Эпоха нерешительности
Шрифт:
Форрестер ответил воинственно:
– Ты, черт возьми, прав. Я хочу побеседовать. Нет, Эдне. Выпивку не надо. Вот что...
– Он запнулся в трудных поисках точной формулировки мысли.
– Мне небезынтересно узнать, какого... дьявола ты собрался убить меня?
Вопрос сбил марсианина с толку. Он беспомощно взглянул на Эдне, потом посмотрел на Форрестера.
– Какого Пота я знаю, - ответил он.
– На вечеринке ты наступил мне на ногу... Но, по большому счету, ты мне не нравишься. И почему ты задаешь подобные вопросы?
– Почему? Речь идет о моей жизни.
Марсианин
– Дорогая, мысль встретиться действительно оказалась неудачной. Я ухожу. Чем больше я смотрю на этого парня, тем меньше он мне нравится.
Но Эдне уже взяла его за руку.
– Пожалуйста, Хайнци. Возьми.
– Она подала бокал с пенящимся оранжевым напитком; бокал напоминал емкость для бренди с пустотелой ножкой.
– Чарлз только что вышел из замороженного сна. И, боюсь, он медленный ученик.
– Это его дело. А мое дело убить его.
Марсианин хоть и сердился, но бокал взял. Девушка явно перехватывала инициативу.
– Да. Но, Хайнци, дорогой, какое тебе удовольствие в том, что ему ничего не известно?
– Триммер!
– проворчал Хайнцлихен.
– Возможно, удовольствие именно в этом. Я убежден, что мы теряем многие несомненные ценности, когда убийство совершается по правилам.
– Ладно, Хайнци. Возможно, ты прав. Но есть и такое понятие, как честная игра. И я убеждена, что Чарлзу не известны все его права.
Марсианин покачал головой.
– Это тоже не мое дело. У него есть инджойер. Он узнает через него все, что захочет.
Эдне ободряюще подмигнула Форрестеру, который не приободрился от ее подмигивания. Но она уже чувствовала себя увереннее и спокойнее. Она откинулась на спинку дивана, потягивая из бокала выпивку, и вкрадчиво подсказала:
– Будет более красиво, если ты поговоришь с Чарлзом. Расскажи подробнее, что ты собираешься делать.
– Это можно.
– Марсианин отставил бокал, почесал в раздумье затылок и сказал: - Все просто. Я хочу классно прикончить его: я буду бить его ногами по груди, пока не сломаю, пока ребра не проткнут сердце. Основное преимущество данного способа - жуткая боль и нетронутый избиением мозг. Разумеется, - продолжал рассуждать марсианин, - придется больше заплатить. Но за удовольствия всегда приходится платить. А дешевка всегда остается дешевкой.
– Затем лицо его просветлело - или это показалось? Борода здорово скрывала мимику.
– Кстати, - добавил он.
– Возможно, я отделаюсь от уплаты счета. Я советовался с адвокатом. Он сказал, что Форрестер бездействовал в юридическом аспекте. Поэтому я буду оспаривать расходы. Но, в конечном счете, и это не имеет значения. Ведь, черт возьми, расходы есть расходы.
Форрестер задумчиво кивнул и сел.
– Пожалуй, я все-таки выпью. Эдне, - признался он и неожиданно осознал, с некоторой долей гордости, что совершенно спокоен.
Причиной перемены настроения стало то, что во время речи Хайнцлихена Форрестер принял решение.
Он решил подыграть шутке. Но, по правде говоря, марсианин не шутил. По правде говоря, когда этот человек рассказывал о желании причинить Форрестеру боль и в конечном итоге добиться смерти последнего, то рассказывал он искренне. Но нельзя прожить жизнь, занимаясь сплошным взвешиванием последствий. Порой приходится притворяться, что фишки сделаны из пластика и за ними не стоят деньги, иначе в панике, нервничая, проиграешь.
Сам факт, что ставки были важны для Форрестера, явился причиной игры в его незначительность.
Он взял бокал из рук Эдне и рассудительно произнес:
– Расставим все по местам. Правильно ли я все понял? Ты советовался с адвокатом перед тем, как попытался убить меня?
– Нет. Когда же ты проснешься? Я только зарегистрировал документы.
– Но ты говорил о...
– Да выслушай же ты! Документы подавались на убийство. Все, как обычно: боны, оплачивающие аппарат реверса смерти, гарантии неповреждения мозга и все в том же роде. Адвокат возник только вчера и подсказал мысль, за которую я ухватился. Может быть, я убью тебя и спасу деньги, внесенные под боны и гарантии.
– Прошу прощения. Но это мне не понятно, - Форрестер мило кивнул, напряженно размышляя. Ситуация немного прояснилась. Важно было помнить, что смерть для этих людей - не окончательное событие, а всего лишь антракт между актами.
– Как я понимаю - то есть, если я понимаю правильно, продолжал Форрестер, - юридическая часть дела означает, что в случае убийства ты гарантируешь оплатить расходы по замораживанию.
– Подчеркиваю: только своему замораживанию.
– У меня нет комментариев. Закон позволяет убыть меня. И деться мне некуда.
– Да.
Форрестер задумчиво прокомментировал:
– Но, учитывая все моменты, это несколько несправедливо.
– Несправедливо? Все справедливо! В этом и есть суть гарантий.
– Да, конечно, при условии нормальных обстоятельств. Но в случае, когда о реверсе смерти не может идти речи...
– Ты спятил?
– раздраженно отрезал марсианин.
– Вроде бы, нет, - упорно продолжал Форрестер.
– Ты упомянул, что собираешься избежать оплаты расходов. Конечно, тебе виднее, ты лучше осведомлен. Положим, твой план удастся? Тогда?..
– Тогда ты заплатишь за все сам.
Форрестер вежливо сообщил:
– Такой вариант не подходит. У меня нет денег. Спроси у Эдне.
Хайнцлихен Джура со взглядом, полным марсианского гнева, обернулся к Эдне, но она лишь подтвердила:
– Вообще-то, Чарлз говорит правду, Хайнци. Я не подумала заранее о данном аспекте. Но его слова соответствуют истине. Я не проверяла лично его банковский счет, но... денег там должно быть немного.
– К черту его счет! Какое мне, о Пот небесный, дело до счета!? Я горю желанием убить его!
– Джура, но если ты убиваешь меня...
– Заткнись!
– При таком раскладе, Сыртис...
– Пот собачий!
– Лицо марсианина исказила гримаса мохнато-бородатой злобы. Он был классно сбит с толку, что выводило его из себя.
– Что с тобой, Форрестер? Почему ты не найдешь работу?
– Найду. Как только смогу, Майджор.
– О Пот! Струсил и собрался увильнуть!
– Я все еще недопонимаю своего финансового положения. Я не планировал быть бедным. Прими мои извинения, Джура, но...