Это было у моря
Шрифт:
Под вечер третьего дня наконец в телефоне что-то щёлкнуло — на том конце связи взяли трубку. У Сансы так заколотилось сердце, что зашумело в мозгу и она не нашла ничего умнее как продолжать орать «Алло, алло». Ей ответил незнакомый женский голос — низкий, с акцентом. Санса растерянно спросила, кто это. Ее неведомая собеседница, похоже, не понимала вопроса, и вскоре в ухо Сансе запищали короткие гудки. А после она больше не могла дозвониться — записанный голос оператора продолжал ей твердить, что номер не активен.
Ну вот и порвалась и эта короткая ниточка. Санса напоминала сама себе загнанного зверя. Она на автомате ходила в школу, даже находила в себе силы односложно отвечать на болтовню Ранды и перекидываться
Потом Санса начала замечать, что домашние словно кружат вокруг нее в каком-то непонятном, неразъяснённом танце. В воздухе повис топор. Причем, кто-то что-то явно знал, а кто-то просто действовал по наитию. Бран похоже был также не в курсе, как и она сама. Арья прикидывалась всеведущей, но и ее похоже обошли информацией. Вот дядя — знал. Джон, по-видимому, тоже. Насчет тети Санса сомневалась — просто по тому, как с ней в принципе обходился дядя — если можно было чего-то не говорить, он предпочитал держать ее в неведении. Но Лианна, как и сама Санса находилась «на волне» и нутром чувствовала любую фальшь, любую недоговоренность.
Когда Санса почувствовала этот заговор молчания — внутренне приготовилась к очередному удару. Лучше быть во всеоружии. Или хотя бы в броне. Что это было связано с Сандором, сомнения не возникало. Больше у нее никого не было. Спрашивать — выпытывать она не решалась. Продолжала тянуть время, наблюдая и все больше сжимаясь в пружину.
Дети тоже что-то почувствовали. Эйк и Рейелла — чуткие и нервные — липли к матери, как неоперившиеся еще птенцы прячутся под надежное крыло от надвигающейся грозы. Рикон забился, как волчонок, в угол. Странным образом, подпускал он к себе только Арью — от Сансы же шарахался как от зачумленной. Видимо образ старшей сестры на каком-то уровне закрепился у него с потерей близких — и теперь он старательно пытался избегать любых эмоций, связанных что с ней, что с ее возможными бедами.
Санса же продолжала бездействовать, прокручивая в голове варианты поведения и возможные шаги для прояснения ситуации. Ничего путного в голову ей не приходило — мозги словно усохли, уменьшились до точки невозврата и залипли где-то на линии горизонта, за которым царила гнетущая неизвестность.
В школе тоже дела шли не очень. На уроке рисования Санса, непрерывно размышлявшая о происходящем вместо этюда с розой и кувшином исчертила весь свой лист крестами и черными деревьями. Учитель рисования недоуменно покосился на ее творение, но говорить ничего не стал, только напомнил, что этюд можно взять домой и доработать. На литературе Санса почти час просидела над сочинением на тему куртуазной любви средневековья и в итоге положила на стол преподавателю накатанное в полубреду стихотворение, не имеющее никакого отношения к теме.
Ну не чистый же лист класть, в самом деле!
Ночи были хуже, чем дни — тут неизвестность оборачивалась самыми лютыми и дикими кошмарами. Она все брела в мертвецкую — мимо кладбища, проходя бесконечные развилки. В морге ей предстояло опознать Сандора — это она знала точно, поэтому и тащилась медленно, как на плаху. Вокруг бушевала весна, а за углом ее ждал
Санса в ужасе проснулась — клаксон, как выяснилось, действительно принадлежал машине Зяблика — она опять проспала и теперь опаздывала в школу. Наскоро одевшись и умывшись, она выбежала в осень — и попала в зиму. Зяблик, ожидая ее, ходил вдоль подъездной дорожки по своим собственным шагам — след в след, все больше утаптывая мягкий белый снег, превращая его в серую слякоть. Увидев Сансу, он просиял и галантно отворил ей дверцу машины, оставив свое бессмысленное брожение. Он попытался было заговорить о чем-то, но кошмар так вывел Сансу из душевного равновесия, что та и не стала заморачиваться чтобы казаться вежливой и поддерживать беседу. Так в молчании они и доехали до школы. Сегодня была пятница — завтра предстояло весь день сидеть дома с мрачно молчащими родственниками. Сансу эту расстраивало еще больше чем надобность посещения учебного заведения.
В школе ее ждала озадаченная Ранда. Отослав недовольного Зяблика под предметом «женского разговора», на перемене она потрясла перед Сансой помятым листочком.
— Что это, можешь мне объяснить?
Санса глянула на лист: это было ее злополучное стихотворение.
Вслепую, на цыпочках, чувствую звук.
У меня нет глаз — лишь время и слух
На стенах, как вены, сплетения рук
Разъятий, объятий, все жесты — как пух,
Как кольца змеи, как усталая сталь
Что бредит несбыточностью выходных
Шепну ей: ты не виновата, мне жаль,
Нам из глубины все пути не видны.
Мы все здесь как пешки: статисты любви
Пустые бутылки долой со стола!
Ты — память, я — звук, отзовись, позови,
Напомни, как пела, дышала, была!
Где эхо звенело, где бился закат
В предсердии пламенем — на двоих
Где все сожаленья — о завтра тоска
Непрожитым: для твоих и моих.
Где первым рассветом ослепла навек,
Глаза — как засвеченный негатив
И тщетно дрожанье оплавленных век,
Касанья ресниц надоевший мотив.
Я — в белом, и комнате нету конца,
И снег, словно вата, шаги заглушил
Услышала бы — но не вижу лица.
За нас кто-то снова узрил и решил.
— И что это?
— Откуда ты это взяла? — Санса попыталась выдрать из цепких рук Ранды злополучный стих, но не тут-то было, та спрятала его за спину и прижалась к стене.
— Откуда, откуда… Мистер Лукас интересовался. Все ли с тобой в порядке. У тебя отсутствующий вид. Ты словно спишь с открытыми глазами. На рисовании вместо баночки с цветком начиркала веточек с крестами. Ты что? Говори уже, что случилось!
Санса оглянулась. За их разговором, привлеченные шумом следили две девочки и Грейджой стоявшие рядом.
— Давай потом. После.
— Ну нет, так ты от меня не отделаешься. Давай так: ты приходи сегодня ко мне ночевать. Пусть Джон тебя отвезет. У меня отец типа едет в однодневную командировку. Знаем мы его командировки: такая длинноногая дылда с крашеными патлами. Можно подумать, если я хожу в школу, значит, я клиническая идиотка. Впрочем, пусть лучше так, чем легально. А то, кто его знает, еще жениться задумает. Хочешь, я попрошу его — он позвонит твоим, подтвердит, что ты действительно идешь ко мне, а?