку, но просто включился свет. Он был здесь. Он не хотел ей пока говорить, но и притворно охать "Так вот где ты живешь!" тоже не стал.
Они пошли по комнате, встав каждый со своей стороны кровати. Дэн включал свет. Ева ходила как чужая. Наверно, если бы они пришли днем, если вообще это появление можно определить словом "пришли", Ева чувствовала бы себя лучше. Но вечером ее любимая квартира казалась ей чужой, неуютной, нежилой и просто какой-то заброшенной. Она чувствовала запах ванилина и первый раз он ее ничуть не порадовал. Даже наоборот, почему-то вызвал стойкую ассоциацию с похоронным бюро.
– Ты чувствуешь запах?
– спросила она и тут же поправилась, - Нет, не так! Я должна чувствовать запах?
– Да, ты можешь!
– ответил Дэн, - Пахнет выпечкой!
– Ванилином, - согласилась она.
Дэн думал она обрадуется.
– Это точно твоя квартира?
– спросил он на всякий случай.
– Да, моя, - кивнула она, - Но она выглядит как-то странно.
– Это потому что ты в другом измерении, - пояснил Дэн.
– Оно искажает действительность.
– Все как-то мрачно, серо, неуютно, - Ева загрустила.
– Давно ты здесь живешь?
– решил как-то разговорить ее Дэн.
– Не очень, - уклончиво ответила Ева, - и до сегодняшнего дня она мне очень нравилась.
– Я должен выдохнуть, чтобы зафиксироваться в твоей квартире, - пояснил он, - Тогда я в любое время смогу сюда вернуться и встретить, например, курьера с твоим платьем.
– Вижу, у тебя есть план, - сказала она все еще грустно.
– У меня вообще на тебя большие планы, - сказал он, заглядывая ей в глаза, - И я очень надеюсь, что ты не будешь против.
Он выдохнул и больше ее не видел. Конечно, ему не надо было здесь повторно фиксироваться, но он пока решил ей не говорить.
Ева смотрела, как он ходит по ее квартире. Наверно, ей надо уже поверить ему. Наверно, нужно уже поверить, что чудеса случаются. И то, что с ней произошло иначе как чудом она не могла назвать. Нет, не то, что она какая-то инопланетянка с планеты людей с синими глазами. Это такие мелочи! Чудом было то, что этот «красивый как Нил и надежный как Питер» (кажется, это из рекламы какого-то банка про сериал «Белый воротничок») парень имел на нее, Еву, большие планы. И он определенно умел поднимать ей настроение.
Она еще не успела сполна насладиться предыдущим моментом, а он уже вернулся. И он ее обнял, но в голове ее на это его прикосновение возникла только одна ассоциация и она продекламировала вслух:
Он мне сказал: Я верный друг!
И моего коснулся платья...
Как не похожи на объятья
Прикосновения этих рук.
Так гладят кошек, или птиц,
Так на наездниц смотрят стройных...
Лишь смех в глазах его спокойных
Под легким золотом ресниц.
– Ахматова?
– спросил он.
Ева кивнула. Она процитировала не все стихотворение.
– Да, в этом другом измерении совсем по-другому ощущаешь прикосновения, - печально согласился он.
– Я думала это потому, что у меня нет тела, - сказала она и вдруг в ужасе уставилась на свою руку, - Кто-то взял меня за руку!
Дэн увидел, как сильно она испугалась.
– Ева! Спокойно! Спокойно и тихо! Мы возвращаемся!
Они так и вернулись в палату, обнявшись. И замерли, не дыша посреди этой больничной палаты. На самом деле дышать или не дышать - это было неважно в другом измерении. Просто это была привычка тела, которую почему-то помнила и Евина душа. И они затаили дыхание. Но это снова была медсестра. Не Даша, но и не Губастая рыба. Она принесла капельницу и пыталась разбудить крепко спящую Еву. Ну, очень крепко спящую. Она вопросительно посмотрела на Дэна, он согласно кивнул. Она вернулась и открыла глаза.
– Ева, как же крепко ты спишь!
– удивилась эта Третья.
– Это все ваши лекарства, - попыталась оправдаться Ева.
– Да я их только принесла, - удивилась медсестра.
И она присела на кровать и перетянула измученную Евину руку жгутом. Ева отвернулась, чтобы не видеть, как она будет втыкать в вену здоровенную иглу. Ей не было особенно больно, но все капельницы по три раза в день ставили в одну и ту же здоровую руку, и на этой небольшой вене уже не было живого места. Один большой сплошной синяк. Ева не видела, но Дэн тоже все это время смотрел на ее несчастную руку. Когда Третья медсестра вышла, Дэн всем своим телом приземлился из ниоткуда на ее кровать.
– Почему ты мне ничего не сказала?
– чуть ли не закричал он.
– О чем, Дэни? Господи, что ты орешь!
– возмутилась она.
– У тебя же флебит! Они что ставят тебе холодный раствор?
– пытал он Еву.
– Дэн, прости, я ничего в этом не понимаю, - взмолилась она, - Но мне не больно, если ты об этом.
Она показала на свою опухшую руку.
– Просто все время мне ставят капельницы в одну и ту же руку и, мне кажется, что у этой вены есть предел.
– Прости меня!
– сказал он и прижался щекой к ее кисти, свесившейся с края кровати.
– Тебе не за что извиняться!
– она погладила его по волосам, - Тебе, правда, не за что извиняться.
Он смотрел на нее как побитая собака. Ева хотела было спросить не издевается ли он, но ее сердце так стучало в груди, что ей показалось она не сможет его перекричать. В голове тоже зашумело. От этих капельниц так невыносимо хотелось спать…
Глава 7. В прошлое
И снова утро. Утром у Евы было такое ощущение что целый день всей своей тяжестью в 16-18 тонн-часов наваливался на нее и давил. И чем меньше оставалось до его конца, тем эта ноша становилась легче, и Евино настроение неизменно от этого к вечеру улучшалось. Но сейчас было такое раннее утро! И Дэн снова спал в неудобной позе в своем жестком кресле. Дежавю. Ева закрыла глаза в надежде, что ей это снится. И снова открыла их. Дэн спал. Утро. Ничего не изменилось. Может она переместилась во времени? Она бы не удивилась. Ева потрогала повязку. Нет, не повязка, новый корсет. Ева осмотрелась по сторонам в поисках чего-нибудь потяжелее. Увидела тапочки. Сойдет! Если сейчас зайдет эта Губастая рыба и прикоснется к ее парню, Ева швырнет в нее тапок, который она так нагло пинала. Но никто не приходил. Дэн спал. Она тихонько вылезла из-под одеяла и подошла к окну. Заснеженные деревья. Прикрытые снежными шапками дома. Зима. И деревня, в которой она провела целую летнюю жизнь, но лишь несколько раз была зимой. Деревня, которую она любила еще до того, как узнала Дэна. Которую она любила еще до того, как узнала, что такое вообще любовь. Ей нестерпимо захотелось выйти. Сейчас! В снег, в мороз, в это темное утро! И сделать хотя бы один живительный глоток этого деревенского воздуха и услышать эту настоящую, ничем не потревоженную тишину.
Она открыла окно. И закрыла глаза. Запах дыма - наверно, где-то уже топили печку. Далекий гудок поезда. Та-так, та-так! Она могла на слух отличить товарный поезд от пассажирского. Это шел товарняк. Она почувствовала, как Дэн тихонько подошел сзади.
– Скажи, я могу вернуться в прошлое?
– спросила Ева, не надеясь на положительный ответ, просто именно этого она сейчас хотела больше всего на свете.
– Только, если сильно захочешь, - сказал он, словно прочитав её мысли, и прикрыл ее собой от холодного воздуха.