Ещё не вечер...
Шрифт:
В петлицу белого смокинга была вдета алая роза. Руки замерли на клавишах.
Но, казалось, если прислушаться, можно услышать затихающий последний аккорд.
Женщина даже помнила что он тогда исполнял — Дебюсси ‚Лунный свет‘. А потом подошёл к ней и спросил, понравилось ли ей его исполнение. Она ответила, что это произведение ей в принципе нравилось, а в его интерпретации особенно. Тогда мужчина рассказал ей грустную историю возникновения этой пьесы:
‚В юности Дебюсси влюбился
Женщина так прониклась тогда этой историей, что дома написала стихи и затем послала их мужчине.
Льется ‚Свет‘ Дебюсси.
Свет несбывшихся грёз.
— В жены дочь? Нет, мерси.
Соня — в облаке слёз.
Целовала его
Первой в ясной ночи,
Лес и озеро, луг,
Им от счастья ключи
В лунном блеске вручив,
Скромно прятали взор.
Тайной страсти мечты,
Рук и губ разговор
Был понятен без слов…
Одиночества боль,
Словно пламя костров,
С ним сейчас, как юдоль**.
В золотых волосах
Не заблудится он.
И в ночных облаках
Не пригрезится стон.
И ложатся на стан
Нотный капли тоски,
Пять бемолей — пять ран.
Краски тембров, мазкИ
Стилизации, снов
Нежно-хрупкой любви.
Пять диезов — оков,
Сони нет. Не зови!
Бусин ноты на струны
Одинокой души
Серебристы от лун
Он нанижет в тиши.
Льётся ‚Свет‘ Дебюсси,
Сердце плачет, щемИт.
‚Сохрани и спаси‘ —
Всем ноктюрном твердит.***
___
*Мои стихи
** Слово используется как поэтический и религиозный символ, обозначающий тяготы жизненного пути, с его заботами и сложностями.
***Мои стихи
========== Глава одиннадцатая. Шаг третий ==========
POV автор
Женщина переворачивает страницу в тетради. Видно, что её пальцы слегка дрожат. Усилием воли она берёт себя в руки и начинает записывать ещё один осколок воспоминания…
«…И опять мы в доме Вашего друга….
Вечер заканчивается, все гости собираются домой. На улице сильный мороз. Лакеи помогают дамам одеться, кучеры подают кареты.
Мы уже на широких ступенях дома, прощаемся. И вдруг Вы довольно сильно, я бы даже сказала грубо, притягиваете меня к себе, говоря: „Ну-ка, подойдите сюда, Ваше Величество!“ и пытаетесь поцеловать в губы.
Мне этого неожиданно очень хочется, но кругом люди, на нас смотрят, поэтому я подставляю Вам щёку. Вы ещё ближе прижимаете меня к себе и пытаетесь настоять на своём.
Даже
И опять напряжение канатов ослабевает. Рождаются новые стихи, написанные как противопоставление тому, что случилось на самом деле:
Ты обнЯл меня сам, лишь по-дружески, как-то небрежно.
Только дрогнули руки. И в глазах отразились глаза.
На губах тень улыбки. Все просто, почти безмятежно.
Но в промёрзшей душе забурлила, проснувшись, гроза.
Те объятья легки, словно пух, невесомы, прозрачны.
По прохладным губам твои губы скользнули шутя.
Ты шагнул тогда в ночь, ты прощался, нездешний, маняще.
Но смогла я очнуться лишь много мгновений спустя…» *
Женщина откладывает перо в сторону и задумывается, а очнулась ли она после той встречи?!
Женщина встаёт из-за стола, закрывает тетрадь, берёт её в руку, приказывает слугам убрать всё со стола и медленно идёт по садовой дорожке к нижнему пруду.
Тут всегда прохладно, в тени огромных старых развесистых ив. Они опустили ветви, словно руки, к самой воде. И неожиданно образовался шатёр. В нем по приказу барыни поставили садовую скамейку и маленький столик. Сейчас на нём — поднос с бокалом и запотевшим кувшином с брусничным морсом.
Женщина садится на скамью, долго смотрит на пруд, слушает возню и кваканье лягушек и неожиданно начинает вырывать исписанный листы из тетради. Потом она разрывает их на мелкие кусочки и швыряет остатки воспоминаний в пруд.
Белый веер маленьких кусочков сначала поднимается в воздух, а потом неровным облаком опускается на поверхность воды. Какое-то время, пока бумага намокает, кусочки неподвижно лежат на воде, затем один за другим начинают исчезать в глубине пруда.
Женщина смотрит на них и думает, что как же было бы легко, если бы так же просто все воспоминания ушли из её головы и сердца. Потому что женщина помнит все свои не отосланные и поэтому оставшиеся без ответа письма к НЕМУ…
Ровным счётом — чёртова дюжина.
Как же это могло случиться с ней? Она знает этого человека больше двадцати лет, и всегда они были просто друзьями. Они прекрасно общались в своём кругу: выезды на пикники, на пленер, когда дамам хотелось пописать пейзажи, в театр, в гости друг к другу. Им всем было хорошо и легко вместе.
Она знала, что где-то в деревне у него осталась семья. Он постоянно посылал им деньги, но в городе жил один в своем только что отреставрированном доме.