Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 2
Шрифт:
И когда Филиппов ушел и мы остались вдвоем в ожидании корректуры,
Федор Михайлович встал и, пододвинув свой стул к бюро, за которым я работала, обратился ко мне с вопросом:
– Ну скажите мне, что вы здесь делаете? Знаете вы, зачем вы живете?
В первую минуту я растерялась от неожиданности, но, кое-как овладев
собой, я отвечала, что приехала в Петербург учиться.
– Чему же вы здесь хотите учиться? И где?..
– Хочу высшего образования... А учусь с помощью
Публичную библиотеку.
– Но зачем вам это высшее образование? Думали вы об этом?
И в голосе и в лице у него было при этом что-то язвительное: он не только
как будто допрашивал, но и судил, обличал...
Я молчала. Сказать ему, что высшее образование дает высшее счастье - он
скажет: "А думали вы, что такое счастье?" Я думала, но не сумела бы ответить, и
все ответы казались мне теперь непроходимо глупыми, особенно после этого
глупого приключения с NN. Но, в конце концов, я все-таки ответила и даже
сказала самую сокровенную мою мысль.
– Я хочу писать... заниматься литературой, - робко пролепетала я. И - к
удивлению - Федор Михайлович не засмеялся.
– Вы хотите писать? Во-от что!
– протянул он.
– О чем же вы хотите
писать? То есть что именно: роман, повесть или статью какую-нибудь?
– Я люблю психологическое... внутреннюю жизнь, - бормотала я, боясь
взглянуть на него и чувствуя себя совершенною идиоткой.
– А вы думаете, это легко: изображать внутреннюю жизнь?
– Нет, я не думаю, что это легко. Я потому и учусь... и готовлюсь.
– Писательниц во всем мире только одна, достойная этого имени!
–
значительно продолжал он.
– Это Жорж Санд! Можете ли вы сделаться чем-
нибудь вроде Жорж Санд?
Я застыла в отчаянии. Он отнимал у меня всякую надежду на
будущность... И, не помня себя, точно во сне, я бессмысленно повторяла ему:
– Я хочу писать!.. Я чувствую потребность... Я только этим живу!
93
– Вы только этим живете?
– серьезно переспросил он.
– Ну, если так, что ж, и пишите. И запомните мой завет: никогда не выдумывайте ни фабулы, ни интриг.
Берите то, что дает сама жизнь. Жизнь куда богаче всех наших выдумок! Никакое
воображение не придумает вам того, что дает иногда самая обыкновенная,
заурядная жизнь! Уважайте жизнь!
V
Федор Михайлович не раз потом возвращался к той же теме. Он то
указывал мне, как не надо писать эссенциями, как пишут современные писатели-
народники, то предлагал мне сюжеты для повести или романа.
– Никогда народ не говорит так эссенциями. Народ говорит таким же
языком,
них сплошь вся речь такими словами усеяна. И выходит фальшиво, ни на что не
похоже.
– Хотите, я вам дам чудесный сюжет?
– с увлечением говорил он.
– Я
сейчас встретил одну мою старую знакомую - девицу лет тридцати - и просто не
узнал ее: помолодела, цветет и так вся и сияет. "Я, говорит, замуж на днях
выхожу!" Вот вам богатый сюжет. Займитесь психологией старой девушки - из
бедных гувернанток... Вечная зависимость от других, посторонних, вечная забота
о куске хлеба - и вдруг такое счастье: свой собственный угол, свое хозяйство, свои дети... полная свобода... Словом, совершенно новая жизнь!
Но меня совсем не манил такой сюжет, и мне хотелось писать по своим
собственным сюжетам. Да и сам Федор Михайлович высказывал потом иные
взгляды на эту якобы "полную свободу".
– Брак для женщины всегда рабство, - говорил он мне однажды.
– Если она
"отдалась", поневоле она уж раба. Самый тот факт, что она отдалась, - уже
рабство,: и она в зависимости навсегда от мужчины.
– Будьте историком!
– советовал он в другой раз.
– Ни одной еще женщины
не было. Сколько славы!
– Хотите вы быть истинно образованной женщиной?
– спросил он меня
однажды, как всегда внезапно (мы читали с ним в это время корректуру статьи Н.
Н. Страхова о "Философии истории" Целлера) {12}.
– Конечно, хочу!
– Идите в Публичную библиотеку, спросите себе "Отечественные записки"
1840-1845 годов. Там вы найдете ряд статей по истории наблюдений над
природой. Это - Герцена. Хотя он потом, когда стал материалистом, отказался от
этой книги, но это - лучшая его вещь. Лучшая философия не только в России, - в
Европе. Сделайте, как я вам говорю, - вы будете мне потом благодарны {13}.
Я сделала, как он меня научил, и, конечно, была ему благодарна.
С тех пор - я не могла не заметить - Федор Михайлович видимо занялся
моим "просвещением".
94
– Подождите, - говорил он, - вот настанет опять зима, я познакомлю вас с
моими друзьями-литераторами, и мы будем устраивать литературные,
поэтические вечера...
Он хотел теперь знать, что я читаю, с кем видаюсь, какого держусь
"направления".
– Что это вы все носитесь с "либералами"?
– с иронией указывал он на
книжку "Отечественных записок", только что взятую мной по дороге из
библиотеки.
– Читайте лучше Погодина, Карамзина, Соловьева...