Этот прекрасный свободный мир...
Шрифт:
Простой душ показался Роберту почти божественной благодатью, и он с остервенением принялся смывать с себя золотую краску и налипшее конфетти. Когда выдохшийся, но почти отмывшийся молодой человек вышел из душевой, неизвестный швырнул ему одежду, чем-то напоминавшую одежду китайских кули.
– - Одевайся и пошли на кухню.
Сделать еще несколько шагов было трудно, ноги Роберта, казалось, отваливались, и молодой человек тащился за управляющим, почти не соображая, что делает. Горы грязной посуды заполонили кухню. Управляющий взял первую попавшуюся тарелку, в которой еще оставалась какая-то еда, вывалил в нее содержимое другой тарелки, потом третьей и четвертой, и, наконец, сунул полную тарелку объедков в руки Роберта.
– - Можешь доесть, а потом пойдешь
Когда Роберт добрался до отведенного ему угла в гардеробной и повалился на брошенный тюфяк, было почти три ночи. Сон сморил молодого человека, как только его голова коснулась грубого полотна. Бесконечный день закончился. Подарок спал.
Глава 8
Как начинается жизнь "питомцев"
Роберт проснулся с ужасающим чувством, что проспал. Мысль о возможном наказании заставила его вскочить, стремительно скатать тюфяк и почти выскочить из гардеробной. Стрелки часов подтвердили худшие предположения -- половина восьмого! На лбу Роберта выступила испарина, молодой человек оглянулся, пытаясь понять, что делать, но вместо того, чтобы найти решение в окружающих стенах, почувствовал необходимость срочно протереть глаза...
После тюремной дисциплины общежития Службы адаптации, по сравнению с которым даже военная школа выглядела фешенебельным курортом, Роберту показалось, будто он угодил то ли на стоянку перепившихся хиппи, то ли на одну из голливудских вилл наутро после буйной вечеринки. Рабы валялись тут и там, и даже сладко посапывали, и от одного духа, витавшего над ними, можно было захмелеть. Роберт зажмурился и открыл глаза, но наваждение не исчезло -- напротив, молодой человек заметил подробности, которые при первом взгляде ускользнули от его внимания. Распущенные волосы -- собственные волосы рабов, а вовсе не парики и не голые черепа как у рабов Эллендеров и у него самого!.. Жалкая одежда кули... во всяком случае, на некоторых... потому что кто-то благополучно обошелся вообще без штанов, а позы спящих красноречиво подсказывали, чем они занимались, пока не уснули... Убогая рабская одежда и при этом самые настоящие драгоценности! Роберт в ошалении увидел на голой груди рабыни кулон с бриллиантом в три карата... И тишина...
Роберт не был ханжой, и все же картина ошеломляла, сбивала с ног. Молодому человеку показалось, будто никому здесь нет до него дела, и он догадался, что если бы знал о здешнем мире хоть что-нибудь, то вполне мог бы оказаться на свободе, просто выйдя за дверь... а затем за ворота. Благоразумие подсказывало, что для этого он еще не готов. Без нормальной одежды, с бритой головой, да еще и в ошейнике, без денег и без малейших представлений о том, куда идти и что говорить, Роберт был настолько подозрителен, что его вернул бы первый встречный страж порядка, как бы он здесь не назывался. И все же искушение было слишком сильным. Роберту хотелось убедиться, что отсюда и правда можно выйти или, хотя бы, просто выглянуть за дверь, и он стал размышлять, как же его везли и где в этом чертовом особняке вход. И в этот момент кто-то больно ухватил его за ухо.
– - Что прохлаждаешься? Заняться нечем?!
– - голос управляющего вернул Роберта к реальности.
– - А, Подарок...
– - тон говорившего стал чуть более мирным.
– - Марш на кухню!
– - с этими словами он отпустил ухо Роберта и повернулся к остальным рабам: -- Встать, бездельники!
– приказ был подкреплен парой внушительных пинков.
– - Быстро под душ! Если через десять минут вас не будет на кухне, останетесь без еды до вечера!
Через десять минут еще не до конца проспавшиеся рабы Рейбернов вяло ковырялись в мисках, и только Роберт умял порцию с завидным аппетитом. Как и ночью это были остатки со вчерашнего праздничного стола, и Роберту казалось, будто он никогда не ел ничего вкуснее. Молодой человек не отказался бы и от второй порции, но опасался привлекать к себе внимание.
– - Это еще что?!
– - управляющий схватил одну из девушек за руку.
– - Опять стащила?!
– - Это подарок! Мне хозяйка вчера подарила... в честь праздника!
– - выпалила рабыня, и только теперь Роберт заметил на ее пальце перстень с опалом.
– - Я ведь проверю, -- с угрозой произнес управляющий, -- и если ты соврала -- выпорю.
Девушка обиженно засопела, но управляющий уже отвернулся.
– - Все, хватит бездельничать. Ты, ты и ты, -- указующий перст ткнулся в трех рабов, пытавшихся незаметно прикорнуть в уголке, -- отправляйтесь в зал. Чтобы через два часа там все сверкало. Вы двое -- чистить лестницу. Мойра, -- на этот раз управляющий повернулся к девушке с перстнем, -- моешь посуду.
– - Одна?!.
Звонкая пощечина заставила рабыню замолчать.
– - Ты, -- на этот раз управляющий вспомнил о Роберте, -- ждешь меня здесь. Остальные -- за мной!
Когда дверь за управляющим и рабами закрылась, Мойра вытерла слезы и пожала плечами:
– - Все равно хозяйка ничего не вспомнит, -- пробормотала она и показала двери язык. Потом вспомнила о Роберте и бросила на него заинтересованный взгляд.
– - Так это тебя вчера подарили Эллендеры?
– - спросила она, обойдя Роберта кругом.
– - Тебе повезло. Ты не бойся, доктор Черч редкий зануда, но хозяева нас в обиду не дадут. Ты, главное, говори, что у тебя творческий кризис, и тебе сразу что-нибудь подарят... Хотя, ты же "мебель", -- она пожала плечами и посмотрела на Роберта с презрительной жалостью и снисходительностью.
– - Тебе этого не понять...
– - Мойра, посуда!
– - управляющий захлопнул дверь. Роберт вздрогнул.
– - Значит, "домашняя мебель", -- задумчиво произнес доктор Черч.
– - Что ж посмотрим, к чему тебя пристроить...
– - Я художник, -- проговорил молодой человек.
– - А я консул, -- съязвил управляющий.
– - Мойру наслушался? Так вот, парень, Мойру слушать очень и очень вредно. Можно дослушаться до порки. Ладно, посмотрим, на что ты годен. Идем!
...Сваленные прямо на пол разноцветные свертки, оказавшиеся подарками, занимали почти половину комнаты, а сама комната напомнила Роберту музей, созданный ничего не смыслящей в искусстве голливудской звездой. Управляющий кивнул на сверкающую гору:
– - Разобрать и расставить по полкам -- художественно, раз ты художник. Через полчаса проверю.
Роберт едва успел управиться с заданием и как раз принялся складывать ненужные уже упаковки, когда доктор Черч вновь появился на пороге. Несколько минут понаблюдал за работой питомца, затем придирчиво оглядел полки. Роберт так и не понял, удовлетворил доктора результат его работы или нет, но управляющий вновь велел следовать за собой и пошел прочь с такой стремительностью, что Роберту пришлось чуть ли не бежать.
В уже знакомой Роберту гардеробной доктор Черч остановился.
– - Наведешь порядок в вещах хозяина, -- приказал он.
– - Оставишь только коллекцию этого года, все остальное аккуратно упакуешь в мешки и выставишь за дверь. Работай!
Роберт бросил озадаченный взгляд на хозяйскую одежду, и ему захотелось почесать бритый затылок. Чему его только не учили в Службе адаптации, и уход за одеждой составлял в этом обучении не последнюю роль, но вот о модах этого мира не говорили ничего. И все же невыполнение задания было чревато самыми неприятными последствиями, как и излишние вопросы. Опыт двух месяцев дрессуры свидетельствовал, что в наказаниях доктора могут быть много жестче свободных. Роберт глубоко вздохнул и принялся внимательно рассматривать наряды, но определить по их виду, что здесь было новым, а что нет, было невозможно. Молодой человек вообще сомневался, что эту одежду надевали хотя бы раз. Оставалось одно -- разобрать наряды по стилям, а уж потом решать, что с этим делать. Роберт даже взмок, вытаскивая бесчисленные костюмы, осматривая их так и эдак, а потом один за другим отправляя в ту или иную кучу одежды. Таких куч у Роберта набралось четыре. Наконец, когда одежда закончилась, и классификация была завершена, молодой человек отер со лба пот, размышляя, что же делать дальше.