Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

Гегель Георг Вильгельм Фридрих

Это чистое бытие есть чистая абстракция и, следовательно,

абсолютно–отрицательное, которое, взятое также непосредственно, есть

ничто.

УЧЕНИЕ 0 БЫТИИ

149

Примечание. 1) Из этого вытекает второе определение абсолютного,

согласно которому оно есть ничто. Это определение на самом деле

содержится в утверждении, что вещь в себе есть нечто неопределенное, нечто

совершенно бесформенное и, следовательно, и бессодержательное; оно

содержится

также и в утверждении, что бог есть лишь высшее существо

и больше ничего, ибо в этом утверждении он берется именно как такая

же отрицательность; та же абстракция — то ничто, которое буддисты

делают принципом всего, равно как и последней конечной целью и

последним предметом всего. 2) Если противоположность взята

в этой непосредственности как бытие и ничто, то кажется очень

странным, что эта противоположность уничтожается, и поэтому

пытаются фиксировать бытие и предохранить его от перехода. При

размышлении не может не притти на ум, что нужно найти для бытия твердое

определение, посредством которого мы могли бы отличить его от ничто.

Бытие, например, принимают как пребывающую во всех изменениях,

допускающую бесконечное количество определений материю и т. д.,

или же принимают его без дальнейших околичностей как какое-

нибудь единичное существование, как первый попавшийся чувственный

или духовный предмет. Но все такие дальнейшие и более конкретные

определения уже не оставляют бытие чистым бытием, таковым, каково

оно непосредственно есть вначале. Лишь в этой чистой

неопределенности и благодаря ей оно есть ничто; оно невыразимо, и его отличие от

ничто есть одно лишь мнение.

Очень важно здесь только ясно сознавать истинный характер этих

начал, сознавать именно, что они представляют собою только и

исключительно лишь пустые абстракции и каждое из этих двух начал

столь же пусто, как и другое. Инстинктивное влечение находить в бытии

или в обоих определениях устойчивое значение и есть именно та

самая необходимость, которая заставляет бытие и ничто двигаться

дальше и сообщает им истинное, т. е. конкретное, определение. Это

поступательное движение есть логическое выведение, излагаемое

в дальнейшем развитие понятия. Размышление, находящее для этих

начал более глубокие определения, есть логическое мышление,

которым порождаются такие определения, но не случайным, а

необходимым образом. Каждое дальнейшее значение, которое они получают,

должно поэтому рассматриваться лишь как более точная

спецификация и более истинное определение

абсолютного; такая спецификация

уже более не представляет собою пустой абстракции, подобно бытию

и ничто, а есть некое конкретное, в котором оба, бытие и ничто, суть

150

моменты. — Высшей формой ничто, как взятого отдельно принципа, была

бы свобода, но свобода есть отрицательность, лишь поскольку она

углубляется в себя, чтобы достигнуть величайшей интенсивности, а

сама по себе есть утверждение, и как раз абсолютное утверждение.

Прибавление. Бытие и ничто пока еще лишь должны быть различны,

т. е. их различие существует пока лишь в себе, но оно еще не положено.

Когда мы вообще говорим о некоем различии, мы этим предполагаем

две вещи, каждая из которых обладает определением, которым не

обладает другая. Но бытие есть как раз то, что совершенно лишено

определений, и ничто есть такое же отсутствие определений. Различие между

ними есть, следовательно, лишь различие мнимое, совершенно

абстрактное различие, которое вместе с тем не есть различие. При всех других

различиях у нас всегда есть также и общее, объемлющее собою эти

различные вещи. Если мы, например, говорим о двух различных видах,

то род есть то, что обще обоим видам. Мы говорим также: существуют

природные и духовные сущности. Здесь сущность есть то, что обще

им обоим. Но различие между бытием и ничто не имеет общей почвы,

и именно поэтому оно вовсе и не есть различие, — оба определения

представляют в данном случае одну и ту же беспочвенность. Если

бы на это возразили, что и бытие и ничто суть ведь мысли, и мысль,

следовательно, есть то, что обще им обоим, то возражающий упустил

бы из виду, что бытие не представляет собой особенную, определенную

мысль, а является, наоборот, еще совершенно неопределенной мыслью,

которая именно вследствие этого неотличима от ничто. Бытие часто

представляют себе как абсолютное богатство, а ничто, напротив, как

абсолютную бедноть. Но если, рассматривая весь мир, мы говорим:

все есть, и не говорим ничего больше, то мы опускаем все определенное

и мы имеем, следовательно, вместо абсолютной полноты абсолютную

пустоту. Это применимо также и к определению бога как чистого бытия,

каковому определению с одинаковым правом противостоит определение

буддистов, что бог есть ничто, — определение, выводом из которого

является утверждение, что человек становится богом посредством