Это было на рассвете
Шрифт:
У сержанта глаза наметаны. Он мог сидеть сутками без еды и курева, чтобы подкараулить врага.
— Товарищ старший лейтенант, гляньте, гляньте: из избы показался кто-то, — торопливо заговорил Рыбин.
— Вижу, вижу. Натуральный фриц, зараза. Побежал к дороге в белом халате, — отозвался Иванченко. Сам на ту точку, где скрылся фриц, навел прицел. — Сколько туда метров, Петр Васильевич?
— Не более четырехсот.
— Я тоже думаю — примерно столько же. Кажется, обнаружил окно предохранительного щитка пушки, —
«Значит, угодил», — подумал старший лейтенант, и тепло пробежало по его телу. Загремел еще выстрел. Теперь у вражеской пушки поднялся небольшой дымок, что-то загорелось. В низу дома заголосили, но Иванченко лишь уловил слова: «Здорово! Слезайте быстрее!» Но бронебойщики уходить не собирались. На обочине дороги, около забора, блеснула вспышка выстрела другого немецкого орудия. Иванченко выпалил еще раз. Похоже, пуля срикошетила. Сделать пятого выстрела не успели. Осколочный снаряд снес угол избы, и тяжело раненный Иванченко с Рыбиным свалились в сугроб…
Неравный бой продолжался всю ночь. Узнав, что против стоит лишь небольшая группа разведчиков, гитлеровцы стремились смять их. Особенно досталось обороняющемуся в центре взводу Василия Крылова. Его гвардейцы, зябко поеживаясь, подпускали поближе подползавшую к мосту пехоту, расстреливали ее и забрасывали гранатами. Затем автоматная трескотня поднималась то на левом, то на правом флангах. Каждый раз гитлеровцы откатывались назад, оставляя на снегу десятки убитых.
В три часа ночи Крылов медленно шел по глубокому снегу вдоль линии обороны.
— Чье отделение? — спросил комвзвода.
— Сержанта Матыева! — послышался глухой голос.
— А-а-а, Уркунчу?
— Так точно, товарищ лейтенант!
— Где же твои гвардейцы?
— В траншее.
— Успели выкопать? — удивился взводный.
— Никак нет, расчистили старые.
— Молодцы! Смотри ты у меня, не прокарауль «молодчиков»!
— Никак невозможно, товарищ лейтенант! — доложил Матыев и спрыгнул в неглубокую траншею.
Крылов только отошел метров двадцать, как перед ним разорвалась граната и просвистели пули. Окровавленный, он свалился в сугроб.
— У-у-бит «хватлей»! — с сердцем выдавил Авилов и бросился к комвзвода. За смелость и храбрость бойцы любовно прозвали своего командира взвода хватким лейтенантом, а сокращенно просто «хватлей».
— Карим, ты чего разорался? Я же не убит, только царапнуло. Беги, передай бойцам, чтобы ни с места! Я буду в дзоте.
Авилов, недовольный тем, что «хватлей» гонит от себя, короткими перебежками бросился к расположению наших бойцов.
— Гвардейцы-ы! — кричал он, оглядываясь по сторонам. — По пехоте! Бей сволочей! Они подползают к на-а-а-ам!
Крылов вначале лежал животом вниз.
Командир взвода, почувствовав холод, медленно повернулся на спину и, перевязав, как мог, самого себя, пополз в полуразрушенный дзот. Там беспрерывно строчили из станкового пулемета Иван Катков с Николаем Косоваровым.
— Диски! — закричал Катков.
Косоваров подал ему диск в руки. Сквозь трескотню он услышал голос раненого Крылова:
— Подпускайте ближе! Ближе! Бейте в упор!
Прибежал в дзот Урсов.
— Жив, Вася?! Что с тобой? — взволнованно спросил он Крылова.
— Поцарапало малость руку и лицо.
— Тебя на танке отправим в тыл.
— Товарищ капитан, прошу оставить здесь. До утра выдержу, а потом, может, и уладится.
— Что с тобой делать? Хорошо, только смотри ты у меня, не выползай! Пошлю к тебе бойца, — согласился Урсов.
Отбита и эта атака врага. Однако самое тяжелое оказалось впереди. Гитлеровцы, пополнив свои ряды, подтянули несколько орудий и с рассветом пошли на штурм наших позиций. Теперь бой развернулся не только на окраине деревушки, но и на флангах.
Гвардейцы держались стойко, везде было слышно:
— Не-е-ет, нас не возьмешь, вражья сила! Теперь вам не сорок первый!
Танкисты с бронебойщиками расстреливали вражеские орудия. Метко бил фашистов командир отделения противотанковых ружей П. В. Рыбин. Он несколькими точными выстрелами вывел из строя пушку и уничтожил около двадцати гитлеровцев.
Вражеская пуля оборвала жизнь мужественного ленинградца, коммуниста с тридцатого года Петра Васильевича Рыбина. Из его ружья тут же открыл огонь лейтенант Валентин Ильин.
— Не пожалею себя за твою жизнь, Петя! — воскликнул неразлучный друг Рыбина, тоже коммунист с тридцатого года, командир отделения ПТР Спиридон Плотников.
Вскоре геройски погибли наводчики ПТР А. А. Савин и С. И. Полетаев. Перед траншеями отделений И. И. Яблонского и Уркунчу Матыева стояли сплошные разрывы гранат и снарядов.
— Молодцы, гвардейцы! Рубите с плеча! Громите фашистов, чтобы другим неповадно было. Помните слова Александра Невского: «Кто с мечом к нам войдет — от меча и погибнет!» — продвигаясь, где бегом, где ползком по цепи, подбадривал бойцов капитан Урсов.
Не удержался и раненый лейтенант Крылов, пополз к траншеям. В этот момент несколько фашистов под огнем автоматов бросились вперед. Лейтенант выстрелил в одного — удачно. Вражеский солдат, схватившись за грудь, кособоко шагнул несколько метров и растянулся на снегу.