Евангелие от обезьяны
Шрифт:
Даже когда начиналась война миров, я не сразу понял, что к чему. Думал, очередная провокация плохих дяденек из-за зубчатой стенки. (Ну, вы же знаете эту хипповскую мантру о том, что все люди на самом деле братья, а войны – везде и всегда исключительно происки алчной элиты). Первое понимание пришло, когда я зашел в кабак (тогда еще работали кабаки) в обществе двоих коллег по работе, а вышел один. Точнее, вылетел: камнем, комом, орущим сгустком страха с обмоченными штанами.
Мы зашли пропустить по стаканчику после работы (тогда обычные мирные конторы еще не закрылись на бессрочные форс-мажорные каникулы), не зная, что в паре кварталов федералы подстрелили какого-то знатного борца за свободу малых народов СССР от имперского ига. В наш кабак ворвалась толпа горцев и в отместку за борца расстреляла из автоматов посетителей. Я сидел у витрины и выпрыгнул, разбив ее собственным телом, как в фильме «Место встречи изменить нельзя» Фокс разбил витрину ресторана «Астория» телом официантки. Мне повезло, я успел. А парнишка-дизайнер, который ломанулся за мной, – нет. Выпрыгнуть выпрыгнул, но на асфальт приземлился уже трупом.
Третий наш собутыльник, начальник тестовой группы, даже не дернулся. Он сидел спиной к дверям, нападавших так и не увидел. Погиб, как потом говорили, первым из всех. Двумя неделями раньше у него родилась дочь.
Верите вы или нет, но лишь тогда я понял, что собственная задница дороже идеалов всемирного братства. Что помимо десятка твоих друзей – хороших парней, способных угореть под Joy Division и закинуться с тобой легкими наркотиками в ночном клубе – в мире живут миллионы их единоверцев, имеющих с тобой общего не больше, чем с инопланетянином. Что они, уже неважно почему, давно определились со своим местом в этой истории, и это место по отношению к тебе – по ту сторону баррикад. Что именно об этом – твою мать, такое не привидится и в страшном сне! – орали еще десять лет назад все полтора более-менее адекватных, в смысле способных подискутировать, бонхэда, которых ты знал.
И что с этих самых пор, отныне и присно, больше нет для тебя ни хороших, ни плохих парней. Ты тупо делишь людей на своих и чужих. Как примитивный солдафон. Как бонхэды, топтавшиеся гриндерами на твоей голове после концертов, которые они считали антифашистскими: правы были они, а не ты. Уж так получилось, брат. Процесс необратим. Финита ля комедия.
Нет, ты, конечно, не ставишь теперь на лоб убитому спортсмену ярлык со штампом «Овцееб», «Унтерменш», «Чурка» или «Особо опасный террорист-ваххабит-радикал, убийца русских женщин, детей и стариков». Но ты ставишь на его мертвую голову печать «Враг»: отныне, и присно, и вовеки веков. И я снова, уже второй раз за день, отчетливо понимаю, как сильно изменился за эти годы. Сможешь ли ты, умник, теперь стать тем, кем мог, но не захотел стать двенадцать лет назад? Или таких не берут в космонавты?
Еще одна кучка спецназовцев с завидной оперативностью отгородила место происшествия от фотокамер журналистов. Смысла в этом нет – никто не собирался подставлять братушек из-за пули, обретенной адресатом вполне заслуженно. Поворачиваюсь к воякам спиной, нагоняю съемочную группу. Виктор Семеныч, кем бы он ни был в иерархии чинов ОНИ, оказывается довольно вертким парнем: прошло каких-то две-три минуты, а Насруллу уже приглушили.
– Работаем, парни, работаем! – командует оклемавшийся толстяк. – Через две минуты эфир. Саня, ты белый выстроил?
– Да, блин, вот сейчас съебывался от тех упырей и на бегу выстраивал, – ерничает длинноволосый оператор с оплывшим лицом убежденного мизантропа, похожим на морду осьминога Сквидворта из мультиков про Губку Боба.
– Выстраивай! – орет толстяк. – Связь, связь! Проверьте связь!
Ребята из группы в спешке выставляют аппаратуру, говорят со студией. Кацуранис снова кому-то звонит.
– Рустам! Алло, Рустам! Ну вы где? Ну что за хуйня, Рустам, у меня эфир через минуту! А, все, вижу, вижу! Извини, брат. На нервяках все.
Из переулка метрах в ста позади нас выруливает в усмерть тонированный «Круизер» и, надрывно рыча явно тюнингованным движком, раненым тигром несется к съемочной группе. Процесс создания телевизионного опиума для народа знаком мне досконально – это одно из тех знаний-обуз, которыми хотелось бы никогда не владеть, но профессия обязывает. И потому я ничуть не удивляюсь, когда из открытой двери со скрипом затормозившего «Круизера» на свет Божий вываливается Насрулла Зиязитдинов собственной персоной. Наоборот, я бы удивился, если бы его здесь не было.
– Здесь Сруль, – без эмоций констатирует кто-то из съемочной группы. – Привезли Сруля.
– Вижу, что привезли, – раздраженно отвечает другой. – А хули он в черном-то весь? Не могли прикинуть его во что-нибудь поярче? Как он смотреться будет на таком фоне?
– Как?..
– Как мудак. Как черная кошка в темной комнате.
– Идиот, – вклинивается в разговор Николай Кацуранис. – У него такая форма одежды. Он же муфтий.
– Тоже мне муфтий. Это обычный онистский защекан, а не муфтий, – ворчит человек, которого обозвали идиотом. Но дело свое делает. Настраивает камеру, устанавливает штатив. Видимо, ассистент оператора. Молодой и говорливый.
– Мы все здесь онистские защеканы, – честно одергивает его Кацуранис, чем неожиданно даже вызывает у меня нечто вроде симпатии. – Имеешь что-нибудь против – ищи другую работу. А пока не нашел – делай свое дело и не выебывайся… Насрулла Ибрагимович! Здравствуйте, Насрулла Ибрагимович! Вот сюда, пожалуйста, сюда. Минуты две-три, ОК?
Взяв муфтия под руку, толстун уводит его из кадра, в котором уже стоит, схватившись трясущейся рукой за наушник, молодой корреспондент с лицом настолько испуганным, что телезрителям можно лишь посочувствовать. Зачем брать пусть даже «молодого и амбициозного», но не нюхавшего пороху сотрудника на «Зарницу» вроде сегодняшней – ума не приложу. Самая правдоподобная версия звучит так: надо же им когда-то обстреливать неоперившуюся поросль юных фронтовых корреспондентов. Старая гвардия, обстрелянная еще в девяностых на Кавказе, потихоньку спивается и выходит в тираж.
– Здравствуйте, Ксения, – начинает парнишка, когда его наконец выводят в прямой эфир. Надо сказать, выведение пошло ему на пользу: мандраж теперь не столь явный, и даже на бледных доселе щеках засветилось некое подобие румянца. – Мы ведем репортаж из Замоскворечья, с Большой Ордынки. Около часа назад в двух кварталах отсюда прогремел мощнейший взрыв. Сейчас его эпицентр оцеплен силами местных подразделений МВД и федеральных войск, которые были введены в Московскую городскую исламскую автономию в соответствии с Пактом о разграничении сфер влияния 2002 года. Напомню, согласно этому пакту правительство может вводить федеральные войска на территории конфессиональных автономий в случаях чрезвычайных ситуаций, создающих угрозу жизнедеятельности свободных зон и конфессиональных автономий, а также советской государственности, социально-экономической стабильности и вертикали власти. На данный момент известно, что взрыв был направленным, а взрывчатка была заложена в районе Большого Краснохолмского моста. Ее мощность составила, по предварительным расчетам, не менее 1700 килограммов в тротиловом эквиваленте. Полностью уничтожен десятиметровый фрагмент разделительной стены на Космодамианской набережной. Большой Краснохолмский мост частично поврежден. Есть жертвы. На данный момент из-под обломков извлечено два тела военнослужащих МВД – сотрудников межлокационного поста, располагавшегося на мосту. Однако специалисты утверждают, что количество жертв может быть и выше: на момент взрыва службу на межлокационном посту несли шесть милиционеров, и пока лишь двое из них обнаружены живыми, с ранениями разной степени тяжести. До сих пор неизвестно, находились ли в момент взрыва на мосту гражданские лица. О количестве жертв со стороны Московской городской исламской автономии пока также не сообщается. На место происшествия стянуты ударные силы МЧС, осуществляется доставка пострадавших в больницы города. Между тем федеральные войска осуществляют рейд по близлежащим к эпицентру взрыва районам, где, по данным подразделений МВД Исламской автономии, могут скрываться террористы, причастные к этому ужасному злодеянию. Работа ведется федералами в тесном сотрудничестве с местными силами охраны правопорядка. Ксения?
Для своих лет мальчик глаголет браво, правильно расставляет акценты. Все как по нотам, уроки Первого канала стажер усвоил четко. Еще перед тем, как назвать количество жертв, обосновал законность рейда. Во имя Империи и Дружбы народов не забыл приплести и доблестных мусульманских милиционеров, которые здесь если сейчас и есть, то исключительно на крышах со снайперскими винтовками, нацеленными в бензобаки «Уралов» и глупые головы спецназовцев. Милой перчинки ситуации добавляет и тот факт, что всего метрах в ста от места съемки, за спиной волосатого мизантропа-Сквидворта, оные спецназовцы как раз спешно забрасывают тело юного борца в арку, до которой оно так и не успело добежать, пока было живым человеком. И горе-налет, и теперь вот прямой эфир застал служак врасплох. Ни о первом, ни о втором их не предупредили; теперь, не дай Бог, туша мирного жителя под ногами у бравых Спасителей Отечества попадет случайно в выпуск новостей.