Это было в Калаче
Шрифт:
Сколько прошло дней — Валя не помнила. В уцелевшем домике с небольшим садиком она осталась наедине со своим горем. Тетя пыталась говорить с племянницей, утешить ее, но потом поняла, что лучше оставить девушку в покое…
Пришла в себя Валя, когда однажды на улице затрещали выстрелы. Она выбежала со двора. Привалившись к забору, стоял раненый красноармеец в залитой кровью, выгоревшей гимнастерке.
— Воды, — попросил он.
Валя принесла кружку холодной воды. Он залпом ее выпил, вытер пот с лица, внимательно посмотрел на девушку.
— Остаешься? Не боишься?
К вечеру пришли фашисты. Тетушка с двумя своими детьми и с Валей переселились в сарай. В доме расположились гитлеровские солдаты.
В городе день и ночь не умолкали выстрелы. Фашисты со страхом посматривали в сторону Волги, ожидая, видимо, приказа идти к центру города.
Неизвестность мучила, и Валя решила выйти на улицу. Здесь было пустынно. Она свернула за угол и неожиданно наткнулась на двух ребят. Они сидели на бревне, внимательно прислушиваясь к доносившимся из центра города выстрелам. Заметив Валю, ребята приняли безразличный вид и о чем-то заговорили. Девушка решила подойти к ним.
— Ты откуда? — спросил один из мальчишек, с бледным лицом и ярким нездоровым румянцем.
— Что-то мы тебя здесь раньше не видели, — заметил второй и, прихрамывая, подошел к Вале.
Девушка рассказала свою историю. Ребята оказались ее ровесниками, жителями Дар-Горы. Обоих не взяли в армию. У Кости Беликова туберкулез, а Витя Вербенко с детства хромал. Уйти тоже не удалось. И остались ребята здесь.
— Так и сидите на бревнах? — спросила Валя.
— Сидим.
— А нашим нельзя ничем помочь?
Ребята переглянулись.
— Помочь-то, наверно, можно, да вот не знаем как, — заметил Костя.
— Мы тут придумали одно дело, — вскользь добавил Виктор.
— Ты вот что, — решительно проговорил Костя. — Будешь с нами.
— А что делать?
— Вот, — Костя выхватил из кармана наган. Другой наган оказался в руках у Виктора.
— Да много ли сделаешь наганом? — удивилась Валя.
— Много. Мы уже с десяток гадов убили. Заманим в развалины — раз! — и готово. Будешь нам помогать?
Вечером следующего дня Валя опять вышла на улицу. Выглядела она довольно нарядно. Не спеша прогуливалась девушка возле дома.
Вдали показался фашистский офицер. Увидев девушку, он подтянулся и направился к ней. Валя свернула за угол, миновала еще пару уцелевших домиков и посмотрела вокруг. Улицы были пустынны. Она зашла в развалины. Офицер пошел за ней. Не успел он шагнуть в пролом, как раздался выстрел, и все было кончено. Костя спрятал наган. Друзья пересекли развалины и вышли на другую улицу. Здесь ребята снова спрятались, а Валя стала прогуливаться возле домов.
Охота шла удачно. У ребят на счету было уже несколько убитых гитлеровцев. Никто не думал искать убитых, никто не обращал внимания на выстрелы. Стреляли в те дни беспрерывно, а убитых фашисты не считали.
Удача зачастую притупляет осторожность. Так случилось и с Костей. Он перестал прятать наган в развалинах, всюду носил его с собой.
В один из вечеров, когда приближался комендантский час и обычно пустынные улицы становились совсем мертвыми, Костя решил пойти к Виктору. Не успел он свернуть за угол, как услышал за спиной:
— Хальт!
«Попался», — обожгла мысль. Но виду не подал, спокойно ждал приближения патруля.
— Документы, — потребовал офицер. — Почему так поздно на улице?
Костя с готовностью вытащил справки о болезни. Офицер повертел их в руках, отдал назад.
— Почему поздно на улице? — повторил он.
— Иду к тете, вот тут рядом. Она обещала дать лекарство, — объяснил Костя. — Не верите? Пойдемте со мной, увидите. Вот тут, рядом.
— Тихо. Не так много! — прервал офицер. — Дома надо сидеть.
— Хорошо, пойду домой, — согласился Костя.
Он неуверенно посмотрел на фашистов, повернул назад и медленно, чувствуя на своей спине внимательные взгляды, стараясь быть спокойным и не ускорять шаг, пошел по улице. Кажется, обошлось! Еще немного до угла, а там — дом.
— Хальт! — снова услышал Костя. Этот окрик прозвучал резче, злее, чем первый. Костя остановился, боясь повернуться. Он услышал приближающиеся шаги. Крепкие руки повернули его лицом к патрулю, солдат начал ощупывать карманы. И сразу же нашел наган.
— Партизан? — спросил офицер, увидев наган.
— Какой партизан? Больной я. А это нашел на улице…
Он не договорил. Сильный удар свалил его с ног. Улица, дома, солдаты — все поплыло, как в тумане, в долгом сплошном тумане, который не прекращался многие дни. Его били, пытали, обливали водой, опять били. Сколько это продолжалось — час, день, два?
Виктор прибежал к Вале. На лице — ни кровинки.
— Там он. Я видел, — с трудом проговорил Виктор. — Повесили Костю. И надпись на груди — «Партизан». Как же теперь, а? — Он говорил, а слезы катились по щекам.
Валя молчала. Что она могла сказать ему? Утешить? Успокаивать? Что сказать ему?
— Пойду, — поднялся Виктор. — Попробую пробиться к своим. Не могу больше так.
И снова осталась Валя одна.
Как-то раз пришли гитлеровцы, забрали Валю, втолкнули в толпу таких же, как она, ребят и девушек и погнали куда-то пешком. Под палящим зноем, без воды брели пленники по степи. Солдаты поднимали отстающих, били усталых людей. Кое-как добрели до Калача.
И тут произошла эта неожиданная встреча Вали и Цыганкова.