Это было в Калаче
Шрифт:
— Так я же вылез. А в яме я бы удержался, — оправдывался Пашка.
— Вижу, как удержался бы! — по-прежнему кипятился Михаил. — Придется мне в яму лезть.
— Что-о? — Пашка шагнул к Шестеренко со сжатыми кулаками.
Назревавшую ссору прервал Цыганков. Он решил: кто придумал план, тот и выполнять его будет. Ребята согласились: решено справедливо. И Шестеренко был вынужден подчиниться.
Ребята знали о немецкой аккуратности. Вчера фашисты привели пленных, когда солнце только поднялось над деревьями.
— Пора, — сказал Цыганков, глядя на восток, и Кошелев нырнул под куст. Его укрыли листвой. Ребята попрятались на вчерашнем месте.
Вскоре на дороге показались пленные. Их было меньше, чем вчера, а среди часовых ребята заметили Усана. Его фашисты захватили с собой в качестве переводчика.
Как и предполагали подростки, военнопленные снова принялись ломать кустарник. Цыганков и его друзья не сводили глаз с того куста, под которым спрятался Кошелев.
Рядом с этим кустом работал высокий, худощавый мужчина, без гимнастерки, в одной майке-безрукавке. Повязок на нем не было.
Вот пленный подошел к кусту, выбрал ветку посуше, качнул ее. И вдруг вздрогнул и быстро оглянулся. Ветка так и замерла, прижатая его ногой к земле.
Пленный вздрогнул от Пашкиного голоса. А Кошелев сыпал заученные фразы:
— …Мы партизаны, хотим вас освободить. Мы принесли вам еду, она тут, под кустами, передайте остальным. Завтра в ямку, где я лежу, спрячьте план лагеря и укажите, где стоят посты. Мы вам сообщим, когда назначим побег.
— Спасибо, товарищ, — шепнул взволнованный пленный. Он и не подозревал, что партизан под кустом годился ему в сыновья.
Ребята видели издалека, как пленные что-то шепотом передавали друг другу. Это заметил и Усан.
— Эй, вы! Не переговариваться!
Он что-то сказал немцам. Те рассмеялись. Они не волновались. Пусть переговариваются эти русские. Удрать при такой охране не удастся. Да и далеко ли убежит измученный человек?
Усан, однако, продолжал внимательно наблюдать за пленными и чуть не застал одного врасплох. Красноармеец незаметно сунул в рот целую картошку, и вдруг из-за куста появился полицай. Пленный судорожно глотнул и закашлялся. Усан ткнул его прикладом в спину и отошел. Если бы он догадался раздвинуть густую траву, то увидел бы горбушку ржаного хлеба и добрый кусок сала.
Вечером пленных увели. Пашка вылез из укрытия. Руки и ноги, все тело у него онемели, в пустом животе урчало. Кошелев сделал несколько приседаний, разгоняя застоявшуюся кровь. Проверили: в кустах, где были спрятаны продукты, ничего не осталось, красноармейцы съели все, что принесли ребята.
— Ну и хорошо, — сказал Цыганков. — Бойцам перед побегом надо подкрепиться. А ты сейчас доберешься до Ильиничны и еще наверстаешь.
На следующий день ребята пришли в лес к вечеру, когда пленных с работы уже увели. Под кустом, где вчера лежал Кошелев, нашли записку с планом лагеря. Выяснилось, что заключенных держат в бараках недалеко от станции. Лагерь хорошо охраняется, особенно со стороны вокзала. Со стороны же реки часовых меньше, хотя колючая проволока здесь в два ряда. Пленные решили организовать побег именно в этом месте.
«В этом случае, — писали они, — мы, по выходе из лагеря, могли бы разбиться на три группы. Одна двинулась бы через Дон, другая (может быть, вместе с вашим партизанским отрядом) — на юг. В третьей группе будут товарищи с тяжелыми ранениями; им двигаться трудно, хорошо бы на время укрыть их где-нибудь поблизости. Это наш план. Вам, конечно, виднее. Мы не знаем ни вашей численности, ни ваших возможностей и согласны на любое. Лучше смерть, чем неволя. Жмем ваши руки, товарищи».
Дальше шла приписка:
«Передайте своему комиссару, что среди нас есть несколько коммунистов».
Ребята переглянулись.
— А кто же у нас комиссар? — спросил Егор.
Цыганков пожал плечами:
— Об этом еще и не подумали.
Покровский начал рассуждать:
— Кошелева, наверно, придется назначить.
Шестеренко тоже был не прочь получить новую должность, возразил:
— Нет, Пашка не пойдет. Комиссар, знаешь, каким должен быть? «Чапаева» видел? Вот то-то. Комиссар — самый грамотный человек, самый спокойный. Чтобы всегда разъяснить — что к чему. А Пашка? Да он и книги-то читать не любит. И вообще…
Честолюбием Кошелев не страдал. Но такая характеристика его явно обидела:
— Тоже мне, грамотей нашелся! Да я чихать хотел на тебя!
— Да бросьте вы, нашли время ссориться, — остановил друзей Цыганков. — О другом надо думать: как пленных будем выручать.
По дороге домой Покровский не мог оставить важную тему:
— А может, дядю Андрея комиссаром, а? — И тут же отказался от этой мысли, покосившись на Цыганкова: — Нет, он взрослый. Разве он пойдет комиссаром к такому командиру?
Дядя Андрей, узнав о задуманной операции, загорелся:
— Это дело! А то ведь тошно сложа руки сидеть.
Он ознакомился с запиской пленных, подробным планом лагеря.
— Ну-ка, Павел, — скомандовал он, — давай на разведку. Подберись к лагерю с берега, разгляди все удобные подходы и как следует все запомни. Учти — придется действовать ночью.
На следующий день пленные получили записку:
«Приняли ваш план. Будьте готовы в четверг, в час ночи».
Вечером в лесной землянке собрался весь отряд. Каждый вооружился автоматами и гранатами.
— И я с вами, — сказала Валя.
— Незачем, — посоветовал Цыганков. — Поправляйся лучше.
— Я уже здорова, Ваня.
Иван долго отговаривал Валю. Но девушка стояла на своем. Пришлось согласиться.
Решено было в случае удачи отправить Валю и дядю Андрея вместе с военнопленными в дальние хутора.
Ночью все шестеро окраинами Калача добрались до лагеря. Кошелев и Шестеренко залегли недалеко от центральных ворот. Через час они должны были открыть стрельбу и отвлечь внимание фашистов. Цыганков, Покровский и дядя Андрей зашли со стороны Дона. Им предстояло за это время разрезать проволоку. Валю оставили у реки.