Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
Шрифт:
реальностью божественного понятия. Но часто говорят о реальности
еще и в другом смысле и понимают под нею то, что нечто ведет себя
соответственно своему существенному определению или своему
понятию. Так, например, говорят: это— реальное занятие или это —
реальный человек. Здесь речь идет не о непосредственном, внешнем
существовании, а, скорее, о соответствии некоего существующего своему
понятию. Но понимаемая в этом смысле реальность
отличается от идеальности, с которой мы ближайшим образом
познакомимся как с для–себя–бытием.
§ 92.
?) Бытие, фиксированное как отличное от определенности, как
в~себе–бытие, было бы лишь пустой абстракцией бытия. В наличном
бытии определенность едина с бытием, и вместе с тем она, положенная
как отрицание, есть граница, предел. Инобытие есть поэтому не некое
безразличное наличному бытию, находящееся вне его, а его собствен-
УЧЕНИЕ 0 БЫТИИ
159
ный момент. Нечто, благодаря своему качеству, во–первых, конечно,
и, во–вторых, изменчиво, так что конечность и изменчивость
принадлежат его бытию.
Прибавление. Отрицание в наличном бытии еще непосредственно
тожественно с бытием, и это отрицание есть то, что мы называем
границей. Лишь в своей границе и благодаря своей границе нечто есть
то, что оно есть. Нельзя, следовательно, рассматривать границу как
лишь внешнее наличному бытию; она, наоборот, проникает все
наличное бытие. Понимание границы как лишь внешнего определения
наличного бытия основано на смешении качественной границы с
количественной. Здесь речь идет пока о качественной границе. Если мы,
например, рассматриваем участок земли величиной в три моргена, то
это — его количественная граница. Но этот участок земли есть, кроме
того, луг, а не лес или пруд, и это составляет его качественную
границу. — Поскольку человек хочет быть действительным, он должен
вести какое–нибудь определенное существование, и для этого он должен
ограничивать себя. Кому конечное слишком претит, тот не достигает
никакой действительности, а остается в области абстрактного и
бесследно истлевает внутри себя.
Присматриваясь ближе к границе, мы находим, что она
заключает в себе противоречие и, следовательно, оказывается диалектичной.
Граница именно составляет, с одной стороны, реальность наличного
бытия, а с другой стороны, она есть его отрицание. Но, далее, граница,
как отрицание нечто, есть не абстрактное ничто вообще, а сущее
ничто или то, что мы называем неким другим. Мысль
влечет за собою мысль о другом, и мы знаем, что имеется не только
нечто, но также еще и другое. Но другое не есть то, что лишь мы находим,
так что нечто могло бы мыслиться также и без него, а нечто есть в себе
другое самого себя и в другом для него делается объективной своя
же граница. Если же мы теперь поставим вопрос, в чем состоит
различие между нечто и иным, другим, то окажется, что оба они суть одно
и то же; эта тожественность и находит в латинском языке свое
выражение в обозначении aliud = aliud. Другое, противостоящее нечто, само
есть некое нечто, и мы поэтому говорим: нечто другое. Точно так же и
первое нечто, противоположное другому, тоже определенному как
нечто, само есть некое другое. Когда мы говорим: нечто другое, то мы
сначала представляем себе, что нечто, взятое само по себе, есть лишь
нечто и определение «другое» придается ему лишь чисто внешним
рассмотрением. Мы думаем, например, что лупа, которая есть нечто дру-
160
гое, чем солнце, могла бы быть, если бы даже солнца не было. Но на
самом деле луна (как нечто) имеет свое другое в ней самой, и это
составляет ее конечность. Платон говорит: бог сделал мир из природы одного
и другого (??? ?'?????); он их соединил и образовал из них третье,
которое имеет природу одного и другого. В этих словах выражена вообще
природа конечного, которое, как нечто, не противостоит равнодушно
другому, а есть в себе другое самого себя и, значит, изменяется. В
изменении обнаруживается внутреннее противоречие, которым наличное
бытие страдает с самого начала и которое заставляет последнее
выходить за свои пределы. Представлению наличное бытие кажется
сначала просто положительным и вместе с тем спокойно пребывающим
внутри своей границы. Мы, правда, знаем также, что все конечное
(а наличное бытие таково) подвержено изменению. Эта изменчивость
наличного бытия кажется, однако, представлению лишь возможностью,
реализация которой не имеет своего основания в нем самом. На
самом же деле наличное бытие по самому своему понятию изменяется, и
изменение есть лишь проявление того, что наличное бытие есть в себе.
Живое умирает, и умирает просто потому, что оно, как таковое, носит
в себе зародыш смерти.
§ 93.
Нечто становится неким другим, но другое само есть некое