Ещё один плод познания. Часть 2
Шрифт:
И сюжеты, и переживания она, жизнь, сама даст - так подчас думалось... И думалось не напрасно. Около семнадцати было ему, когда он с классом провёл в начале лета несколько дней в палаточном лагере на реке. То был факультативный выезд, организованный спортивным руководителем школы, Лемуаном, бывшим футболистом высшей лиги. Мишель ещё за два дня до мероприятия не был уверен, что поедет, поскольку был недавно задет этим человеком. Он с шестнадцати лет начал, хотя и не очень часто ещё, курить, и вот, выйдя за школьную ограду и достав пачку сигарет, услышал от проходившего мимо, очень почему-то не любившего курение Лемуана: "На публику дымим, а?.." Рамбо, в принципе умевший отвечать на язвительные замечания не менее ехидно, в данном случае не нашёл, чем отпарировать, смолчал почти растерянно и очень обиделся. Когда это он что-то делал на публику, что за ерунда?.. Но поздно было бросаться в словесную схватку - лысоватая макушка спортивного руководителя мелькнула и пропала в дверях школы...
Но на реку Мишель всё-таки поехал - решил, что не стоит из-за пустячной колкости лишаться весёлого отдыха со сверстниками.
То, что было чуть позже, не казалось важным, это было "фоном". Спасённый товарищ не уставал, конечно, повторять - "если бы не ты..." - и это поднадоело... Хотя действительно - все понимали, - именно благодаря тем считанным минутам, когда он отчаянно удерживал Жюля над водой, тот остался жив... Приехал отлучившийся было в ближайший городок Лемуан; узнав о том, что произошло, он взволнованно сказал Мишелю: "Не только Жюль, но и я на всю жизнь перед тобой в долгу... тут и сказать больше нечего, сам понимаешь..." Ему, спортивному руководителю, было и совестно, что именно в такой момент он не был с ними, - но кто бы мог предвидеть, что случится, речка-то вообще тихая и неглубокая, кто бы знал, - и страшно при мысли о том, за что он и нравственно, и юридически оказался бы в ответе, если бы... если бы... За то своё ехидное высказывание он извиняться не стал - да Рамбо и не надо было извинений: они оба напрочь списали теперь эту мелочь перед жутким ликом чуть не грянувшей трагедии... Потом - когда вернулись, - были родители Жюля, оба в слезах, жавшие ему руки, и было очень много разных восторженных слов в его адрес в школе - из уст тех самых учителей, в чьих глазах он до этой истории был просто не особенно старательным, не чуждым даже некоторого разгильдяйства учеником. Правда, способным, умевшим самостоятельно мыслить и прилагать усилия к тому, чем соизволивал увлекаться... И было восхищение собственных родителей и уже большой, четырнадцатилетней, Сюзан - восхищение вместе с неописуемым испугом... Он подумал тогда, что испуг был бы даже меньше, если бы всё развёртывалось у них на глазах; тогда им хоть ничто не довоображалось бы сверх действительно произошедшего, а так... Боже, что за картины рисовались им, наверное, что за картины того, как бесконечно любимый сын и брат чуть не погиб...
И отец сказал тогда очень врезавшиеся Мишелю в сознание слова: "Понимаешь, ты рискнул жизнью, и сделал это не просто так - ты спасал товарища... И после этого тебе тем более должно быть ясно, насколько глупо - рисковать играючи. Ходить купаться в опасных местах, гнать с бешеной скоростью на велосипеде... ну, и так далее... Твоя жизнь нужна не только тебе и нам, любящим тебя и любимым тобой. Она нужна и тем, с кем ты можешь когда-нибудь потом оказаться рядом, чтобы спасти, чтобы помочь. Чтобы, если понадобится, подвергнуть себя опасности, но - осмысленно, по долгу".
И очень, очень нужно было остаться наедине с теми, начертанными в душе росчерками мысленных молний - когда он, спасший и спасённый, дрожащий и взъерошенный, сидел в катере, - удивительными "письменами". Нет, не "разобраться" в них - он чувствовал, что на это, быть может, и всей жизни, ни его и ничьей, не хватит, - а вновь глянуть, вновь ощутить... чуть тронуть... Буквально следующим вечером несколько его приятелей собрались в кино на ночной сеанс популярного фэнтезийного боевика - а затем, может, и в дискотеку, - но он сказал, что устал и не пойдёт. Он лежал на диване, пил чёрный кофе - попросил маму сварить в жестянке, - курил, закрыв глаза, и даже не столько думал, сколько плыл в потоке мыслей и образов. Риск... да, отец прав, - не рисковать попусту... И где же это было, то, что резануло своей неуместной бессмысленностью? А, ну конечно! Побег Эдмона Дантеса, сверхблистательно описанный; но зачем же он, когда контрабандисты уже увидели его, уже спускали лодку, - зачем он отбросил бревно, за которое держался? Отбросил, чтобы плыть быстрее, - и чуть не утонул из-за этого... хорошо, что они успели... "Я не выпустил бы этого бревна из рук... глупо... зачем?.." Это именно - рисковать впустую.
А прыжок с мостика... а что я тогда думал? Думал ли? Решал ли, что делать? Кажется, даже ничего и не решал, у меня тогда, кажется, не было выбора. Я и вправду не припоминаю, что "выбирал" - кинуться за Жюлем или нет... А где о чём-то таком есть?.. Да, точно...Он выбежал в гостиную, сдёрнул с книжной полки "Войну и мир", нашёл довольно быстро... Этот князь, который, когда разбитые войска бежали, - ринулся, схватив знамя и увлекая за собой солдат!.. Он тоже там, по книге, не "решает" - надо это сделать, - не решает, а мгновенно и непреложно "свершает", чтобы хоть что-то сделать для схватившегося за сердце пожилого главнокомандующего. Чтобы засветить перед этим по-отечески любившим его человеком во мраке поражения и отчаяния хоть одну свечу доблести. Только для этого. Победы ведь это не принесло, и сам он не получил за это ни ордена, ни повышения - лишь рану получил, которую сочли смертельной... Ну, правда, на самом деле - нет, на самом деле он возвращается потом в свою заснеженную усадьбу, где умирает его жена, рожая ему сына...
Значит, в иные моменты нет выбора... Или это не у всех, а только у некоторых?.. Вот и у этого чужестранного князя... "и, значит, у меня тоже?.." Но если не у всех, то, получается, человек должен быть... как же это называется, вот с музыкальными инструментами это делают... да, "настроен"! Именно "настроен" на такое!.. И кто же, если так, "настроил" меня?
Рамбо не мог бы сказать в те годы, что верит в Бога... и были у него свои "счёты" с Богом... Но он не допускал мысли о небытии; а ещё он был уверен, что в мире действует множество сил и закономерностей, о которых мы даже и отдалённо не догадываемся, не говоря уже о том, чтобы постигнуть принципы их действия...
И как же это получается, что именно человек, настроенный таким образом, иногда оказывается рядом с теми, кого именно в этот самый момент надо спасать? Или - НЕ оказывается... Ибо рядом с Ноэми, и её родителями, и остальными, кто погиб ТОГДА, - не было никого, кто защитил бы! "Потом подоспели солдаты, они защитили нас... иначе, может быть, и в наш дом ворвались бы ТЕ... но когда убивали Ноэми, спасать было некому..." Мишель много раз в фантазиях своих сжимал в руках гранатомёт, чтобы искрошить, взорвать тех навечно проклятых, когда они были ещё в пути... Но нет - в реальности он был тогда маленьким мальчиком, таким же беззащитным: человек не выбирает, когда ему родиться...
И где быть в тот или иной момент, он тоже не выбирает... или, если и да, то не по-настоящему, а "как бы", - не зная, ЧТО этот выбор повлечёт за собой... "Что, если я не поехал бы? Если бы принял ближе к сердцу ту язвительную фразу? И тогда Жюль... остальные не успели бы подплыть... А Лемуан... он же вообще-то совсем не злобный и не вредный парень - так, сказанул мимоходом под настроение... и, если бы я не поехал, и Жюль... тогда, его, спортивного руководителя, судили бы... но он никогда не узнал бы, что именно из-за ТЕХ СЛОВ... И я сам - тоже никогда не узнал бы, что из-за мелкой обиды - НЕ СПАС..."
Мишель допускал, конечно, что если бы он не поехал, многое могло бы "сдвинуться", и не факт, что Жюль тогда попал бы в это течение; он читал, конечно, про "бабочку", из-за которой исказилось будущее мира... Но "бабочку" придумал писатель; а что, если всё-таки на самом деле не так, и если бы с Жюлем - вопреки логике того рассказа, - случилось бы всё-таки то же самое, и никто не стоял бы на мостике?.. Как же всё-таки легко не оказаться там, где именно ты бесконечно нужен!..
И вдруг - ещё одна мысль поразила Мишеля. Он мог бы ведь не быть там и по другой причине. Именно в те самые дни игралась финальная часть первенства страны по настольному теннису. Если бы он прошёл отборочные игры в своём департаменте - тремя неделями раньше, - то, конечно, поехал бы на чемпионат, а не на реку с классом. Но он вылетел, проиграв решающий матч левше Фернандесу, "защитнику" в ярко-синих кроссовках, умеющему очень коварно закручивать издали. Рамбо опять увидел в воображении эти мячи, "ложащиеся" у самого края стола, да так, что прицельно отбить практически невозможно. Фернандес буквально изничтожил его этими закрутками в первой партии. Во второй же - игру удалось выровнять, тренер подсказал способ "не отпускать" противника далеко от стола... И на решающей стадии долго не было ясно, кто победит; и всё же удача отвернулась, Фернандес сыграл чуть точнее и острее, выиграл - буквально "очко в очко", - и получил право играть в завершающем турнире. Более того - занял второе место, товарищ по клубу уже рассказал Мишелю по телефону... "Вот так... а если бы он, ещё когда поровну было, запорол подачу? Или... у него скидки не всегда точные... если тот флип ему не удался бы?.. Тогда не ему, а мне, может быть, вручали бы медаль... и, может быть, в эти самые мгновения Жюль шёл бы ко дну... и я, сияющий торжеством, не знал бы - где ДОЛЖЕН был бы находиться... чтобы предотвратить ужас, который тогда совершился бы... И Фернандес, стоя на пьедестале, не знал, что, высадив меня, он спас жизнь человеку..."