Эпилог к концу света
Шрифт:
– Пожалуй, - рассеянно согласилась я. Перекусить и впрямь было нелишне. – Пoйдём, нам, кажется, приносили еду...
– Если хочешь, я могу принести.
– Да вот ещё! Тебе, кстати, было велено вообще сегодня не вставать.
– встряхнулась я.
– Так что пойдём обратно.
– Я почти здоров, – упрямо набычился он. Совсем по-мальчишески, как обиженный ребёнок, за что удостоился от меня насмешливого взгляда, скептического хмыканья и бесцеремонного тычка в больное плечо. Шадир отозвался на него болезненным шипением и отшатнулся, едва сохранив при этом равновесие: всё же он был ещё очень слаб.
– Ну-ну. Я вижу.
– Я уцепила его за здоровый локоть и потянула внутрь.
– Пойдём, мой герой, я тебя в постельку уложу, если сам не можешь. Хочешь, даже с ложечки покормлю!
Странно, но на откровенно снисходительный тон и подначку мужчина не обиделся,только усмехнулся, сощурился довольным котом и коротко ответил:
– Хочу.
Хм. Со мной определённо заигрывают! Может, и впрямь рискнуть?
С Шадиром было легко, с ним получалось флиртовать. Раненые лежали на полу, на коврах, отделённые друг от друга лёгкими занавесями, что давало иллюзию уединения, так что Шадир довольно быстро осмелел. Мы болтали ни о чём, вoин бросал на меня заинтересованные и жадные взгляды. Я действительно пoкормила его с ложечки, без возражений позволила себя ощупать – сначала будто бы невзначай, потом увереннее,и сама ответила тем же. И, в принципе, я понимала, что, стоит немного его подбодрить, инчир перейдёт к более активным действиям. Может быть, даже прямо здесь. И, похоже, у него просто играла кровь – на серьёзный интерес всё это не походило. Вот и весомое доказательство, что рычание и резкость Чингара – это не норма поведения для его народа, а свойство характера.
Но с поощрением я медлила. Поначалу казалось, что растягиваю удовольствие, но быстро стало ясно, что это не так. Как ни странно, я просто не хотела этого симпатичного и обаятельного инчира, который нравился мне внешне и устраивал во всех остальных отношениях. А, задумавшись об этом, вскоре докопалась до причины: с Шадиром было так легко, просто и правильно, что мне попросту делалось скучно.
Похоже, кому-то здорово надоела спокойная размеренная жизнь, захотелось пощекотать себе нервы. Сначала в экспедицию потащилась,теперь вот это вот с Чингаром... Не знаю, каким приличным словом можно обозвать наши с ним взаимоотношения, построенные на встречных провокациях и стремлении оказаться сверху. Поединок? Затяжная война? Пожалуй.
Интересно, это у меня ширятся и углубляются психические отклонения или происходящее – временно? Однако в любом случае проблема налицо: сидящий рядом нормальный мужик оставляет меня равнодушной, а вот стоит вспомнить грубый поцелуй Чингара с привкусом крови – и тело отзывается сладким томлением внизу живота. И лёгкий флёр угрозы, стремление вождя продавить и подчинить, только добавляет остроты.
Хм. Найти его, что ли,и зажать в каком-нибудь углу? Не думаю, что станет долго сопротивляться.
В общем, посидев с Шадиром около получаса, я мягко столкнула того в сон. Это оказалось нетрудно: мужчина был открыт, совсем не защищался, а утомлённое тело с облегчением воспользовалось возможностью отдохнуть.
Я вышла из-за занавески со стопкой пустых плошек и направилась в угол у двери, где для целителей и раненых приходящие женщины оставляли на низком обеденном столике еду и откуда потом забирали посуду. И даже почти не удивилась, когда в зал вошёл Чингар. Почуял он, что ли, что я его поминала незлым тихим словом?
Вождь выглядел задумчивым и, как обычно, хмурым. Он нашёл меня взглядом, приветственно кивнул и направился в тот же угол, явно намереваясь меня перехватить. Занятно.
– Здравствуй, - негромко oбратился ко мне мужчина. – Ты не занята?
– Вроде бы нет, на сегодня раненых, как я понимаю, больше не предвидится, закат уже. А что?
– Я заходил пару раз, не стал тебя отвлекать, – медленно, неуверенно начал Чингар.
– Хотел вот это отдать, - и он начал сматывать с запястья шнурок с несколькими нанизанными на него клыками тайюн.
Поскольку я изрядно растерялась и не нашлась с ответом, вождь просто сделал шаг, подходя вплотную,и сам повесил мне на шею это своеобразное украшение.
– Мне казалось,такие у вас только мужчины носят, - заметила я растерянно.
– Да.
– И ты отдаёшь их мне?
– уточнила недоверчиво. – Я же женщина.
– Но ведь их убила ты.
– Тон у Чингара был странный, деревянный, как будто он и сам толком не верил собственным словам и действиям.
– Интересно,и никто не подумает, что я у кого-то эти бусы спёрла?
– Нет, - отмахнулся он и когтем подцепил шнурок рядом с первым клыком. – Здесь твоё имя.
Скосив глаза, я действительно рассмотрела вязь аккуратно вырезанных непонятных символов: увы, знание письменности ритуал мне не дал, а времени выучить традиционным путём пока не было.
– Спасибо, - медленно кивнула я.
Пару секунд мы стояли молча. Вождь рассеянно разглядывал клык, кажется не видя его, я – рассматривала словно отлитое из бронзы широкое лицо, вновь убеждаясь, что лицо это мне совсем не нравится. Слишком грубое, слишком... звериное. На Шадира, например, гораздо приятнее смотреть.
– Прогуляемся? – предложила рассеянно. – Хочется размять ноги.
Вождь кивнул с не менее отсутствующим видом.
Гулять мы пошли в сторону берега. Шли молча,и это хорошо – не ругались. Хотя с того памятного боя в библиотеке мужчина вообще заметно ушёл в себя.
Я вяло ощупывала клыки тайюн и косилась на вождя: интересно всё-таки, что его заставило вручить мне эти бусы? Я таких ни у одной женщины не видела, и очевидно, что случай сейчас произошёл беспрецедентный. С позицией Чингара «женщина должна» такое украшение на моей шее сочеталось плохо, но вождь всё-таки принёс его – сам. Неужели до него что-то дошло? Или он по каким-то здешним правилам был обязан вручить эти зубы тому, кто убил тварей,и не имел возможности переиграть? Всё же он вождь, а награждeние отличившихся – вполне в духе должности военачальника.
Шли долго. Точнее, шёл Чингар, а я без возражений следовала за ним, заинтригованная: куда заведёт нас задумчивость вождя?
Когда солнце уже скрылось за горами, мы остановились на верхушке живописного скальнoго выхода, нависающего над морем. Здесь нашлась удобная наблюдательная площадка, укрытая с трёх сторон кустарником и камнями, и вождь молча уселся на траву, вперившись взглядом в далёкий стык моря и темнеющего неба.
Несколько секунд я постояла, заинтересованно изучая местность, а потом бесцеремонно уселась верхом на бёдра мужчины. В конце концов, если мы вдвоём, никто нас не видит и мы не ругаемся, почему бы не заняться чем-то поинтереснее созерцания природы?