Эжени флиртовала… Женщины времен Июльской монархии
Шрифт:
Пока в Пале-Рояле переживали и нервничали, госпожа де Фешер делала все, чтобы заставить своего любовника составить завещание в пользу герцога д’Омаля. Но принц Конде, ненавидевший потомков Филиппа Эгалите, упорно отказывался это делать. И тогда баронесса переменила тактику. Она перестала быть нежной, предупредительной, заискивающей и стала резкой и агрессивной, сделав жизнь несчастного старика просто невыносимой. Когда он входил в ее комнату для того, чтобы удовлетворить свою страсть или просто поцеловать ее, она говорила:
– Сначала подпишите завещание!
Время от времени она даже поколачивала его. Случалось, по вечерам слуга принца Лебон слышал, как его хозяин плакал в своей комнате, повторяя:
– Неблагодарная мерзавка!
Однажды принцу нанес внезапный визит барон де Сюрваль. Он с удивлением смотрел на распухшее лицо и кровоточащий нос последнего из рода Конде.
– Видите, что она со мной сделала? – сказал принц. Барон посоветовал принцу категорически отказаться подписывать завещание. Принц потупился:
– Она пригрозила уйти от меня!..
– Ну так что ж! Пусть уходит!
Но у последнего Конде в глазах появились слезы:
– Я не могу этого допустить, – прошептал он. – Вам не понять, сколь сильны привычка и привязанность, которые я не в силах преодолеть…
Сцены и скандалы между баронессой и ее престарелым любовником повторялись из недели в неделю. И принц Конде сдался: герцог д’Омаль стал наследником всего его огромного состояния за вычетом двенадцати миллионов франков, завещанных Софи….
В тот вечер в Пале-Рояле состоялось торжество…
Спустя несколько месяцев герцог Орлеанский взошел на французский трон. И сразу же принц Конде стал тайно готовиться покинуть Францию с тем, чтобы присоединиться к находившемуся в изгнании в Швейцарии Карлу X. Он уже затребовал паспорт и получил от своего банкира миллион франков ассигнациями.
Софи случайно узнала о его приготовлениях. И в отчаянии примчалась в Тюильри. Услышав о том, что принц Конде вознамерился выехать из Франции, Луи-Филипп смертельно побледнел:
– Я знаю, – сказал он, – что принц получил от Карла X письмо, в котором тот уговаривает вашего друга составить новое завещание в пользу маленького герцога Бордосского. Если он уедет, то ускользнет из-под нашего влияния и мой сын лишится наследства. Ему надо помешать уехать. Любой ценой!
Этот разговор состоялся 25 августа 1830 года.
А 27 августа принца нашли повешенным на шпингалете окна его спальни. Спустя еще несколько дней следователь по уголовным делам господин де ла Юпуайе, утверждавший, что смерть принца была следствием убийства, был отстранен от ведения дела…
И пошли слухи о том, что принц Конде был убит госпожой де Фешер по просьбе короля Луи-Филиппа.
Такова была вторая версия.
Но потом было дано третье, очень фривольное объяснение загадочной кончины последнего представителя рода Конде…
В один прекрасный день по Парижу разнесся слух о том, что некоторые слуги из дворца Сен-Ле сделали невероятные признания по поводу драмы, произошедшей там 27 августа.
Женщины из Сен-Жерменского предместья, заливаясь краской смущения, принялись вполголоса рассказывать такие вещи, от которых слушательницы повизгивали, словно их, как выразился барон де Тьель, «щекотали в одном месте».
Так о чем же проболтались лакеи принца Конде?
Они сообщили поистине удивительные подробности. По их словам, принц стал жертвой собственной похотливости. Вот что поведали слуги принца:
«Наш хозяин вот уже несколько последних месяцев никак не мог продемонстрировать свой пыл госпоже де Фешер, и той приходилось прибегать к различным приемам и уловкам, которыми пользуются девицы легкого поведения.
Увы! Ее возбуждающие ласки со временем перестали оказывать должное действие, и баронессе для того, чтобы привести Его Высочество в дееспособное состояние, пришлось искать другие средства.
Госпожа де Фешер вспомнила, что на ее родине, где высшей мерой наказания была смертная казнь через повешение, рассказывали весьма пикантные подробности о последних минутах жизни приговоренных к смерти людей. Некоторые посетители сераля, в котором она работала, утверждали, что удушение вызывало определенную физиологическую реакцию организма, позволявшую повешенным проявлять себя во всей мужской красе и, перед тем как отдать Богу душу, познать радость «наслаждения»…
И она решила использовать это средство для того, чтобы пробудить уснувшие чувства своего любовника.
Каждый вечер она приходила в его комнату и подвешивала его там на некоторое время. Когда эта маленькая казнь давала свои результаты, она быстро отвязывала принца и «проявляла о нем сладостную заботу»…
Увы! В ночь на 27 августа госпожа де Фешер высвободила принца из петли чуть позже, чем следовало…
Перепугавшись, она вернулась к себе в комнату, где ее ждал молодой любовник, жандармский офицер, и они вдвоем организовали мизансцену, которая должна была внушить всем версию самоубийства.
После чего она попросила Луи-Филиппа распорядиться, «чтобы правосудие не было слишком уж проницательным». Монарх, многим обязанный баронессе, уступил ее просьбе…
Эти сведения, так поразившие добрых людей, были подтверждены спустя восемнадцать лет после событий февраля 1848 года в одной брошюре под названием «Революционные портреты». Ее автор, Виктор Бутон, писал:
«Герцог Бурбон был повешен. Его старческие привычки сделали это преступление совсем простым делом: госпоже де Фешер, чтобы убить его, не надо было прилагать особых усилий. Герцог пристрастился к одному из странных способов получения наслаждения, развратному с точки зрения морали, но совершенно естественному (sic) для людей, которым уже за шестьдесят. То утонченное наслаждение, которое баронесса давала ему возможность испытывать при совершении этого похотливого деяния, и было в основе их давней продолжительной связи. Я хотел объяснить это все при помощи метафоры, но у меня не поворачивается язык. И все же я должен объяснить вам все. Я имею в виду то, что герцог любил испытывать на себе что-то вроде “процедуры” повешения, когда ноги его были всего в нескольких сантиметрах от табурета или когда он почти доставал ими до пола, и в таком положении госпожа де Фешер давала ему познать радости сладострастия.