Эпоха Мира и Милосердия
Шрифт:
— Слишком длинно, буду называть тебя Вэл. Ты же сказал, у меня есть час.
— Час уже прошел, сэр.
— Ладно. Я иду.
За большим овальной формы столом, сохранившимся еще со времен его отца, Тони никогда не ел. Он вообще редко ел дома: обычно Пеппер приносила ему сэндвичи и пиццу, и он съедал их прямо в мастерской, не отрываясь от работы. Теперь, сидя во главе стола, он ощущал себя еще более оторванным от привычной среды обитания, чем даже находясь в тюремной камере. Завтрак был сервирован на одну персону по всем правилам этикета: омлет с грибами, овощи, кусочки ветчины и сыра, свежевыжатый сок и кофе. Тони жадно потянулся к чашке с вожделенным напитком, глотнул и поморщился.
— Вэл, что это за дрянь, скажи на милость?
— Кофе без кофеина, сэр. Обычный вам
— Просто заебись, какая забота, — бормотнул Тони сквозь зубы, брезгливо отодвигая чашку. Почти не чувствуя вкуса, сжевал что-то из лежащего на тарелках, выпил сок, встал, неловко отодвинув громоздкий стул.
В комнате, оборудованной под гримерную, его ждали пятеро вычурно одетых и причесанных особ, чей пол и возраст сложно было определить с первого взгляда. Будто с головой окунув в суету и назойливый гул голосов, его усадили в кресло, окружили, наперебой обсуждая детали своей будущей работы. Пока на лице Старка подсыхала чудодейственная маска, кто-то приводил в порядок его ногти, кто-то мазал его волосы липкой пахучей дрянью, кто-то носился вокруг, обсуждая детали костюма. Спустя пару часов ему, уже полностью загримированному и одетому, позволили глянуть на себя в зеркало. И он, наконец, по достоинству оценил проделанную над ним работу — казалось, он вышел не из застенок Гидры, а вернулся из длительного отпуска у моря. Гладкая кожа лица, покрытая автозагаром, ухоженные волосы, стриженные, возможно, чуть короче, чем обычно, кремового цвета костюм с модным галстуком, стилизованный под смокинг. Разве что щеки чуть более впалые, чем раньше, но это было почти незаметно благодаря искусно наложенному тону. Команда стилистов толпилась вокруг, наводя последние штрихи на идеальный образ и явно ожидая похвалы. Тони дернул уголком рта, приводя лицевые мышцы в движение. Повел бровями, цинично ухмыльнулся своему отражению.
— Не невеста, а загляденье. Сам бы себе вдул.
***
Стоя перед зеркалом, Стив оправил парадный мундир, стряхнул с рукава невидимую пылинку. Ему показалось, из зеркала на него смотрит не он, а какой-то другой человек. Уже в который раз он задал себе вопрос, правильно ли поступает. Готов ли он для той игры, в которую ввязался. Было бы гораздо проще… Впрочем, что толку рассуждать. Его основной жизненный принцип — если ты можешь что-то сделать, то делай — не позволил бы ему поступить иначе. Нет ничего хуже, чем оставаться в стороне, опасаясь испачкаться. Солдат не боится ни крови, ни грязи.
Отражение Иоганна Шмидта внезапно появилось позади и чуть сбоку, одобрительно кивнуло. Стив резко развернулся на каблуках.
— Не слышал, как вы вошли.
— Ну, вы были увлечены наведением лоска. Продолжайте, прошу.
— Я уже закончил.
— Хорошо. — Бледно-голубые глаза пристально впились в его лицо. — Я хочу вам напомнить кое-что. Хоть герцог Горган, ваш сюзерен, и нажал на нужные кнопки, дабы ввести в эту шахматную партию свою фигуру, не стоит забывать, что это целиком и полностью моя игра. Калсида стала нашей благодаря Гидре, а армия потерпела сокрушительное фиаско. Его Величество прекрасно об этом осведомлен, так что даже не пытайтесь перетянуть одеяло на себя и присвоить себе наши заслуги. Вы будете контролировать Старка, а я буду контролировать вас. Помните об этом.
Роджерс кивнул с невозмутимым видом.
— Я просто солдат, мессир. У меня нет опыта в подобных вещах. Так что я полностью полагаюсь на вас.
И кажется, Шмидт остался доволен его ответом.
Долгое время Стив мысленно готовил себя к встрече с Тони, ждал этой встречи и одновременно боялся. Боялся враждебности, страха, отвращения, написанных на лице, которое частенько всплывало перед его мысленным взором с момента той памятной вечеринки. Его не должны были волновать эмоции Старка, но ничего поделать с собой он не мог — при мысли, что Тони будет его ненавидеть, что-то сжималось внутри и горечь комом подкатывала к горлу. Может, Старк и забыл его сразу, как только проснулся поутру в опустевшей постели, но для Стива та ночь была особенной. Он готов был поклясться, что между ними тогда что-то зародилось, некая связь. А возможно, это была
В реальности всё случилось вполне буднично — они встретились в широком коридоре здания Капитолия, Старк мазнул по нему взглядом, скупо кивнул головой, обозначив, что заметил присутствие своего жениха. Шмидт взял на себя роль свидетеля со стороны Роджерса, а со стороны Старка свидетелем выступал Обадайя Стейн — неприятный лысый тип с острым, как булавка, взглядом. Кажется, он был другом Говарда Старка, а потом помог Жнецам высадиться на Калсиду. Да уж, Тони не позавидуешь. А потом они, в присутствии свидетелей, отвечали на стандартные вопросы уполномоченного чиновника Министерства по гражданским вопросам Калсиды, завершив короткую церемонию поставленными в книге регистрации подписями. После Стив стоял пару секунд, пытаясь осмыслить произошедшее. Кажется, он никогда не планировал вступать в брак. И даже серьезных отношений не планировал. Хотя, всё это сложно было назвать отношениями и тем более браком. Придется периодически себе об этом напоминать.
Развернувшись лицом к двери, внезапно уперся взглядом в Стейна, увидел, как он отечески похлопывает Тони по плечу, а тот каменеет от его прикосновения, поймал конец фразы.
— …ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты с детства был гением, мой мальчик, но вот дисциплина у тебя всегда хромала. Надеюсь, капитан Роджерс научит тебя дисциплине.
Стива внезапно обдало жаркой волной ненависти, и лишь через секунду он осознал, что это не его эмоции, а эмоции Старка. Прерывисто выдохнул, борясь со жгучим желанием подойти и свернуть Обадайе его жилистую шею. Что-то странное творилось. Его способности эмпата никогда не были настолько хороши. Внешне Старк остался невозмутим — дернул уголком рта, что-то ответил, что-то стандартно вежливое.
На выходе их обступила толпа журналистов. Стив на секунду ослеп от вспышек, оглох от голосов и совершенно растерялся; на Аристотеле не существовало такого понятия как «свободная пресса», и это сборище горластых дотошных людей обоего пола вызывало у него смесь тревоги и раздражения. Старк же сориентировался мгновенно — шагнул ближе к Роджерсу, приобнял за талию, широко улыбнулся, приветственно закивал журналистам, потом махнул рукой, призывая к тишине.
— Дамы и господа, времени у нас с супругом не так много, поэтому отвечу всего на несколько вопросов.
Все опять заговорили наперебой, пока Тони царственным жестом не дал слово тощему пареньку в клетчатой куртке.
— Мистер Старк, о вас давно ничего не было слышно. Вас даже считали погибшим. Это правда, что вы добровольно пошли на сотрудничество с… новыми властями?
Теперь, когда Тони стоял вплотную, прикасаясь к нему, эмпатия усилилась, и Стива словно прошило судорогой боли, хотя внешне Старк выглядел совершенно расслабленным.
— Видите ли, юноша, я не политик. Я ученый и бизнесмен. Я плотно работал с прежней властью, пока она не показала свою полную несостоятельность и неспособность защитить планету. Пора двигаться дальше. Но мой главный приоритет остался неизменным — благо народа Калсиды.
Снова беспорядочный гул голосов, и писклявый женский голосок, перекричавший всех:
— Мистер Старк, а что насчет вашего внезапного вступления в брак? Это тоже как-то связано с благом народа Калсиды?
В толпе послышались смешки. Стив бы провалился сквозь землю от смущения, но Тони лишь хохотнул в ответ.
— Ну что вы, милочка. Я никогда не давал обет целомудрия и умерщвления плоти. Я сибарит. Думая о других, я не забываю о себе. Мы с капитаном Роджерсом познакомились год назад на вечеринке в честь подписания мирного договора, — после этих слов Стив вновь ощутил нечто похожее на судорогу боли, — а не так давно продолжили знакомство. Знаете, один из тех редких случаев, когда личные желания совпадают с общественной выгодой. А теперь прошу меня простить, — Тони похабно ухмыльнулся прямо в объектив камеры, которую направляла на него тощая остроносая брюнетка, — но если бы вы только что сочетались узами брака с эдаким красавцем, вам тоже не терпелось бы с ним уединиться, если вы понимаете, о чем я.