Эльф из Преисподней. Том 3
Шрифт:
При моём приближении запертые рабы в ужасе забились в дальний угол.
У прутьев клетки застыла лишь одна фигура. На ней висели замызганные лохмотья, от которых ощутимо попахивало. Обрывки одежды не скрывали ни многочисленных следов побоев, ни струпьев, ни свежих и застарелых шрамов. Короста из грязи и высохшей крови скрывала добрую часть тела. На лбу торчали пеньки оторванных рогов, одного уха недоставало, а короткие волосы слиплись и торчали во все стороны.
Глаз у моей собеседницы не было. Не оттого, что их выкололи; просто конкретно эта
Передо мной стояла лилит. Когда-то красивая, а ныне — обломок самой себя. Тонкий хвост, усеянный язвами, обвивал одну ногу незнакомки.
— Ты, случаем, не знакома с Верилией? — пришла в голову странная мысль.
Лилит поморщилась, и это усилие едва не свалило её в кучу лежалой соломы. Она вцепилась в решётку, чтобы не упасть. Тем не менее в её словах звучала живость, резко контрастировавшая с незавидным положением.
— Нет… Какая ещё Верилия?.. Слушай: если хочешь попасть во дворец, вытащи меня. Я проведу тебя к покоям наместницы. Мне известен тайный ход. От тебя потребуется всего-то прикончить её и свалить через портал, который я открою. Легче лёгкого.
От неё исходило неуловимое чувство чего-то знакомого. Я потянулся к нему, и наваждение исчезло — скрылось так резко, что должно было навести меня на мысль, что мне почудилось. Но лишь пробудило подозрения.
Эта лилит что-то скрывала. Впрочем, если она раньше правила Лошупо, тайнами она была забита под завязку. И ни одна не уберегла её от позорного заключения в борделе для садистов.
Я прикинул все за и против. Холодная логика подсказывала, что верить измученной дьяволице, готовой наплести что угодно, лишь бы её выпустили, нельзя. Но чутьё… чутьё никак не желало отпускать странного чувства, испытанного несколько мгновений назад. Оно утверждало, что рабыня могла пригодиться.
И заодно заявляло, что эта развалина, которая чуть не умерла от того, что скорчила рожу, опасна.
Это напоминало вызов. Я не любил проходить мимо вызовов.
С громким лязгом решетчатая дверь распахнулась. Несмотря на мои ожидания, рабы не ломанулись наружу — их воля была смята столь тщательно, что ни о какой тяге к свободе не шло и речи.
Исключением стала лилит. Она немедленно проковыляла ко мне, держась заметно бодрее, чем минуту назад. Воодушевление от перемен? Или она притворялась более измученной, чем была на самом деле?
— Я Мино, — бросила лилит и потащилась к выходу. Даже не остановилась возле меня.
Что ж, повадки у неё были поистине королевские. Хотя дьяволы физически не были способны к благодарности. И вытащил я её не ради того, чтобы она рыдала от избытка чувств, целуя мне ботинки.
— Что бывшая наместница забыла в публичном доме?
— Становилась ближе к народу. Разве не очевидно? Падаль, которая меня свергла, решила поизмываться надо мной. Продала сюда с наказом не убивать, но как следует помучить. Заставить молить о смерти.
— Что-то мне подсказывает, что она не преуспела.
— Отнюдь. Я еженощно думаю о смерти. О том волшебном миге, когда плюну на труп Лилитины.
Несмотря на громкие слова, по лестнице Мино взбиралась, опираясь на мою руку. На середине дороги мне наскучило таскаться с ней, придерживая под локоть, и я взвалил лилит на плечо. Она был лёгкой, костлявой и хрупкой.
Первые минуты лилит страшно ругалась. Затем смирилась, благо для борьбы всё равно сил всё равно не имела, да и пошли мы значительно быстрее.
Пока мы поднимались, я внутренне готовился к тому, что она попытается вцепиться мне в горло или иным способом избавиться от намечавшегося возврата долга. Но Мино бездействовала. Это тревожило. Она была достаточно умна, чтобы сообразить, что без меня у неё не получится выбраться.
А я не любил разумных, которые корчили из себя умников.
Оставив внизу клетки с рабами, которые так и не выбрались на волю, мы двинулись дальше. Но не к выходу. Я направился к кабинету хозяина борделя, которого должна была проведать Верилия.
— Куда? Выход не там! — зашипела Мино.
Отсутствие глаз не мешало ей ориентироваться и строить из себя всезнайку. Я уже упоминал, что терпеть не могу умников?
Заткнув лилит рот обрывком её тряпья, я сказал:
— У меня осталось незаконченное дельце.
И всё на этом. Мино, конечно, от ярости едва не задохнулась (а может, в удушье сыграла свою роль засунутая слишком глубоко ткань). Однако меня её неудовольствие не беспокоило.
Если начистоту, я провоцировал её. Вынуждал проявиться вновь то странное присутствие, практически безупречно скрытое под образом умирающей невольницы.
Но Мино надёжно таила свои секреты.
Чего нельзя было сказать о запахе. Глаза быстро заслезились от близкого присутствия лилит, которая последний раз мылась, наверное, лет триста назад. Я стащил с ближайшего тела куртку и накинул её на Мино.
В отличие от моих настенных художеств с внутренностями дьяволов, Верилия действовала аккуратно. В основном подбирались ближе и метила в горло — практически все встреченные трупы зияли второй улыбкой. Кое-где ей приходилось повозиться, однако её тела всё не попадалось. Из чего следовал вывод, который одновременно радовал и волновал: по части убийств суккубе было мало равных. Спиной у ней лучше не поворачиваться. Вдруг вздумает отыграться за унижения?
Как хорошо, что я заранее продемонстрировал, что со мной лучше дружить. Воистину, нет предела моей мудрости.
Телохранители, охранявшие вход в кабинет, валялись друг на друге в луже крови. Дверь была приоткрыта. Я переступил через неё и вошёл внутрь.
Сутенёры, даже высокого пошиба, тяготеют к безвкусице чрезмерной роскоши. В этом я убедился, оценив и стены, на которых висели расшитые золочёнными нитями ковры, и отполированную до блеска золотую мебель. Подумать только, даже барельеф, на котором были изображены два дьявола в непристойной позе, и тот был покрыт позолотой. Предсказуемо, банально и пошло. За одно это полагалась смертная казнь.