Ей прописали смерть
Шрифт:
Катя не пошла вместе со всеми на кухню, обсуждать случившееся, да и есть она не могла. Кусок в горло не лез. Поэтому Катя отправилась в комнату Амалии и легла на диван, даже не включая света. Она уткнулась носом в подушку и зарыдала, горько, протяжно, со всхлипами, подвываниями и бабьими причитаниями. Благо никто ее, похоже, не слышал, а главное, не беспокоил. А потом она незаметно уснула и проспала до самого утра. Ничего не чувствуя, как колода. Без снов и без кошмаров.
Глава 38
– Ну что, проснулась, голубушка? Все самое интересное
Чувствовалось, что ее так и распирает от причастности к чему-то важному и значительному и от страстного желания поделиться.
– А знаешь, что самое прикольное? – спросила она у сонной, безразличной Кати. – То, что, если бы не я, ему ни в жизнь это дело не распутать! Я когда вывалила ему всю информацию, какую нарыть успела за последнюю неделю, он от счастья чуть с табуретки не упал! Небось сейчас уже перед начальством хвастается, что это он всю грязную работу провернул! – самодовольно хрюкала Амалия от едва сдерживаемых эмоций, которые прорывались наружу смешками и фырканьем, отчего и становились похожими на поросячьи восторги.
Но Катя была не в состоянии разделить торжества подруги. Она плюхнулась на стул и с тоской оглядела чужую кухню. Как же она хочет домой. В свою родную, уютную квартирку, к ее запахам и звукам. К старому скрипучему дивану, к коричнево-зеленым шторам, к привычной тихой жизни.
– Амалия, мне домой пора, – бесцветным голосом произнесла Катя, вторгаясь серым, унылым диссонансом в радужную, искрящуюся, победную эйфорию подруги. – У меня уже больничный заканчивается. Мне на работу пора, да и бояться теперь нечего.
– Что? – растерялась Амалия, ей показалось, что она просто не расслышала последних слов, настолько странно они звучали.
– Спасибо тебе за все, ты скажи мне, сколько я должна тебе за расследование. И как мне лучше заплатить, в кассу или можно прямо тебе?
От последнего вопроса все краски покинули и без того бледное лицо Амалии. Глаза ее сузились в две едва заметные щелки, губы поджались, и она прошипела злым, тихим шепотом:
– Ты, Плотникова, просто неблагодарная дрянь, или тебя в детстве плохо воспитывали!
Такая резкая перемена в настроении подруги встряхнула Катю и помогла ей прийти в себя, вынырнув из мутного, подавляющего омута потери.
– Прости, Амалия, – раскаяние затопило Катю мгновенно. – Я даже сама не ожидала, что меня смерть Вютриха так потрясет, – жалобно проговорила она, беря Амалию за руку. – Поэтому и глупостей наговорила. Ты не сердись, пожалуйста! Я так тебе благодарна! Ты мне жизнь спасла, приютила меня, и вообще. А я просто дура! Простишь?
И Катя еще раз искательно уставилась снизу вверх в серые, холодноватые глаза Амалии, сверлящие ее суровым осуждающим взглядом.
– Ладно уж, – протянула, оттаивая, Амалия. – Но вообще, Плотникова, ты неблагодарная хамка. Так и знай. И я не понимаю, тебе интересно узнать, в чем там было дело? Между прочим, международная афера! – снова оживляясь, самодовольно произнесла Амалия, и на этот раз Катя внимательно ее выслушала.
Вчера вечером, когда Катя так малодушно предалась своему горю, Амалия, дедуля и Вовка Сидоров засели на маленькой чистенькой кухоньке. Деда Ваня навалил
– Значит, так, – сурово сведя брови, проговорил Володя. – Я сейчас соберу всю картину, если что-то забуду, добавляйте, а ты, Амалия, записывай, чтобы потом ничего важного не забыть.
Амалия кивнула и быстренько сбегала в комнату за ручкой и бумагой.
– Значит, в начале сентября Вютрих отправляется во Францию и там при посещении фармацевтической компании знакомится с соотечественником. Мужик он обаятельный, весь из себя приятный, такому втереться в доверие как нечего делать. В общем, опуская детали, один продал, а другой купил материалы по разработке нового перспективного препарата. Вероятно, покупая эти разработки, Вютрих надеялся при поддержке Маргариты Берретти развернуть в России производство.
– Вероятно, так они и сделали, и Муромцева работала у Вютриха в лаборатории, она же следила за тестовой группой, – подсказала Амалия.
– Не спеши, – остановил ее Володя. – До похудения мы еще не дошли, но в целом, думаю, так и есть. Организовали где-то лабораторию, набрали персонал, судя по всему, сделали это в области, там дешевле и риска меньше.
– Да, сосед Муромцевой по коммуналке точно сказал, что она где-то за городом работу нашла. Вот только насчет вокзала сомневался. Но я лично уверена, что это наверняка Витебский, неспроста ее именно там «неотложка» подобрала.
– Согласен. Но ты опять вперед паровоза бежишь, – одернул ее Володя.
– Да уж, Амаличка, ты дай сперва Володе высказаться, – проявил не свойственную ему лояльность к внучкиному оппоненту дед Ваня.
– Дальше, – одобрительно кивнув деду, проговорил Володя. – По всей видимости, они благополучно получили пробную партию лекарства. Но теперь ее надо было испытать, и для дальнейшей регистрации в соответствующем комитете, и для собственного спокойствия. В основном, думаю, для последнего. Все же Вютрих не специалист и во многом покупал кота в мешке. Им надо было удостовериться в том, как работает препарат, прежде чем делать крупные вложения, а документы для регистрации лекарства они могли бы потом подделать. Заказать специалистам. Я узнавал, есть такие фирмы, которые берут на себя подготовку всей документации, но стоит это будь здоров, – пояснил он Амалии с дедушкой.
– Но ведь ему подсунули сырой материал, – напомнила Амалия. – Лекарство было недоработано.
– Именно. Но он-то этого не знал.
– Но все равно подстраховался, – гнула свое Амалия. – Группу набирали через Интернет. Все оформили анонимно. Никаких данных фирмы-производителя, никаких следов. Может, он все же догадывался о том, что покупал? Может, он знал, какому риску подвергаются подопытные?
– Нет. Уверен, это была обычная перестраховка, – не согласился Володя. – Иначе они испытали бы препарат на бомжах или наркоманах каких-нибудь. Не стали бы нормальных людей в группу набирать.