Эстетика однополой любви в древней Греции
Шрифт:
Как бы тебя не сломил низостью кто-то другой.
(№ 387).
Вор, ты скрыться не смог, и я за тобою погнался.
Только вот с теми, с кем ты нежную дружбу ведешь
Ныне, оставив меня и чувства мои в небреженье,
С теми тебе не видать прежней и пылкой любви.
Я же, как преданный друг, с тобой сокровенным делился
Самым, а ты изменил, страстью другой увлечён.
Что ж, я по-прежнему друг… Никто уж тебя ведь не будет
Так и любить и ласкать, как это было со мной.
(№ 388).
…
Мальчик, богиня Киприда тебе даровала и прелесть,
И красоту, и твой лик будит огонь в молодых.
Всё же послушай, склонись и ко мне, и будь милосердным!
Тяжко позднюю страсть зрелому мужу снести.
(№ 389).
Кипророжденная, ты печали развей и заботы,
Всё, что губит сердца, радость и счастье верни!
Черные мысли прочь прогони! Дай душе неспокойной
Юноши в цвете лет разум и меру во всем.
(№ 390).
Милый, пока подбородок твой гладок и мягок, тебя я
Буду любить и ласкать даже и в смертный мой час.
Страстью дарящий прекрасен, а любящий сраму не знает
И у твоих же колен так я взываю к тебе:
Милый, со мной поделись любовью. Фиалковенчанной
Кипророжденной дары вскоре уж станут твои!
Нет, не презренно склониться к иному, пускай же такие
Речи молящие в грудь вложит тебе божество!
(№ 391).
Счастлив, кто страстью гор я, из гимнасия возвращался
К дому; кто ложе и днем с юношей милым делил.
(№ 392).
Нет, не стану любить я мальчишку. Ведь скольких напастей,
Горестей скольких и бед я бы тогда избежал.
Освободился бы от Кифереи благовенчанной.
Ты ведь не любишь меня и беспощаден ко мне.
(№ 393).
Горе мне, горе! Влюблен я в мальчишку с нежною кожей,
Только вот ласки моей он не желает познать.
Что ж, удержусь и стерплю, и насильно милым не буду.
Вида не покажу я при упрямце таком.
(№ 394).
Радостно юных любить. Ганимеда в оное время
Зевс Кронид полюбил, вождь всеблаженных богов.
Он же похитил его и вознес на Олимп и содеял
Мальчика богом, и цвет юности с ним разделил.
Так не дивись, Симонид, что я из-за юноши стражду
Милого, гибну, горю, в рабстве у страсти томлюсь.
(№ 395).
Милый мой мальчик! Поверь старику, не ходи на гулянки,
Нет, не годится тебе там забавлять молодёжь.
(№ 396).
Сладостна и горька, и тягостна и сурова,
Кирн мой, мужская любовь весь ей отпущенный срок;
А уж когда совершится, как сладостна. Если ж гонима
Иль неудачна, то нет горше на свете её.
Тот, кто мальчика любит, на шею ярмо возлагает
Тяжкое, ведь о любви память бывает горька.
Ибо даже и рядом с ним находиться – мученье,
Так к костру из лозы словно подносишь ладонь.
(№ 397).
Страсти нашей корабль заплутав, разбился о скалы,
Милый, вот и держи крепче трухлявый канат.
(№ 398).
Нет, не плачь! Я не брошу тебя! Никогда не поверю
Тем, кто твердит мне: «Да брось мальчика, хватит возни!»
(№ 399).
И прекраснейший всех, желаннейший и милейший!
Встань-ка подле меня, выслушай краткую речь.
Юноша верен тебе, а в женщине верности нету.
Любит она лишь того, кто с нею рядом теперь.
К юношам страсть хороша и даже когда безответна,
Легче её обрести, чем с нею счастье найти.
Много зла от неё, но радости тоже не меньше,
Да и в горе самом много отрады найдёшь.
Даже когда к одному не пылаешь, всегда увлеченье
Ты находишь ко всем, или какой интерес.
(№ 400).
Счастлив, кто страстью горя, о мере не хочет и слышать,
И не заботит кого ночь на просторе морском.
(№ 401).
Да, ты прекрасен, не спорю, но любишь возиться со сбродом
Всяким и за тобой тянется брань и позор.
Милый, и вот я невольно, в твоей любви разуверясь,
Пользу извлек из всего; стал я свободен и чист.
(№ 402).
Люди считают, что дар тебе дан от бессмертной богини,
Кипророжденной златой. Дар этот – мука и боль
Самые тяжкие в мире, что люди ниспосылают,
Если богиня сама нам утешенья не даст.
(№ 403).
О Киферея, коварная Кипророжденная, Зевсом
Дан тебе мощный дар. Так для чего он тебе?
Порабощаешь ты смертных, и ум великий – никто ведь
– Будь он могуч или мудр – не убежит от тебя!
(№ 404).
Из первой книги.
См. ст.87-104, 371-372, 531-534, 537-538, 567-570, 993-996, 1063-1068 и др.
«Крылья дал я тебе и с ними над морем безмерным
Ты полетишь, над землей всею поднявшись легко
В воздух, и на пирах, и на празднествах всюду пребудет
Имя твоё, у всех будет оно на устах!
С флейтою многоголосой тебя мужи молодые
Ладно, милые, все, сладкой и звонкой игрой,
Воспоют, а когда ты в мрачные глуби земные
Тихо сойдёшь, увидав дом многослёзный теней –
Мёртвый, ты не убьёшь своей славы сладкой, но будешь
Многим и дорог и мил именем славным навек!
Кирн, воспаришь над землею, над многими островами,