Эжени флиртовала… Женщины времен Июльской монархии

Бретон Ги

Однажды баронесса отодвинула табурет всего лишь на несколько сантиметров дальше, и герцог оказался по-настоящему повешенным. Вот почему все произошло без малейшего шума, почему не были позваны слуги и т. д. Все политические аспекты свелись только лишь к спорам о наследстве. Я могу сказать, что желание вернуться в свет явилось причиной того, что в этот раз баронесса отодвинула табурет чуточку дальше, чем обычно. Ибо пока был жив герцог, баронесса не имела возможности жить светской жизнью, поскольку была содержанкой герцога. А после его смерти она вновь становилась баронессой де Фешер, которую никто ни в чем не мог упрекнуть. Но возможно ли предположить, что Луи-Филипп знал о намерениях баронессы и что согласился с ее планом убийства? Нет, такое предположение не выдерживает никакой критики!»

Позднее в своем произведении «Шпингалет Сен-Ле» тот же самый Виктор Бутон пишет:

«Господин Жиске, бывший префект полиции, дал, на мой взгляд, наиболее близкое к истине объяснение этой насильственной… и сладкой смерти. И я считаю своим долгом привести здесь все подробности для того, чтобы картина эта стала более понятной.

К тому же неблагодарность короля Луи-Филиппа по отношению к господину Жиске не дает мне права замалчивать этот вопрос, а тем более представлять его в искаженном свете.

Да, принц Конде был повешен, задушен особым способом, одним словом, убит баронессой де Фешер.

Страсть старика, его похотливость позволили совершить это преступление, сделали убийство настолько простым, что баронессе не надо было его долго готовить и прилагать большие усилия, чтобы его осуществить.

Известно, что никакие соображения чести и доводы родных не смогли заставить принца порвать с этой женщиной, которая на протяжении многих лет была официально признанной его любовницей. Именно по этой причине она была покинута мужем. С тех пор как возраст лишил принца мужской силы, она стала доставлять ему сексуальные радости с помощью приемов из арсеналов проституток. Приемы сии доходчиво объяснены физиологами. Она его… (здесь мы опустим слово). Именно утонченность, с которой баронесса проводила с принцем эти похотливые деяния, и лежала в основе их многолетней любовной связи.

Баронесса де Фешер приходила по утрам в указанные дни и часы в спальню принца и отодвигала шпингалет замка с помощью привязанной к ней веревки.

После обмена несколькими ласками принц вставал с постели, становился у окна на маленькую табуреточку. На шею надевал шарф, привязанный к шпингалету рамы. Баронесса отодвигала чуть в сторону табуреточку, в результате чего принц вытягивался и слегка напрягался. И в этом положении баронесса у него… (опустим еще несколько слов) до тех пор, пока… несчастный старик не возносился от удовольствия на седьмое небо.

Так обычно происходит со всеми повешенными: в таком состоянии они получают последнее половое удовлетворение… [17]

Баронессе де Фешер, пожелавшей избавиться от принца, оставалось только выбрать день. И в одно прекрасное утро, когда герцог был в привычном подвешенном положении, в тот самый момент, когда он испытывал верх сладострастия, баронесса, как бы случайно, ногой легонько отодвинула табурет в сторону. Совсем чуть-чуть, но этого хватило для того, чтобы герцог был повешен по-настоящему. Находясь на верху блаженства, он не захотел и не смог бороться за жизнь и умер тихо и в наслаждении.

17

Манури, один из лакеев принца, тот, кто вынимал его труп из петли, сказал: «guttam quoque sanguini in extrema membri virgilis parte…» Бонни, врач принца, дал такие показания: «Princeps enim, ut diximus, erecto membro, sperma ejaculatus, invertus est». С. 148, 149 уголовного дела о смерти принца Конде (рукопись В. Бутона).

Когда прибыл следователь и констатировал смерть герцога, он составил протокол, в котором отметил, что у ног принца были обнаружены следы эякуляции. Этот протокол был, если можно так выразиться, проигнорирован во время суда, но все же был опубликован.

После того как баронесса де Фешер слегка отодвинула ногой табурет, она спокойно ушла к себе в комнату» [18] .

Автор объясняет нам затем, каким именно образом госпожа де Фешер сумела запереть изнутри дверь спальни принца: она сложила вдвое нитку, обмотала ее вокруг ручки, затем закрыла дверь и потянула за оба конца нитки, которые держала в руке; таким образом она закрыла язычок замка. После этого ей осталось только вытянуть нитку…

18

Находясь на смертном ложе, слуга принца, Лекомт, признался, что баронесса обратилась за помощью к своему молодому любовнику, жандармскому офицеру, для того чтобы инсценировать самоубийство принца. Вот что показал Лекомт: «В ночь с 26 на 27 августа 1830 года часов около двух ночи меня разбудил Дюпре, камердинер госпожи де Фешер. Они с женой услышали в комнате герцога Бурбона какое-то подозрительное хождение.

Что же там было такое? Ведь обычно в это время госпожа де Фешер в покои принца не входила.

Я поспешно поднялся с постели.

Едва я приоткрыл дверь в прихожую принца, как при свете своей свечи заметил двух человек, которые стремительно направлялись к потайной лестнице. Я ускорил шаг и догнал их.

И тут с удивлением узнал госпожу де Фешер и жандармского унтер-офицера X…

X… поспешно скрылся на лестнице и очень некстати захлопнул за собой стеклянную дверь. Баронесса же оказалась передо мной.

Оправившись от смущения, она после некоторого замешательства строго-настрого приказала мне вернуться в комнату. Я не осмелился ослушаться, хотя у меня возникло предчувствие, что случилось большое несчастье».

«Баронесса бесшумно проскользнула к себе, – продолжает Виктор Бутон, – и во дворе по-прежнему стояла мертвая тишина, так что ни один из слуг не мог сказать ничего определенного, а тем более ответить на вопрос: сам ли принц повесился? Маленький табурет стоял неподалеку от ног трупа, и застывшее на его лице спокойствие не имело никакого объяснения.

Эта альковная тайна так и не была раскрыта, но я узнал об этом из архивов префектуры полиции».

Сегодня такое объяснение этой драмы удовлетворяет всех историков.

И все же при этом остается неясным один вопрос: намеренно ли госпожа де Фешер отодвинула ножкой табурет или, забывшись, не успела вовремя вынуть из петли несчастного принца?

Вот этого-то мы уже никогда не узнаем [19] .

Позднее замок Сен-Ле, который баронесса получила в наследство, был снесен по ее указанию. Но муниципальные власти на том месте, где некогда висел в петле принц, возвели мраморную мемориальную колонну.

А злые языки, которых всегда и везде предостаточно, язвительно замечали, что это очень символично, поскольку сильно напоминает «нечто» в состоянии эрекции…

19

Как бы там ни было, но в лице Луи-Филиппа баронесса нашла понятливого покровителя, который быстренько замял дело…

Глава 3

Любовно-политические похождения герцогини Беррийской

Она была кондотьером в юбке и обожала приключения и мужчин…

Жан-Роже Блан

В конце августа 1830 года Тьер вошел в Государственный совет.

– Теперь, – сказала ему госпожа Досн, – ты должен стать депутатом!

Как раз в октябре депутат от департамента Буш-дю-Рон господин де Боссе подал в отставку. Адольф решил воспользоваться представившимся случаем и открывшейся вакансией для того, чтобы получить депутатский мандат. «Но, – указывает Морис Реклю, – ему мешал имущественный ценз закона о выборах 1819 года. Ибо Тьер, несмотря на авторские гонорары журналиста, жалованье государственного советника, успех его книги “История революции”, разбогатеть так и не сумел и поэтому не был достаточно состоятельным кандидатом в депутаты, чтобы заплатить “квантум” налогов, которые предусматривались имущественным цензом. Что же ему оставалось делать? Как было вот так вдруг взять да и превратиться в капиталиста или в богатого землевладельца?» [20]

20

Морис Реклю. Господин Тьер.

У Адольфа в голове немедленно созрел план. Он помчался к Софи и начал объяснять ей суть проблемы.

Но не успел он произнести и двух фраз, как она тут же все поняла и решительно прервала его:

– Господин Досн поможет нам в этом.

И действительно, 18 октября Общественно-частная компания «Участки Руджиери и Сен-Жорж», контролируемая мужем Софи, передала Адольфу огромное только что отстроенное здание под номером 3 по улице Нев-Сен-Жорж стоимостью в сто тысяч франков.

Таких денег у Тьера, конечно, не было. Но он не задумываясь подписал вексель, который господин Досн, всегда по-рыцарски щедро относившийся к друзьям жены, никогда так и не предъявил к оплате…