Ещё один плод познания. Часть 2
Шрифт:
Первый ужас прошёл. Она увидела цифры в конце письма... Так, надо позвонить туда, на отделение... Теперь пальцы уже более или менее слушались, она набрала на мобильном тот, номер, что дал Мишель... Почти тотчас же ответила женщина.
– Я... я хочу узнать... я жена человека, проходящего донорскую операцию...
– Аннет произнесла это тихо, хрипловато-свистящим полушёпотом, - не разбудить бы ещё Матье, зачем ему знать... лучше и в самом деле сказать им всем, что он в Канаду срочно улетел... Она выправила дыхание...
– Я его жена... скажите, что с ним?..
– Да, да, конечно, мадам Рамбо... мы ждали вашего звонка, - откликнулась... дежурная медсестра, наверное...
– Мы ждали. Операция началась... мадам Рамбо, ничего сложного не предвидится... ко мне сюда каждые пять минут присылают санитара из операционной,
Аннет стало чуть полегче. Её звонка ждали, о ней заботятся...
– Я сейчас... секундочку, я позову заведующего, доктора Бернуа...
– Послышались частые, лёгкие шажки, сестра бросилась, кажется, бегом... Аннет ощутила симпатию к ней: она хочет помочь... Через полминуты в трубке что-то стукнуло и зазвучал негромкий, спокойный - и самим этим спокойствием в тот момент очень поддержавший её, - мужской голос.
– Мадам Рамбо, я хирург и завотделением. Мы понимаем, насколько вы потрясены тем, что узнали; но у нас с вами все основания думать, что ваш муж часа через полтора уже будет в послеоперационной и возьмёт курс на успешное заживление.
– Врач говорил уверенно, даже чеканно, и это тоже целебно действовало на неё.
Она подумала, что они положили Мишеля на эту операцию, не спросив её - жену, - но он взрослый разумный человек, формально его собственного согласия достаточно. И ей понравилось, что этот доктор даже символически не просит "извинения". Аннет была сейчас по-детски беспомощна, и ей сейчас остро хотелось, чтобы с ней обращались именно так, как большие с маленькими, чтобы всеми словами и интонациями ей давали понять: мы хотим добра и знаем, что делаем, а ты должна слушаться нас, и всё будет хорошо...
– Операция, в принципе, стандартная, - продолжал врач, - и поверьте, что мы намного больше беспокоимся за ту маленькую девочку, которой будет делаться пересадка. У господина Рамбо организм как заказные швейцарские часы...
А сколько же времени, подумалось ей... она глянула на лежащие тут же, на столике, золотые часы - подарок Мишеля, - которые консервативно носила на руке, снимая только на ночь... Три пятнадцать; и на экране компьютера, сбоку, то же самое...
– Доктор, я сейчас поеду к вам, я сейчас вызову такси, - она сказала это всё ещё очень тихо, но уже без хрипловатости в голосе.
– Скажите только: он сможет быть здоровым, как был раньше?..
– Скорее всего, сможет, - более мягко, менее чеканно, чем начал разговор, ответил заведующий.
– В конце концов, и при аппендиците производится хирургическое вторжение, но вы знаете, что человек после этого живёт полной жизнью.
– Я ведь знаю его: он не выдержит образа жизни хронического больного... он... не знаю, что он с собой сделает, если окажется в таком...
– Аннет опять заплакала - даже с неким подстаныванием, не испытывая неловкости перед этим незнакомым человеком... да при чём тут неловкость, она хочет, чтобы её успокаивали, как дошкольницу...
Врач помолчал секунд пять; ей вдруг показалось, что он колеблется - сказать что-то или воздержаться... Затем заговорил очень предупредительно:
– Давайте рассудим чисто логически. Если бы такая операция влекла за собой вероятную инвалидность, родители той девочки, которая чуть не стала донором, - девочки-подростка... он же вам написал, наверное... тогда они ни за что не дали бы разрешение. Невзирая даже на её собственную готовность.
– Да, я знаю о ней... он писал...
– осваиваясь с этим доводом, медленно промолвила она.
– Господи, хоть бы вы были правы, доктор!..
– Езжайте к нам, не теряйте времени, - сказал он отчасти "учительствующим" тоном.
– И звоните сюда сколько вам будет нужно - дежурная сестра ответит, и я сам, если смогу, постараюсь подойти...
Они хотят помочь, вновь подумала Аннет, отключив связь... Так... что сейчас надо сделать?.. Она захлопотала, это тоже очень помогало ей "восстановиться"... Такси!.. Схватилась за телефон - звонить в диспетчерскую; нет, это когда соберусь, они очень быстро приезжают... Быстро оделась в то, что попалось под руку... Деньги!.. Так, хорошо, есть наличные, я взяла из банкомата вчера достаточно... Аннет любила - столь же консервативно, сколь носить часы на руках, - расплачиваться в магазинах живыми деньгами, а кредитками пользоваться лишь для особо масштабных выплат... Две бумажки оставить Матье, остальные с собой... Дальше - сумка, все карточки в кошельке... подзарядное устройство для телефона; так, теперь, записку... Она выдернула лист фолио из принтера, быстро написала:
"Матье, сынок, не беспокойся, мне пришлось уехать среди ночи к папе. У него экстренная журналистская командировка в Канаду, вылет рано утром; я собрала ему чемодан, поеду к нему в редакцию на такси, оттуда машиной в аэропорт. С папой не будет связи целые сутки, наверное, он летит двумя самолётами. Приедет - позвонит. Возьми в холодильнике винегрет, разогрей горошек и кукурузу, если хочешь. Хлеб белый я в буфет положила. Не волнуйся. Целую, мама".
Подоткнула лист под тарелку с семечками в гостиной. Взяла телефон, набрала состоящий из чередования двух цифр номер стоянки заказных такси... Назвала адрес... "Мне надо в S..." Уже собравшись выходить, спохватилась - я же не скоро, наверное, приеду, - и приписала сыну:
"Я из аэропорта прямо на работу, ко мне там придёт несколько человек студентов, я не могу отменить. Приеду, может быть, под вечер. Виктору позвони утром, чтобы не волновался, что папа не отвечает".
Утром надо будет позвонить маме Мишеля, сказать про эту "Канаду". И Сюзан, его сестре... но ей - позже, и с ней надо бы встретиться, чтобы сказать правду... Ладно, это я ещё успею обдумать...
Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящего сына, повернула ключ снаружи, сбежала на ветреную улицу... Чуть накрапывает; и вот уже машина подъезжает... Она села сзади, спросила шофёра - "За час доедете?.." Он ответил, что ночью можно иногда и быстрее; ответил с ощутимым акцентом... По облику - кажется, индус или пакистанец; тем лучше, не будет заводить разговор от скуки... Аннет на всякий случай, чтобы он вообще ни о чём не расспрашивал, сделала вид, что читает что-то на своём мобильном телефоне. Сквозь прерывистые ниточки лёгкого дождя замелькали улицы, и вскоре - вот она, автострада!.. Почти пол-третьего... А ОН, что с ним сейчас делают? Врач сказал, что часа через полтора... теперь уже, значит, через час с четвертью... операция уже будет завершена, и надо будет ждать, чтобы окончилось действие наркоза и чтобы он проснулся... Мишель! Что он сделал!.. Но Аннет припоминала и осмысливала уже те строки, на которых, читая, не фиксировала внимание. Да, получилось, что он как бы ненароком услышал об этом... и он пишет ведь про фарфоровые чашечки... и он посчитал, что ему назначено заслонить собой эту девочку - сколько ей, одиннадцать, кажется?.. Да, когда-то, почти сорок лет назад, другая фарфоровая чашечка разбилась, а он уцелел, его тогда защитили; и он словно бы в долгу, я же знаю, он же столько раз говорил об этом со мною... И в самом деле, если бы он не сделал этого, то, наверное, казнился бы потом всю жизнь!.. Боже! Если бы я проверила эти работы днём-двумя раньше, то не должна была бы сидеть над ними в этот вечер, и он бы не поехал, может быть, в редакцию!.. Конечно, этим утром выходит ЛФ, и там продолжение "Сказания об Избавителе"; но у него же там всё вычитано, а насчёт остальных материалов он сказал бы редактору - уж вычитайте без меня сегодня... И провёл бы вечер со мной, и ничем потом не терзался бы, потому что просто не узнал бы эту историю в тот час, когда мог что-то предпринять!.. И, значит, моя лепта есть в том, что произошло...
И он придаёт очень большое значения этому "как бы случайно"... Аннет вспомнила один из первых разговоров с ним об этом. Буквально через трое суток после знакомства...
Тогда, в самолёте, они так и сидели, взявшись за руки, до самого приземления. Потом они вместе проходили паспортный контроль, высматривали на движущейся ленте свои чемоданы; и дальше им было по пути, ему - на час дольше, чем ей, но в одном направлении. Аннет вздремнула в такси, и опять щека её лежала на его плече; а больше между ними ничего тогда не было, хотя они понимали, что никуда уже не денутся друг от друга. Она пригласила его - зайди к нам, чай попей, потом другое такси вызовешь; но Мишель отказался - не надо, не хочу я вламываться в дом нежданным гостем, лучше ты сначала расскажи обо мне... И, поставив её чемодан у дверей квартиры её родителей, обещал: "Я приеду... и, знаешь, я уже решил, что мы будем делать! Мы в кино пойдём; я, пока ты спала, в газете просмотрел объявления - так вот, у вас здесь такой фильм пойдёт... завтра первый показ, кстати... Обязательно пойдём, Аннет!"