Европейская поэзия XVII века

Коллектив авторов

С ОСТРОВА МЛЕТ

Отверженным я стал, наказан за грехи я, живу средь голых скал в плену морской стихии. Ревет прибой всю ночь и днем рыдает снова, уходит радость прочь от проклятого крова. А для благих бесед на тихих побережьях, к несчастью, места нет, поскольку нет заезжих. Царящий надо мной закон жестокий рока нас разлучил с тобой, унес меня далеко. И твоему рабу влачить, увы, до гроба злосчастную судьбу, чья непомерна злоба. Отчаясь, восстаю и вслух кляну светила, чья воля жизнь мою твоей красы лишила.

НА СМЕРТЬ ПОЧТЕННОГО ОТЦА МОЕГО, ГОСПОДИНА МАРОЕ МАЖИБРАДИЧА

Украшает кроной гордый дуб дубраву, и пока — зеленый, он стяжает славу, а когда

повеет осенью ненастной, крона поредеет — и забыт, несчастный. Дерево родное, ты ласкало тенью, всех во время зноя осеняло сенью, высох ствол твой ныне, зелень быстро вянет, мощи нет в помине — кто ж тебя помянет? Слушай, мой хороший, что тебе открою — твой листок, проросший вешнею порою: никого не встретил я во всей округе, кто б на этом свете погрустил о друге. Где твой друг Бурина, столь тобой любимый? Где собрат Ранина, столь тобою чтимый? Где все остальные, что тебя любили? Малые, большие — все тебя забыли. В жизни ты на славу уповал едва ли, но тебя по праву лавры увенчали. С Джоре и Андрием вечность коротая, ты теперь сродни им в горних кущах рая. Пребывай же в небе с доблестными вместе, твой высокий жребий дан тебе по чести.

СТИЕПО ДЖЮРДЖЕВИЧ

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ЖЕНЩИНЕ НА СУПРУЖЕСКУЮ ИЗМЕНУ

— Уж не лучше ль на самом деле мне дружка ласкать всю ночку, чем нелюбленной, в одиночку, спать в пустой своей постели? — Эх, красотка молодая… Муж твой где-то за морем бродит, он, в разлуке не страдая, время там с другой проводит. Ты теперь его должница, на неверность его не сетуй; долг твой — щедро расплатиться с мужем тою же монетой!

* * *

Если вздохи мои и взгляды, полные любви, печали, и страданья, и отрады, для тебя не означали, что дышу, себя ежигая, лишь тобой, о дорогая,— то поверишь ли песне этой, тоже полной слез, мученья, только для того и спетой, чтоб постигла ты значенье вздохов, страстью опаленных, взглядов, пламенем рожденных? О, если б смог я сердца пламя засвидетельствовать песней — я, сжигаемый мечтами, раб твой верный, бессловесный!

МЕХМЕД

ИЗ ПОЭЗИИ АЛЬХАМЬЯДО

Хорватская песня

Говорю своей невесте: как же мне не быть веселым? Пока дух и тело — вместе, ты дозволь мне быть веселым. Твоего дождусь лишь взгляда — в сердце радость и услада, ты — моя, других не надо, как же мне не быть веселым? Этот мир окутан тьмою, но тебя от тьмы я скрою, стану жить одной тобою,— ты дозволь мне быть веселым. И сама не будь угрюмой, не терзайся грустной думой,— лишь о счастье нашем думай, чтоб не быть мне невеселым. Сон любви — то сон не вечный в нашей жизни быстротечной; не хочу тоски сердечной,— ты дозволь мне быть веселым. Ты улыбкой озарилась, свет ее — как дар, как милость, у Мехмеда песнь сложилась,— как же тут не быть веселым!

МУХАММЕД ХЕВАИ УСКЮФИ

ИЗ ПОЭЗИИ АЛЬХАМЬЯДО

* * *

Господи, смиренно просим: смилуйся над нами. Образ твой в себе мы носим, смилуйся над нами. Не даров с корыстью молим,— ласки, как дождя над полем, облегченья нашим болям, смилуйся над нами. Светлым сном

умерь в нас муку, возлюби нас, дай нам руку, встречей увенчай разлуку, смилуйся над нами. Сколько нас к тебе стремилось! Сердце в каждом истомилось, веруем в твою к нам милость, смилуйся над нами. Жалок я, твой раб Хеваи. Но, от всех к тебе взывая, к небу возношу слова я: смилуйся над нами!

* * *

В путь мой заветный, в эту дорогу как мне решиться ныне пуститься? Этой дороги к господу Богу сердце страшится. Только б решиться… Что мы для Бога? Глина сырая. В жизни ваяет всех нас для рая, нас же за грех наш грозно карая, божья десница… Как мне решиться? Власть надо мною в небе едина, сзади давно уж дней половина, разум и дух мой — все еще глина. Как же решиться к Богу явиться? Бога молил я с жаркою дрожью: дай мне, земному, мысль свою божью, чтоб разграничить истииу с ложью,— есть ведь грапица! Только б решиться… В рай твой, создатель, верю я свято, что же смятеньем сердце объято? Вот — я, Хеваи, ждущий заката: суд да свершится! Только б решиться…

ИВАН ГУНДУЛИЧ

ИЗ ПАСТОРАЛИ «ДУБРАВКА»

В деревцах кудрявых ветры зашумели, радостно в дубравах соловьи запели, ручейков напевы ранний луч встречают, и венками девы юношей венчают. Дудочки пастушьи песнь слагают милым, услаждая души ясноликим вилам. Вилы голосисты водят хороводы там, где брег тенистый и прозрачны воды. Но к чему все это? Что мне ясны зори? Не найти привета мне в любимом взоре. Струи зажурчали, ветр вздохнул глубоко — мне в слезах печали слышен рев потока. В каждой песне — стоны, в мыслях — горечь яда, сердце — луг зеленый, где моя отрада. В этом ярком свете тьма слепит мне очи, ничего на свете, кроме вечной ночи.

* * *

Цвет багряный на востоке, вся земля в цветном уборе, расцветает луг широкий, расцветают в небе зори, льется дождь цветов веселых, будем рвать их дружно в долах! Все бело, красно и сине, всем цветам вокруг раздолье, пышен цвет на луговине, в темной чаще, в чистом поле. Это время сердцу мило, все цветами расцветило.

* * *

Свобода! Что краше тебя и дороже? Ты — помыслы наши, ты — промысел божий, ты мощь умножаешь, даруешь нам славу, собой украшаешь всю нашу Дубраву. Все жизни, все злато, все блага народа — лишь малая плата за луч твой, свобода!

ИЗ ПОЭМЫ «ОСМАН»

Песнь первая

О тщета людской гордыни, Чем себя ты утешаешь? Ввысь стремишь полет свой ныне, Завтра долу ниспадаешь. Перед тленом все повинны, Все конец свой обретают. А высоких гор вершины Громы прежде поражают. Если небо безучастно, Все творенья быстротечны: Без него и власть безвластна, Царства сильные не вечны. А фортуна беспрестанно Колесо свое вращает: Свергнет этого нежданно, А другого возвышает. Днесь над саблею корона, Завтра — сабля на короне, Ныне царь лишился трона, Завтра — раб сидит на троне. Сквозь несчастья — счастье блещет; Трон из крови возникает; Тот, пред кем весь люд трепещет, Страх и сам претерпевает. От главы царя отводит Все измены троиа сила, Но нежданно происходит То, что память позабыла…