Фанера над Парижем

Милевская Людмила Ивановна

Тамарка, с трудом поспевая за мной и психуя, взмолилась:

— Мама, блин! Да не несись ты так, дорогая, у меня каблуки сейчас отлетят.

— Мне бы твои проблемы, — посетовала я, доставая из сумки папку. — Срочно нужна консультация в бизнес-вопросах.

Тамарка хищно воззрилась на папку и прошипела:

— Что там?

— Об этом не здесь.

— А где?

— В машине, — нервно оглядываясь по сторонам, прошептала я.

— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Снова куда-то сунула свой длинный нос. Смотри, прищемят, не

жалуйся.

— Еще неизвестно, кому из нас раньше придется жаловаться. Кстати, Перцев дал тебе кредит?

— Мама, об этом поговорим в машине, — испуганно прошипела Тамарка.

Мы вышли из дома Коровина и устремились к ее «Мерседесу».

— Перцев, сволочь, кредита не дал, — шепотом сообщила Тамарка, нервно открывая дверцу автомобиля.

— Ты его шантажировала? — деловито осведомилась я.

— Конечно, Мама, конечно, шантажировала, но он напомнил мне несколько эпизодов из моей же жизни. После этого у любого охота шантажировать отпадет. У Перцева на меня компромат, так что неизвестно еще, кто кого шантажировал.

— Слушала бы, Тома, меня, жила бы, как я, честно…

— Мама, ты невозможная! — взвизгнула Тамарка, приседая от возмущения. — Давай помолчим.

Предложение не устраивало меня. Не для того же я выманивала ее от Коровина, чтобы молчать. Я вообще не умею молчать. Это мне чуждо.

Как только мы уселись в «Мерседес», я протянула Тамарке раскрытую папку с бумагами Турянского и спросила:

— Ты можешь хоть в общих чертах рассказать мне, что здесь почем?

Тамарка деловито зашуршала бумагами.

— Закладные… реестры акций… торговый дом… страховая компания, — бормотала она, углубленно изучая документы.

— Страховая компания? — заинтересовалась я. — Какая?

Тамарка назвала очень известную и широко разрекламированную фирму.

— Так это же та компания, которая застраховала и Турянского, и Перцева на жуткую сумму.

— ??? — брови Тамарки безмолвно поползли вверх.

Я пояснила:

— Ну, я видела там, у Турянского в сейфе, страховку, по которой эта самая компания выплачивает ему огромную сумму в случае ненасильственной смерти Перцева, а в случае естественной смерти Турянского такие же деньги достаются Перцеву. И страховые взносы за них платит почему-то их же банк.

— Большие взносы? — спросила Тамарка. Я назвала сумму. Она нервно сглотнула и вновь впилась взглядом в бумаги банкира.

— Интере-е-е-сно, — пропела она.

— Да что там тебе интересно? — в нетерпении заерзала я. — Тома, не томи, говори скорей.

Тамарка только отмахнулась и, шелестя бумагами, сомнамбулически забормотала:

— Кредитик и пакетик акций в залог, кредитик и пакетик… Кредитик и пакетик… Кредитах и…

— Тома! Ты невозможная! — взвыла я, прибегая к ее же аргументу. — Нельзя ли попонятнее?

— Куда уж понятней, — вздохнула Тамарка, переставая шелестеть бумагами и скорбно глядя на меня. — Нет правды на свете. Та еще компашка.

— Нет правды на свете! — фыркнула я. — Кто бы говорил! Ты имеешь в виду

страховую компанию?

— Всех их имею…

И Тамарка начала горевать.

— Плохо я, Мама, работаю, — «пожалилась» она. — Из рук вон плохо. Представь только, какие молодцы эти Турянский и Перцев: перекладывают деньги из одного собственного кармана в другой такой же, да еще и на страховую премию рассчитывают. И не безосновательно! Я же самым бездарнейшим образом ворую: никакой смекалки. Все по старинке, все по старинке. Там взятку чиновнику суну, там партнера приобую, там в карман государству нырну… Эх, без размаха, без фантазии! Бездарно!

Тамарка выглядела чрезмерно расстроенной, даже слезы навернулись на глаза. Мне как лучшей подруге стало ее жалко, захотелось ей возразить, успокоить.

— Тома, в чем тут-то фантазия? И они действуют по старинке, ничем не лучше тебя. Уверяю, ты гораздо красивей воруешь. А как мило ты даешь взятки! А как в народный карман залезаешь! Просто блеск! Этот налогоплательщик, он же просто в экстазе вместе с чиновником, когда ты выходишь на охоту за их деньгами! Нет, Тома, ты не права, и не могу я слышать, что кто-то лучше тебя ворует, лучше тебя преступает закон. Ты неподражаема! Кстати, раз уж речь зашла о законе, могу сказать, что Турянский и Перцев абсолютнейшие бездари. Только на силовых методах и держатся. У них же компромат даже на мою никчемную особу.

— Ах, Мама, — рассердилась Тамарка. — Компромата на всех хватает и у меня. Сейчас без этого просто не живут. Железного Феликса всего искостерили, и друг за друга собственными силами взялись. Знала бы ты, сколько я своей разведке плачу, не ковыряла бы меня за взятки. Жизнь того требует. Скажи лучше, Мама, с чего это ты завела речь о законе в связи с Турянским и Перцевым?

— А-аа! — вспомнила я. — Да у них фигня получается. Если деньги одни и те же на оба кармана, то премии взяться неоткуда. Ведь если где прибудет, то откуда же…

— То убудет совсем не у Турянского и Перцева, — закончила за меня Тамарка. — Закон отбирания и умножения — основной закон родимой экономики.

— Вся страна уповает на этот закон, не входя в подробности. Я же без подробностей не могу. Объясни, пожалуйста.

— Чего тут, Мама, объяснять? Страховая компания брала кредиты у Турянского исключительно под залог акций и давно уже стала собственностью банка. Не юридически, а фактически, конечно. В общем, эта компания должна Турянскому и Перцеву почти столько, сколько стоит сама.

— Велика беда. Всюду так, даже Америка должна больше, чем вся стоит, и ничего, выкручивается, — оптимистически заметила я. — А на земле кто-то и пухнет от голода.

— Эти тоже выкрутятся, пока Перцев и особенно Турянский насильственно живы благодаря лекарствам. А вот если хоть один из них скончается естественной смертью…

— Господи! Да зачем же Турянскому и Перцеву такая заморочка? — искренне удивилась я.

— Э, Мама, в нашей экономике сам черт ногу сломит. Сложностей тьма.