Если любишь - солги
Шрифт:
— А если пройти в другом месте, хотя вот бы здесь? — полюбопытствовал Тьери, указывая на пару соседних столбиков.
Ответил ему профессор Барро:
— Вы нарушите микроклимат участка, а сами испытаете крайне неприятные ощущения.
— Просто идите за мной, — Евгения очаровательно улыбнулась. — И всё будет хорошо.
В детстве я бывала в ботаническом саду. Но увидеть на открытом воздухе огромные кактусы, пальмы, баобабы с толстыми стволами, изысканные орхидеи, огромные цветки длинноноса и хищную "руку дьявола"… Только ради этого стоило приехать
— Эти листья без труда выдержат вес нетяжёлого человека, — Евгения скинула туфли и ступила на лежащий у берега лист. Прошла по нему, аккуратно переставляя узкие босые ступни, перебралась на другой, на третий…
— Какая прелесть! — взвизгнула Ливия. — Я тоже хочу!
Кажется, она не выносила, когда кто-то другой был в центре внимания.
— Вас, милочка, листья могут не выдержать, — с видом искренней заботы предположила Иоланта.
В отличии от Ливии, она владела голосом виртуозно. Вот бы кому на сцену.
Профессор Барро твёрдо заявил, что не простит себе, если прекрасная Ливия по его недосмотру совершит невольное купание, а посему он, на правах доверенного лица сьера Кройцмара, намерен всячески этому препятствовать. Слово "прекрасная" Барро выговорил тем же скучным учительским тоном, каким разъяснял природные особенности магнетиков. Весьма, кстати, любопытные.
Евгения вернулась на берег, сунула ноги в туфли, застегнула ремешки.
— Не устали? Тогда вперёд! Сейчас будет самое интересное.
5.1
Обогнув рощицу эвкалиптов с удивительной корой, как будто раскрашенной кистью художника в разные цвета, мы вышли к комплексу павильонов в духе древних дворцов с острова Рикта близ Фирама. Те же строгие прямоугольные формы, тот же портик с красными колоннами, облупившиеся фрески с плоскостными фигурами смуглых мужчин и бледных женщин.
Внутри царил полумрак, было тепло и сыро. Оконца под самым потолком пропускали мало света.
— Похоже на минералогический музей, — заметил Тьери.
— Или на сад камней, — отозвался профессор Барро. — Это инкубатор, я полагаю?
— Совершенно верно, — Евгения торжественно улыбнулась. — Здесь рождаются лунные кристаллы.
Журчала вода, блестели влажные поверхности низких валунов, в углублениях между ними отсвечивали лужицы, в лужицах лежали небольшие округлые камни, словно расколотые яйца ископаемых ящеров, внутри полые, но с толстыми, неровными стенками. Что-то там топорщилось, что-то поблёскивало…
— Это жеоды, особые геологические образования. Возникают обычно в осадочных породах, но нас интересуют только вулканические. Внутри, на стенках, — несколько слоёв минеральных отложений. В нашем случае это мелкие кристаллы. Сейчас их несметное множество, но в конце выживет, вырастет и наполнится флюидами только один. Уже сейчас можно сказать —
Тьери взял под локоть жену, профессор Барро подал правую руку Ливии, левую — мне. По правде, я бы справилась сама, но обижать заботливого профессора не хотелось. Так, втроём, голова к голове, мы склонились над овальной жеодой. Её наружная поверхность походила на высохшую картофельную шкурку, внутреннюю выстилали два слоя крапинок-кристаллов — белый и сиреневатый.
— Горный хрусталь и аметист, — сказал профессор.
— Смотрите, искорка! — Ливия протянула руку, но не осмелилась дотронуться. — Вторая! Ой, третья!
— Я ничего не вижу, — ответил профессор с неудовольствием.
— Вы не там стоите! Перейдите на моё место.
Он уступил настойчивости Ливии, выпустив мою руку.
Я отступила к соседней жеоде.
И впрямь искорка — тёплая, золотистая. Но только одна. Значит, это и есть тот самый кристалл-победитель, который выживет, когда остальные погибнут?
От лужицы, в которой лежал камень с жеодой, поднимался тёплый пар.
— Горячий минеральный источник — идеальное место для плантации кристаллов. Питательные микроэлементы, энергия основных стихий. Земля, — Евгения топнула по каменной плите. — Воздух. Вода. Вместо огня — тепло и свет.
Она театрально взмахнула рукой, и нам на головы пролился водопад солнечных лучей. Крыша павильона оказалась раздвижной. Когда отзвучали потрясённые охи и ахи, Тьери спросил:
— А кристаллам не вреден дневной свет? Я думал, они растут только под луной.
— Солнце тоже необходимо, особенно на первом этапе, но облучение нужно строго дозировать. Кристаллы не рождаются сами собой, им следует помогать. Каждая жеода подвергается определённым магнетическим воздействиям, добавляются недостающие ингредиенты.
— Например, кровь ликантропов? — уточнил профессор Барро.
Прозвучало это резко и чуть ли не осуждающе. Или мне показалось?
— И кровь ликантропов в том числе, — безмятежно подтвердила Евгения. — Идёмте дальше.
В следующем павильоне обитали кристаллы-подростки. Совсем маленькие, с ноготь мизинца, поодиночке или друзами, они сидели в остатках жеоды, как ростки в горшках, и слабо мерцали. В скором времени друзам предстояло срастись в один кристалл или, если индивиды, как назвала их Евгения, примерно равны по силе, расколоться на несколько, а жеода должна была окончательно рассыпаться.
В двух других павильонах, сухих и прохладных, дозревали почти взрослые кристаллы, посаженные в полупрозрачную желеобразную массу. В каждом поддоне — экземпляры одного размера и цвета. То есть назначения и мощности. Большие, наполненные бело-синим свечением. Маленькие, искрящиеся золотом. Средние, с тревожным красновато-малиновым отливом. Зелёные, голубые, лиловые, как гиацинты, белые, оранжевые… Евгения не стала открывать заслонки потолка. Кристаллы, выстроенные фалангами, как воины древней армии, заливали павильон неземным светом.