Элохим
Шрифт:
Чего же добивался Азаз-Эл? Он убеждал его уже сегодня идти к Анне. Зачем? Тогда как его близнец сказал: лишь через тридцать дней. Даже указал точное время и место.
Элохим вспомнил слова царя Мелхиседека: отныне каждый прожитый тобою день есть исполнение Великого Тайного Предсказания. Стало быть, Азаз-Эл хотел нарушить ход событий. Переместить во времени событие, предназначенное случиться через тридцать дней, назад, на сегодня, и вызвать тем самым совершенно другую цепь событий. Стало быть, дело не в Адаме, а в Великом Тайном Предсказании. Стало быть, Азаз-Эл хотел
Элохим облегченно вздохнул.
Уже наступил вечер. Исчезла в темноте линия горизонта, исчез город, исчезли деревья на склоне горы и в долине Кедрон. Элохим ощутил себя в океане темноты, освещенном бесчисленными мерцающими звездами над головой и мигающими огоньками внизу в городе.
Внезапно вспыхнули огни Храма, высветив в темноте его ровные прямоугольные очертания. Он напоминал ярко освещенный корабль, словно плывущий в воздухе. Следом одновременно зажглись огни по всей длине городских стен. И до него донесся единый возглас многотысячной толпы «Hal-El lu-yah!!!». Мурашки пробежали по коже. Выступили слезы.
Быть может, настал час испытания. Испытания, которое происходит лишь однажды в жизни. Выдержит ли он его?
Он встал, поднял голову и посмотрел вверх. Мерцали мириады звезд. Безразлично. Потемнело в глазах. Лишь ступнями ощущал землю. Стало жутко одиноко. Ему хотелось ухватиться за что-то. И он нащупал скалу у пещеры. Ощутил ладонью ее леденящий холод. Скала. Холод. Гора.
– Гора!? – он повторил вслух. – Как же я мог забыть, – прошептал Элохим. – Это же гора Соблазна!
После оглушительного «Hal-El lu-yah!» люди в Храме обратились друг к другу с поздравлениями. Они делились друг с другом своими впечатлениями, любовались вместе красотой иллюминации над стенами Храма и города. Затем стали расходиться. Толпа медленно стекалась к Тройным воротам. Второй день Хануки подходил к концу.
Между тем день еще не кончился для многочисленных священнослужителей. Им предстояла большая работа по приведению территории Храма в порядок.
Во Дворе священников, стоя на первой из двенадцати ступенек перед входом в Святилище, Симон бен Боэтий высказывал свои замечания двум мемунехам, которым предстояло их облечь в язык четких распоряжений и спустить вниз по всей пирамиде храмовой власти.
Еще перед вечерней службой помощники Первосвященника распространили среди членов Синедриона его решение созвать собрание после Тикким Хатзотa [27] .
Теперь члены Синедриона недоуменно спрашивали друг у друга: почему так поздно ночью? В чем спешка? И только Второсвященник догадывался об истинных причинах внезапного созыва Синедриона.
Когда Йешуа бен Сий рассказал ему о случившемся перед домом Первосвященника, он ответил коротко: «Теперь жди Синедриона. Симон не из тех, кто попусту теряет время». Случилось худшее, самое нежелательное. Контроль над событиями перешел к Коген Гадолу. И Сеган ХаКодешим осознавал, что вернуть его будет сложно.
27
Tikkim Hatzot –
Второсвященник в сопровождении Йешуа бен Сия направился к Воротам освещения. Но когда они проходили мимо Первосвященника, тот остановил его.
– Иссаххар, одну минуточку!
Первосвященник сошел со ступеньки и подошел к ним.
– Очень расстроился самовольным поведением Иосифа. Решил его примерно наказать. Между тем, Храм может подыскать ему замену. Если, разумеется, не возражаешь.
– Нет, не возражаю. Будь любезен. И заранее благодарен тебе за это.
– Я так и предполагал. Ну что ж, увидимся в Синедрионе.
Второсвященник и Йешуа бен Сий отошли от Первосвященника.
– Рабби, зачем вам еще один Иосиф?
– Нужен. Я примерно знал всех доносчиков в своем доме. Знал, кто кому стучит. Кто Симону, кто Ироду, а кто римлянам. Но, признаюсь, никак не подозревал Иосифа. Доверял ему больше, чем другим. Казался мне порядочным многообещающим юношей из благородной семьи. Увы, ошибся. На ошибках никогда не поздно учиться. Даже мне, старику. А потом, они все равно кого-то пришлют взамен. Пусть посылают нового Иосифа. Зато буду знать, кто есть кто.
Не только дом Второсвященника, но весь город был опутан густой сетью доносчиков. И таких сетей было несколько. Храм располагал самой большой из них. Меньшую сеть держал в своих руках царь Ирод. Еще меньшей довольствовались римляне. Почти каждый третий горожанин был доносчиком и многие из них двойными и тройными. Люди жили в непреходящем страхе. Особенно боялись Тайной службы царской безопасности, которую возглавлял Ахиабус, двоюродный брат царя Ирода. Город был полон слухов об изуверских пытках в подземельях дворцовой Крепости. И потому горожане постоянно опасались прилюдно высказывать свое мнение.
Лишь только Дура-Делла пользовалась роскошью свободы слова. Но даже она в своих проклятиях, обращенных к небу, благоразумно обходила молчанием имена Первосвященника, царя, императора и Ахиабуса.
Люди настолько сжились с постоянным страхом, что не могли себе представить иную жизнь. А наиболее остроумные относились к жизни в Иерусалиме по-философски, с юмором. Г.П. однажды, лукаво подмигнув, сказал Йешуа бен Сию:
– Если посадить трех иерусалимцев вместе в одну комнату, то на следующий день один из них станет лидером, другой шестаком, а третий стукачом.
Второсвященник и Йешуа бен Сий подошли к воротам.
– Рабби, где намерены отдохнуть до Синедриона? В Храме или дома?
– Пожалуй, останусь тут. А ты иди домой.
– Приду за вами к концу Синедриона.
– Будет очень поздно. Впрочем, решай сам.
После ночной молитвы семьдесят один член Синедриона собрались в Лискат ХаГазитe [28]
28
Liskat HaGazit – Дом Тесаных камней.
Конец ознакомительного фрагмента.