Еретики Дюны
Шрифт:
На этот раз, однако, Шайтан победил.
Тут до сознания Шианы дошло, что она стоит на тропе смерти. Ее мысли не до конца еще утряслись, она осознавала только, что совершила нечто сумасшедшее. Много позже, когда учение Бене Джессерит отшлифовало ее самосознание, она поняла, что тогда ее одолел ужас одиночества. Она желала, чтобы Шайтан воссоединил ее с погибшими родными.
Из-под червя донесся скрежещущий звук.
Шиана сдержала вскрик.
Сперва медленно, потом быстрее, червь подался от нее на несколько метров вспять. Потом он развернулся и, набирая скорость, двинулся назад в пустыню
Тогда Шиану охватил более знакомый страх.
ЖРЕЦЫ!
Взгляд ее был прикован к орнитоптеру. Тот завис на расстоянии, затем вернулся и легко опустился на песок неподалеку, на укатанную вмятину, оставшуюся от червя. До Шианы донесся запах смазочных масел и едкого топлива. Словно гигантское насекомое приземлилось на песке, готовясь броситься на нее.
Распахнулся люк.
Шиана расправила плечи, принимая все как есть. Очень хорошо — они ее поймали. Она знала, чего теперь ожидать. Бегством ничего не выиграешь. Только жрецы пользуются орнитоптерами и могут добраться куда угодно и увидеть что угодно.
Два жреца в богатых облачениях — бело-золотых с пурпурными каймами — вылезли и побежали к ней через песок. Они рухнули на колени перед Шианой — так близко, что она узнала запах пота и мускусное благоухание меланжа, распространявшееся от их одежд. Они были молоды, но в остальном очень похожи на всех других виденных ею жрецов: мягкие очертания лиц, руки без мозолей, беззаботное расточительство влаги тела. Ни на одном из них под облачением не было стилсъюта.
Жрец слева от нее, глаза на уровне глаз Шианы, заговорил:
— Дитя Шаи-Хулуда, мы видели, как Твой Отец привез тебя из Своих мест.
Эти слова не представляли для Шианы никакого смысла. Жрецы — это люди, которых надо опасаться. Ее родители и все взрослые, которых она когда-либо знала, крепко заложили это в нее и словами, и поступками. Жрецы обладают орнитоптерами. Жрецы могут скормить тебя Шайтану за малейшую провинность и без всякой провинности, просто по своей жреческой прихоти. Ее народ знал тому много примеров.
Шиана попятилась от коленопреклоненных мужчин и метнула взгляд вокруг. Куда ей бежать?
Tot, что заговорил, умоляюще поднял руку.
— Оставайся с нами.
— Вы плохие! — голос Шианы надламывался от переживаний.
Оба жреца распростерлись на песке.
Вдали на городских башнях вспыхнули на подзорных линзах блики солнечного света. Шиана их увидела — и поняла, что это такое. В городах жрецы всегда наблюдают за тобой. Когда ты видишь вспышку подзорных линз, это сигнал быть незаметным, «быть хорошим».
Шиана стиснула руки, чтобы унять дрожь. Она поглядела налево и направо, затем на простертых жрецов. Что-то здесь не так.
Оба жреца, зарывшись головами в песок, содрогались от страха и ждали. Никто из них не заговаривал.
Шиана не понимала, как реагировать. Обвал нежданных событий не мог быть переварен ее восьмилетним умом. Она знала, что ее родители и все соседи взяты Шайтаном. Она видела это собственными глазами. И Шайтан привез ее сюда, отказавшись поглотить в свой ужасный пламень. Он ее пожалел и пощадил.
Это было слово, которое она понимала. ЕЕ ПОЩАДИЛИ. Ей это объяснили, когда она заучивала ритуальную песню.
«Пощади, Шаи-Хулуд, отведи Шайтана…»
Медленно, чтобы не волновать распростертых жрецов, Шиана начала шаркающие неритмичные движения танца. Памятная музыка стала нарастать у нее внутри, свободным взмахом она раскинула руки. Ноги ее высоко поднимались в царственных движениях. Она крутилась — сперва медленно, а потом все быстрее, по мере возрастания танцевального экстаза. Ее длинные каштановые волосы били по лицу.
Жрецы осмелились приподнять головы. Это странное дитя исполняет танец! Они узнали эти движения: ТАНЕЦ УМИРОТВОРЕНИЯ. Она просила Шаи-Хулуда пощадить его народ. Она просила Бога простить ИХ! Они, повернув головы, поглядели друг на друга, одновременным движением поднялись на колени. Затем стали хлопать в ладоши: освященный временем ритуал, попытка отвлечь танцора. Их ладони хлопали в ритм музыки, они нараспев произносили древние слова:
Наши отцы ели манну в пустыне,
В жарких песках разрушительной бури!
Жрецы отрешились от всего, кроме этой девочки. Они видели худышку с жилистыми мускулами, с тонкими руками и ногами. Роба и стилсъют заношены и залатаны, как у самых бедных. Скулы высоки и отбрасывают тень на оливковую кожу. Карие глаза, заметили они, рыжеватые солнечные стрелки в волосах. В ее лице — поджарость экономящих воду — узкие нос и подбородок, широкий лоб, широкий тонкий рот, длинная шея. Она так похожа на портреты Свободных в святая святых Дар-эс-Балата. Конечно! Дитя Шаи-Хулуда именно так и должно выглядеть. И танцевала она хорошо. Даже слабейшего повтора ритма нельзя было усмотреть в ее танце.
Ритм был, но он был восхитительно растянут — по меньшей мере, сотня движений перед каждым повтором. Она держала его, а солнце поднималось все выше и выше. Был уже почти полдень, когда она в изнеможении упала в песок.
Жрецы встали и поглядели в пустыню, куда ушел Шаи-Хулуд. Притаптывание ее танца не призвало ЕГО назад. Их простили!
Вот так началась новая жизнь Шианы.
Старшие жрецы очень долго обсуждали вопрос о Шиане. И наконец представили свои суждения и доклады Верховному Жрецу Туеку. Собрание состоялось в полдень. В Зале Малых Собраний присутствовали Туек и шесть высших советников. С фрески на них благосклонно смотрел Лито II, человеческое лицо на огромном теле червя.
Туек уселся на каменную скамью, перевезенную из Ветроломного съетча. Считали, что когда-то сам Муад Диб сидел на этой скамье. А одну из ее ножек до сих пор украшала резьба с изображением ястреба Атридесов. Советники расселись напротив него на скамеечках поменьше и посовременней.
Верховный Жрец был величествен — шелковистые седые волосы, гладко зачесанные и ниспадающие до плеч, подходящее обрамление для лица с широким полным ртом и тяжелым подбородком. Глаза Туека хранили природную белизну белков, окружавших темно-синие зрачки. Косматые, взъерошенные седые брови нависали над глазами.