"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Сенаторы стали выступать по достоинству. Вначале говорили преторы. Наследник Лассор согласился с речью отца и выдвинул в качестве кандидатуры посла в Агаш Арса Таррисаня, который уже имел опыт переговоров с Ашинатоглом и теперь женится на его любимой племяннице. Два принца Тронарана поддержали кандидатуру Арса и тоже согласились со всем. Граф Таррисань в своей речи дал целую инструкцию, как определять, достоин ли человек быть занесенным в списки союзников. Его речь, немного иронично улыбаясь, постановили переписать для всех преторов и трибунов. И вот наступила очередь Урса, выступления которого все ждали с нетерпением после его неожиданных предложений на первом заседании Сената.
"Царь! Равные мне преторы! Отцы-сенаторы! Трибуны, которые слушают меня сейчас! Я почти согласен с тем, что ты, царь, предложил".
Уже начало речи заставило всех насторожиться. Явно это "почти" будет с подвохом. А царь грустно подумал: "Стремительно растёт новый властитель. Уничтожать и давить — вредно для всех. Хорошо ещё, Кисса за него не вышла, а то вместе они такую взрывчатую пару образовали бы. А теперь эта любовь будет до самой смерти держать его в узде. Ой! А если Кисса первая погибнет? И почему такая мысль появилась? Ведь этот тип всё время на рожон лезет, а ей вроде ничего не угрожает?" Урс продолжал.
"Я хочу уточнить рассуждения нашего царя, ни в коем случае не оспаривая их. Наше поражение действительно вызовет бешенство и желание отхватить кусочек если не добычи, то славы, у всех окрестных шакалов и гиен. При одном условии, однако. Если вскоре вслед за поражением не последует такой холодный душ, который покажет всем, что и победа здесь ничего не решает. А теперь посмотрите, что произойдёт, если наш хороший полководец, например…" — Урс посмотрел вокруг и продолжил: "генерал Асретин, потерпит поражение. Наши прекрасно обученные войска отступят, а не разбегутся. Даже те, кто вначале рассеялись, вернутся в общий лагерь, а не бросятся бежать куда подальше. А на что рассчитывает здешний враг? После поражения армия большей частью разбегается. Даже если некоторые отборные части не потеряют дух и сплотят вокруг себя остатки армии, они смогут обеспечить лишь их отход. Победа решает войну или часть кампании, пока враг не соберёт новую армию. А наша армия через день, два, три будет готова вновь встретить врага и как следует врезать обнаглевшим победителям. Разгром после победы будет ещё большим уроком для всех и даст нам ещё больше престижа. Поэтому я предлагаю немного изменить формулировку: постановить, что преторам не рекомендуется преследовать врага за пределами границ царства".
Царь хотел было заявить протест, что эта поправка полностью искажает смысл его предложения. Ведь он прекрасно понимал, что такая формулировка Урса не остановит, если эта дубовая башка с отличными мозгами в ней решит всё-таки преподать урок врагам на их собственной территории. Но затем монарх решил не действовать прямо. Ему полагалось ещё одно краткое слово в конце заседания. И Атар подготовил свой сюрприз на конец.
"Отцы-сенаторы и в первую очередь наш почитаемый претор Южных Гор! Я решил принять поправку Ликарина при одном условии, которое нам записывать никуда не стоит, но сохранить в умах необходимо. Объяснённое Одноруким Лазанцем — ещё одно наше мощнейшее тайное оружие, на которое мы пока что даже не намекали. Поэтому нельзя преждевременно его открывать и пускать в ход по пустякам. И нашему храброму Ликарину нужно всё время помнить об этом, чтобы не оказаться виновным в преждевременном раскрытии важнейшего военного секрета".
После такого обсуждения Сенат единогласно одобрил предложения. И у всех создалось впечатление, что приём, предложенный Урсом, Атар вычислил давным-давно, ещё в Карлиноре, когда начал беспощадную тренировку граждан в военном искусстве. А Урс, не подумавши, бухнул во всеуслышание то, о чём пока что нужно было бы молчать. Но ведь в Империи искусство отступать было стандартным признаком высокой выучки войска, и давным-давно полководцы разучились надмеваться после частичной победы. Чтобы осознать значимость такого стратегического приёма, надо было сначала понять коренное отличие обстановки на Юге от обстановки в Империи и вокруг нее.
И у самого Ликарина создалось впечатление, что он ляпнул лишнего. Теперь он дал внутри себя слово, что не допустит до такого во время своего преторства. Если бы он знал, как виртуозно провёл косвенное управление царь!
Сразу после закрытия заседания Сената истосковавшийся и разочарованный Асретин поскакал на север, встретиться с невестой и с другом и сообщить, что свадьба откладывается. Через десять дней ему, как и другим знатным "холостякам", надо было быть под Аркангом в лагере невест, выбирать себе жену.
Армия Первосвященника плелась на север, на встречу с войсками лжепророка. По дороге она заметно таяла. Местные бедуины из племен Шаддад то торговали с армией, то присоединялись к ней, правда, оставаясь в стороне, чтобы сохранять независимость, то нападали на отставших либо отошедших в сторону. Невыносимая жара и пыль… И в запылённом, пропотевшем насквозь, давно не мывшемся солдате Единобожников никто не мог узнать бывшего агашского аристократа. У Уч-Чаниля неоднократно возникала мысль сколотить шайку и оторваться от армии, но здесь, среди бедуинов, это было равносильно самоубийству либо самопродаже в рабство. Так что оставалось доползти до Великой Реки. А там уже действовать по обстоятельствам.
Йолур и вице-император Диритич, им назначенный, прекрасно знали о положении армии, и с точностью до пары дней определили время её подхода к Реке. Поэтому они разослали повсюду вестников с призывом всем верным собираться на первую великую и славную битву джихада. По их расчётам, за неделю до подхода врага армия должна была полностью собраться, так что она успела бы немного сплотиться и ещё не потеряла бы боевой дух. А затем, если всё пройдёт нормально, собранная армия должна была на крыльях победы неудержимой лавиной покатиться на юг, на столицу зажравшихся святош и неверного лже-Первосвященника, присоединяя к себе бедуинов. Йолур не сомневался, что сам император правоверных после падения столицы образумится и выйдет к нему навстречу с новым символом веры на устах.
Словом,
Несчастлив тот, Чья не совпала любовь С долгом гражданским. Здесь беспощадно Чувствам велят отступать.Глава 8. Империя: время наблюдений
Тем временем в Империю Старков наконец-то проникли сведения о положении на юге. Конечно же, Великие Монастыри и Храмы Двенадцати Победителей уже давно знали обо всём, о чём им соизволили сообщить Храм Двенадцати в Калгаште и Южный Монастырь. Но такой информацией не полагалось делиться с непосвящёнными. А в Империю сведения проникли с мастрагскими и крисьярскими купцами, в виде противоречивых слухов и двух песен. Одна из них дошла от агашцев через Единобожников, а другая — от степняков через Благодать. Конечно, песни претерпели по дороге несколько переводов, но основные идеи сохранились.