Это было у моря

Maellon

— А пока помой-ка ты мотоцикл, рыцарь печальных дорог. Очень уж измазал его.

— У меня путь был долгий, дед. Но помою, если скажешь, где воды набрать.

— Вода во дворе. И тряпки тоже — под раковиной возле крыльца. А насчет долгого пути — я вообще не уверен, что оно того стоило.

Пес уже ушел на задний двор, но воротился и переспросил:

— Не понял. Что стоило? Умыкать девицу? Точно теперь знаю — нет.

— Да не девицу,

экий ты все же ишак! Путь. Девица-то стоила — да где она теперь? Да и сам-то ты — хуже только стал. Путь твой получился себе дороже.

— Дед, я путь не выбирал.

— А стоило бы. Давно пора начать. А пока начинай мыть. Все люди должны работать. Или пути не те выбираются…

Старик, не глядя на него, ушел к себе в лавку — там как раз хлопнула дверь, а Пес, вздыхая и стаскивая с себя зачем-то напяленную на дороге куртку, потащился на задний двор, к Харлею.

Хорошо, что солнце тут светило только чуток — освещая угол сараюшки. От чересчур яркого света у него слезились глаза — а если долго таращиться на солнце, можно и вообще их сжечь! Вот потеха — обожженный слепой урод! Лучше все же тень — привычнее и надежнее. Он подтащил мотоцикл ближе к дому — в прохладный сумрак и принялся за работу.

Конец одиннадцатой части

Комментарий к XI

Приношу свои извинения за несостоявшийся хэппиенд. Мне виделось так - увы и ах. Боюсь, что многие мой выбор пути не одобрят. В свое оправдание могу сказать лишь одно - эпилог за мной, и есть у товарищей еще один маленький шанс. Один на миллион. Как у них выйдет, я пока не знаю и с интересом жду возможности за ними подглядеть. Спасибо, что читали!

И вот это тут повешу. Тихонечко. Видите, я не эксклюзив.

https://vk.com/wall19949070_98

========== Часть двенадцатая - I ==========

Часть двенадцатая. Игра в дурака.

Мы встре­тим­ся на пе­рек­рес­тке снов,

Свер­кая уродс­твом ро­лей-об­нов.

И вро­де бы веч­ность и еще один день. —

А слов­но вче­ра.

И пер­вый шаг как выс­трел в гор­тань, —

Чем мол­вить — про­ще сле­теть с мос­та.

Про­резью в без­дну лип­кая тень,

В прош­лом ды­ра.

Ве­тер и дождь по­ют с на­ших губ.

Я — ли­цедей, ты - по преж­не­му груб,

Без­до­мен. Я кар­ты прик­рою ру­кой.

Ход за то­бой.

А ты бро­сишь да­му плат­ком ото лба,

Да, та­кая жизнь, та­кая судь­ба…

Ку­ришь зна­комо вле­во:

Дым — го­лубой.

Судь­ба это сказ­ка, хи­мера, бред,

Пла­цебо, что на­носит вред.

Есть во­ля и есть ис­кусс­тво ша­гов

На­зад и впе­ред.

Но как утом­ля­ет хо­дить с фер­зя,

При­выч­но пи­ная но­гой «нель­зя»

Нет ры­царей, знаю, и нет бо­гов,

И то­нок лед.

Но, бо­ги, ко­торых взап­равду нет,

Ска­жите, хоть бы один от­вет

Из веж­ли­вос­ти, ну хо­тя бы шаг

На мес­те?

А ты про­дол­жа­ешь мне про судь­бу

Про гор­дость и честь и

про во­рож­бу,

Про то, что на­вер­но не прос­то так,

Мы вновь не вмес­те.

На­вер­ное. Я ус­та­ла ждать

И рвать­ся на фла­ги. Моя бе­да

Что вов­ре­мя ду­шу се­бе спас­ла

От жаж­ды спа­сать.

Здесь каж­дый се­бя оп­равда­ет сам,

И смерть — прос­то ру­ки, а не ко­са

Пус­тые, ус­тавшие в два кры­ла

Дер­жать не­беса.

Пролог

Машину стоило заправить. Санса гнала свою Импалу далеко за восемьдесят, всегда по левой полосе, перестраиваясь, когда считала, что ее задерживают. Ей нравилась скорость.

У большинства ее друзей были тачки с претензиями: какие-то выписанные из-за восточного моря диковины, заряжающиеся от электричества, кабриолеты формата пятидесятых годов прошлого века, внедорожники, куда можно было смело запихать небольшого слоненка. Ей было все равно, кажется ли она банальной: от машины требовалась маневреность и надежность. “Старк, ты тривиальна», — фыркнула как-то Змейка, глядя на ее серенький шевви. «Я тривиальна, пусть так, — спокойно согласилась Санса, — а ты ради оригинальности можешь ездить хоть на дромедаре. Только не заморозь его, когда наступит зима.»

До городка оставалось еще семьдесят с лишним миль. Она приоткрыла окно и закурила. Ветер тут же начал трепать ее собранные в «хвост» волосы. Это было неважно — ей не нравилось, когда в салоне был дым. Встречный воздух ревел в небольшое отверстие, оставленное для циркуляции воздуха.

Санса поморщилась и загнала стекло вниз, до самого основания. Чем меньше дырка, тем больше шума. Хочешь, чтобы тебя оставили в покое — раскрывайся до конца. Все — наружу. Все — в себя. В себе. Если самое потаенное лежит на поверхности, никто и не заподозрит, что у тебя есть секреты. Все люди умеют смотреть — но видеть умеют лишь единицы.

Она свернула на ближайшую бензоколонку под брендом «Окли» — развевающаяся на ветру стилизованная под старину хламида, вроде плаща, с тремя звездами - короной в том месте, где импровизированный плащ, теоретически, закрепляется на шее.

Эта заправка могла бы принадлежать Серсее, если бы дела Ланнистеров все так же шли в гору. Но по вдове Баратеона, так и не вышедшей замуж, здорово ударила эта восточная война: после смерти мужа она вложилась в заграничные нефтеразработки, а теперь импорт был приостановлен из-за вяло текущих в зоне ее интереса военных действий. Денег у семьи не хватало даже на то, чтобы покрывать расходы на дела внутри страны. Контракты с Ланнистерами были заморожены, месторождения переданы в аренду другим заинтересованным, а один из северных участков Старков, на который Серсея уже пятый год пыталась наложить лапу, ушел к новой фигуре на поле: выходцу из народа, известному под небрежной кличкой «Бард». С этим быстро раскручивающимся ушлым выскочкой имел дело Джон — вроде как, на самом деле его звали Манс, и он был приятен — как может быть приятен волкодав, что сидит у тебя на хвосте. Она продала тот участок ему — лишь бы не Серсее — и раздумывала, не продать ли второй. Ей и так хватало забот — последняя выставка вымотала ее до предела, хоть и принесла свои очевидные плоды. В конце концов, она не деловая женщина, она художник.