Это было в Коканде
Шрифт:
Возвратившись домой, Юсуп заметил в Лихолетове много перемен.
Сашка оживился. Теперь ничто его не грызло, он уже не ворчал и не сомневался в себе.
Ликвидация Иргаша вызвала среди военных много разговоров. У всех создалось убеждение, что Лихолетов способен не только рубать, в нем нашли большие тактические способности.
Это невероятно льстило ему.
Товарищи смеялись, говорили, что талант тактика открылся в Лихолетове так же, как открывается золото в породе, то есть, промыв двести пудов песку, можно намыть один грамм золота.
Юсуп был прав, говоря в первый день своего приезда из Москвы, что Сашка ожирел и распустился. Упрек, брошенный тогда Юсупом, конечно оскорбил Лихолетова. Ему показалось, что «москвич» Юсуп кичится. Это его задело. Самолюбие заиграло в нем. «Юсуп так думает. Значит, так могут думать и другие. Значит, на мне скоро поставят крест. Нет, товарищи! Шалишь! Не дамся!» - решил он.
Вот почему, когда Юсуп, переговорив с Алиматом, предложил Александру план ликвидации басмачей с их же помощью, он, для виду поколебавшись, жадно схватился за это рискованное дело.
Отправив Юсупа к Иргашу, Лихолетов еще сам не знал, чем все это кончится. Он начал выполнять свою задачу, получив от Юсупа записку. Маршрут Юсупа стал ему известен.
Заслуга Лихолетова была в умелом окружении противника. Незаметные группы всадников, высланные из разных точек района, соединились в ущелье. Агенты Иргаша принимали их за случайные разъезды.
Благодаря такой осторожности Лихолетову удалось сосредоточить вблизи ставки силы, равные двум эскадронам. Туда же, в горы, он провел роту пехоты и орудие. Бойцы шли очень быстрым, форсированным маршем. Это обеспечило успех.
План Лихолетова свелся к системе занятия всего басмаческого района летучими, маневренными отрядами. Одновременное окружение всех банд заставило Александра применить в качестве поддержки воздушные средства борьбы. Он поскакал в Шир-Абад, затребовал самолет и в день общего выступления вылетел на нем.
Машина, конечно, сыграла свою роль. Но не она дала результат боя. Она была для Иргаша только последней каплей, переполнившей чашу. Несмотря на всю свою грубость и стихийность, Иргаш понял, что в конце концов его участь решена, пришел тот срок, когда сопротивление оказалось бессмысленным и все события обернулись против него. Он угадал час своей смерти…
Лихолетов пожинал лавры. Однако он возмутился, узнав, что все это боевое дело приписывается ему. Он говорил, что инициатива принадлежала комиссару Юсупу. Однако сотрудники штаба, настроенные Жарковским, стояли на своем.
– Мы от твоего комиссара ничего не отнимаем, - говорили они Александру.
– Он молодец! Но операцию проводил ты. И провел превосходно.
Лихолетов доказывал, что без Юсупа он не провел бы ее.
– Да, Юсуп выказал большую смелость. Но одной смелостью ничего не сделаешь, - возражали ему.
– Повторяю, - говорил он, - в этом деле его идея.
– Идея - идеей, но всякую хорошую идею можно загубить. Непонятно, о чем ты споришь?
– убеждал его Жарковский, как всегда иронически пожимая плечами.
Так понемножку Лихолетов и сам уверился в том, что без него операция не вышла бы. Но не будь записки от Юсупа, не удайся Юсупу разговор с насыровской сотней, Лихолетов, очевидно, на все махнул бы рукой, тем более что и командование не настаивало на операции, считая, что она недостаточно подготовлена. Ее разрешили лишь как пробу, как прощупывание Иргаша.
Зато теперь Лихолетов ходил именинником.
По возвращении Юсупа в бригаду он честно рассказал ему обо всем и даже прибавил, что намерен бороться с этой несправедливостью. Юсуп принял его слова очень спокойно, даже рассеянно. Он сказал:
– Какая же несправедливость? Не нахожу. Нет несправедливости. Действительно, без тебя можно было бы загубить все.
– Но ведь идея - твоя, а я за нее славу имею!
– Ты заслужил. Не беспокойся, Сашка! Мое ко мне придет, - сказал Юсуп, усмехнувшись. Он сумел сдержать себя и даже не показал виду, что хоть как-то огорчен.
Лихолетов ничего не заметил. Он от всей души был рад тому, что Юсуп, так же как и остальные, хвалит его. Сейчас это было ему вдвойне приятно, и ощущение какой-то неловкости, которое мучило его раньше, совершенно прошло…
29
На второй день после прибытия Юсупа в бригаду Юсуп получил приказ из Самарканда выехать туда для доклада.
Накануне отъезда к нему пришел Лихолетов. Он был чем-то смущен, мялся и объявил, что у него есть большое и важное дело, о котором ему хотелось бы посоветоваться.
– Пожалуйста! Какое дело?
– спросил Юсуп.
Лихолетов смутился:
– Личное. Принципиальной важности.
– Какое личное? Пожалуйста, говори!
– Я прошу тебя как друга заехать в Коканд, - сказал Лихолетов, покручивая пальцами бороду.
Юсуп удивился:
– Как заехать? Коканд в стороне.
– Да ведь не один день ты пробудешь в Самарканде! Там и отдохнуть тебя заставят. А от Самарканда до Коканда - ночь. Может, самолет попадется, тогда и совсем мигом, - пробормотал Сашка.
– Слетай! Ну что тебе стоит? Я же летаю.
– А зачем мне лететь в Коканд?
– спросил Юсуп.
Лихолетов нагнулся к уху Юсупа и шепнул:
– Варька там.
Юсуп посмотрел на Александра, все еще не понимая, чего тот хочет.
Лихолетов отвернулся и подошел к окну.
За окном показался верблюжий караван. Впереди него брел верблюд-вожак, позвякивая колокольчиком на шее.
Лихолетов медлил, как будто дожидаясь того мгновения, когда караван пройдет мимо.
– Видишь, какое дело, - сказал Лихолетов, набравшись смелости. Заела меня Варька! Сплю - ее вижу. Не сплю - опять вижу. Сосет! Как заноза, сидит во мне!
– Лихолетов потряс кулаком.
– Честно тебе скажу… Она прямо поставила меня в тупик. Что мне делать, ума не приложу? Как будто она в меня пустила какую-то бактерию.