«Если», 2003 № 02
Шрифт:
Мир без снов.
Не будет Эйнштейнов. Господи, какая потеря! Может, и Диккенсов с Шекспирами не будет тоже? И ладно, лично он не любил ни того, ни другого и жил нормально. Можно обойтись Стаутом и Кингом, а если и у них фантазия иссякнет, то ведь и это можно пережить. Ради того, чтобы быть свободным, можно пережить все.
Теперь, если Элис права — точнее, если прав был ее бывший дружок Сол Туберт, — человечество начнет наконец жить правильно. Своей человеческой жизнью.
Дайсон опустил ноги на холодный пол, хотелось пить, и, завернувшись в простыню, он прошел на кухню и достал из холодильника пиво. Захотелось курить, и, прежде чем откупорить банку, Дайсон выкурил сигарету, а окурок бросил на пол.
Какая-то мысль влилась в него вместе с ледяным напитком. Что-то о человеческой натуре — и о том, что не надо бы завтра отпускать Алекса, а наоборот, хорошенько его вытрясти, и он, конечно, скажет, что вытворял с сознанием спавшей реципиентки. И старшая сестра Флоберстон тоже хорошая штучка, она и Волковым играла как хотела, и с этим тюфяком Фредом расправилась, когда решила, что ей не нужны свидетели. А смерть Брюса… Элис все еще была не в себе, разве она отвечала за свои поступки?
Дело это, если довести до конца, могло бы стать вершиной его карьеры. Все ясно, мозаика собрана, и убийца должен ответить по закону. Так он поступал всегда, но тогда он был не свободен.
Теперь его освободили?
Кто?
Тот, что приходил к нему по ночам, присасывался к его мыслям, и учил, и учился сам, а потом ушел, потому что был опознан?
А может, его освободила Элис, рассказав историю, которой он поверил, потому что был к этому готов — он поверил бы и в сказку о волшебной принцессе, лишь бы ее рассказала эта женщина, которую он полюбил с первого взгляда: она спала, опутанная множеством проводов, на полу лежало тело убитого ею любовника, Дайсон увидел ее тогда впервые в жизни и полюбил, и все, что он делал потом — и выводы, к которым пришел, — было следствием этого вспыхнувшего, как лесной пожар, чувства.
Не потому ли он так легко принял за чистую монету и россказни доктора Волкова, и все, что говорила о симбиозе Элис?
Но ведь она говорила правду. И доктор Волков не лгал тоже.
И свобода, которую он действительно ощущал в себе, разве не доказательство?
Дайсон выбросил банку в мусоропровод и достал вторую.
«Интересно, — подумал он, — когда настанет хаос, утратит ли свободное человечество секрет производства хорошего пива?»
Он допил и выбросил вторую банку.
«Медведи, — подумал он. — Господи, ну и фантазия у Элис, и Алекса, и ее бывшего, которого она…»
— Ред, — позвал из спальни тихий голос, будто из сна, который ему всегда хотелось увидеть: женщина зовет его, и он идет к ней, переступая через тела, горы, моря, через себя переступая тоже, идет, идет…
— Иду, — сказал Дайсон. — Тебе что-то приснилось, дорогая?
Он задал вопрос без всякого подвоха, но сразу почувствовал напряжение в голосе Элис.
— Ничего, — сказала она. — Что мне могло присниться?
Дайсон вернулся в спальню и лег, положив ладонь на грудь женщины, а другую — на ее бедро, Элис тихо вздохнула, поцеловала его и спросила:
— А тебе? Неужели тебе что-то снилось?
— Нет, — признался он.
И заснул.
Когда Дайсон погружался в черноту, мелькнула мысль о том, что это — навсегда. Зачем Элис свидетель или тем более обвинитель? А зачем свидетель этому… симбиозавру? Дилемма. Как разрешить ее? Проснуться без сновидений. Но проснуться. Хорошо бы все-таки проснуться.
И стать свободным.
Видеодром
Тема
Дмитрий Караваев
Черная кошка в темной комнате
Совместимы ли два популярнейших жанра — детектив и фантастика — на экране? В номере, посвященном фантастическому детективу, вполне логично выглядит попытка критика ответить на этот вопрос.
По правилам математики, плюс на плюс — всегда плюс. Если плюсы одного популярнейшего жанра (зловещие тайны, преступные интриги, темные страсти) соединить с достоинствами другого (опять же тайны, только с разгадками вне обыденной реальности, опять же интриги, но перенесенные в запредельные миры и эпохи, те же темные страсти и намерения, но присущие представителям внеземных рас и цивилизаций), то… Не торопитесь с ответом: в итоге «плюс» на мировом киноэкране будет не настолько большим, чтобы его мог заметить самый близорукий зритель из самого последнего ряда.
Для начала уточним, что англоязычная терминология жанров мирового кино не жалует привычное для нас слово «детектив». В справочниках и электронных базах данных фильмы о преступлениях, преступниках и тех, кто с ними борется, будут иметь жанровые ярлыки «crime» («преступление») и «mystery» («тайна»), но никак не «detective». Не меньше картин на ту же тему будут обозначены как «thriller» («триллеры»), «action» («фильмы действия» или «боевики») и «horror» («фильмы ужасов»), однако в идеале и первые, и вторые, и третьи имеют одну важную особенность: в отличие от «чистого» детектива в их сюжетах сам процесс совершения преступления и борьбы с преступником заведомо важнее, чем развязка.
Лучшим индикатором подлинной природы детектива, своеобразным свидетельством его соответствия жанровому канону будет уточняющее словечко-фразеологизм «whodunit»(искаженное английское «кто это сделал?»), нередко мелькающее в аннотациях и рецензиях. Если досмотрев фильм почти до конца, вы все еще ломаете голову над этим вопросом, можете быть уверены, что вам показывают именно детектив. И напротив, появление космического монстра («Чужой») или репликанта-убийцы («Бегущий по лезвию») задолго до их решающей схватки с положительными героями однозначно переводит сюжет в русло НФ-триллера.