Есть ли сердца у призраков
Шрифт:
— Ну наконец-то! Думала, не успеем! — воскликнула служанка, обнимая Осториан, которая не переставала плакать, размазывая слёзы по щекам. — Всё нормально, Ариана. Мы Вас очень любим, ладно?
— Ладно, — откликнулась она, всхлипывая.
Он никак не мог понять, откуда в ней столько доброты?.. Как можно было так сильно полюбить этих людей? Ричард, конечно, тоже по-своему был привязан к ним, но она! Ведь Лейнд и Алестер похитили её. Где она нашла силы простить их?
— Ариана, нам нужно ехать, — напомнил он, выводя из стояла Рояна и Дрейма.
— Сейчас, — ещё раз всхлипнула она,
— Ну, поезжайте с богом, — кивнул головой Лейнд. — Мы за вами поедем. Нельзя уж нам здесь оставаться.
Ричард кивнул головой и подошёл к Осториан. Та всё никак не могла расстаться с Лилит, но он, чувствуя щемящую жалость в сердце, осторожно, но твёрдо обнял её за худые плечи, накинул на них плащ и потянул в сторону лошадей.
— Это мой? — вдруг спросила Осториан, широко раскрыв глаза и утирая последние следы слёз. Ричард кивнул. — Он… он просто красавец. Как его зовут?
— Это Дрейм, — ответил он, подхватывая принцессу подмышки и сажая на коня. — Ты умеешь ездить верхом?
— Немного, — смутилась она. — Винс чуть-чуть учил меня.
Она до одури красива — он и так знал. Но смущённый румянец делал из Осториан что-то совершенно невероятное.
— Тогда едем сейчас же, — отрезал он. Оглянулся на прислугу сзади. И от их тёплых взглядов становилось легче. — Спасибо вам, — сказал негромко и уверенно, а потом вдруг подошёл к ним и оглянулся на Осториан, которая всё пыталась справиться с поводьями. — Что сберегли её. Спасибо.
— И ты береги, — наклонила голову Лилит, улыбнувшись. — Только не бросай. Она не выдержит.
— Я не брошу.
У него — целый мир, сосредоточенный в ней.
Ночной северный ветер продувал его, кажется, насквозь, но холода совсем не чувствовалось. В голове пульсировала только одна мысль: «Детеройт, Хэмминсы. Осториан».
Детеройт, Хэмминсы, Осториан, Детеройт, Хэмминсы, Осториан.
По кругу, так, что голова раскалывалась.
Верхом ездила Осториан всё же не так плохо, как он опасался. Её ощутимо потряхивало, и, когда они понеслись галопом, до его ушей изредка доносился тихий испуганный писк откуда-то слева.
Потерпи, Осториан. Потерпи, ради всего святого. Всё будет в порядке.
До Детеройта было миль пятнадцать. Чёртова ирония. Он разыскивал сестру почти по всей Оримнее, а она четыре года жила в пятнадцати милях от него. Время, судя по небу, перевалило за полночь, и нужно было торопиться.
— Нужно быстрее! — заорал он, пытаясь перекричать зимний ветер, звеневший в ушах. — Ты сможешь?
Она, наверное, что-то ответила, но он не услышал: вряд ли слабые после болезни лёгкие и связки смогли бы победить этот ветер. Но Осториан пустила коня быстрее, пригнувшись к его шее.
Детеройт спал, и это было неплохо. Остановившись и спрыгнув с седла, он тут же взял под уздцы коня принцессы, с которого та едва не свалилась.
— Жива? — тихо спросил он, спуская её, покачивающуюся, на землю.
— Ша… шатает. Немножко. Но я в порядке. Давай скорее искать Аладею, — довольно
Аладею. Это, должно быть, было ужасно, но он не чувствовал ровным счётом ничего при мыслях о сестре. Даже не помнил её как следует и никогда особо не любил. Не потому, что был бездушным (хотя этот вариант всегда был приоритетным), а просто потому, что видел её за свою жизнь раз пять. Был в Листнии, когда мать родила её. Потом приехал несколько раз, жил дома около недели, чуть-чуть привык к маленькому существу с чёрным пушком на голове, потом уехал снова. Конечно, привязался к Аладее, когда после пожара, сожравшего жизни его родителей, им пришлось несколько месяцев жить по лесам и деревням, но по-настоящему, кажется, полюбить так и не успел.
Найти дом, где жили Хэмминсы, не составило большого труда: благо на Севере прижилась привычка вешать на калитки фамилии владельцев дома.
— Стой здесь, — шикнул он Осториан, которая уже собиралась было идти за ним. Видимо, прямо с лошадьми.
Ричард тихо перебрался через невысокий забор и, стараясь производить как можно меньше шума, подошёл к одному из окон и заглянул в комнату. Она была небольшой и довольно уютной: деревянный шкаф, кровать, игрушки, разбросанные по полу. Стоп. Игрушки? Он не ошибся: это была детская, и окно было приоткрыто. Да благословит бог эти северные привычки.
Залезть внутрь тоже не составило труда: благо окна были довольно широкими. Когда его глаза немного привыкли к темноте, Ричард подошёл к кровати. На ней, свернувшись калачиком, лежала девочка. Несколько секунд он даже сомневался, его ли это сестра: больно маленькой и худой она показалась ему. Волосы ребёнка были черны и немного спутаны, а лицо… Кажется, в нём не было ничего похожего на его лицо. Ричард, наверное, ещё долго мог бы просидеть так, сомневаясь, но время не терпело. Он осторожно коснулся плеча ребёнка, ощущая, как сердце бьётся чаще. Девочка пошевелилась и открыла глаза.
Что-то безумно знакомое почудилось Ричарду в них.
— Вы кто, дядя? — серьёзно спросила она, садясь на кровати и протирая пальчиками глаза.
И всё-таки это была она. Та самая капризная двухлетняя девчонка, с которой он прятался по лесам несколько месяцев. Его кровь. Его сестра. Но что же он мог ответить на такой простой вопрос?..
— Привет, — вдруг раздался из-за спины столь знакомый голос. Осториан, мать его, ну что ты делаешь здесь?
Видимо, лицо Ричарда, когда он обернулся, выражало всю степень его возмущения, потому что Осториан пожала плечами и закатила глаза, а потом вдруг собственническим жестом отодвинула его, едва не свалив с ног, и сама присела перед девочкой.
— Привет, — вдруг ответила та.
— Ого, да ты уже «р» выговариваешь? — изумилась Осториан.
— Неделю назад научилась, — гордо подняла чумазую мордашку девочка, улыбнувшись и продемонстрировав щель между зубами.
И как у Осториан получилось это?..
Несколько секунд принцесса внимательно вглядывалась в лицо ребёнка, а потом вдруг обернулась к Ричарду, широко открыв глаза и рот:
— У неё совершенно твои глаза, Ричард Д’Эрден Ройс, — очень серьёзно сказала она, а потом вдруг почти сразу повернулась к девочке: — Как тебя зовут?