Фатальный ход
Шрифт:
– Я просто выполняю распоряжение Маргариты Марковны, – процедил Щусевич, протягивая руку.
Охранники выжидательно уставились на Бондаря. Раиса, успевшая удалиться на несколько шагов, сделала то же самое, для чего ей пришлось повернуться всем корпусом. Пассажиры, от которых не укрылись напряженные позы живописной компании, начали замедлять шаги и настораживаться.
– Давайте же, давайте, – занервничал Щусевич. – Приказы Маргариты Марковны не обсуждаются.
– Пусть она сама скажет мне об этом, – вызывающе заявил Бондарь, делая вид, что закипает от
Хорошо бы избавиться от «Нокии». Расколошматить ее об пол? Раздавить ногой? Эффектно, но опасно. Подобная горячность вызовет подозрения.
– Не ожидал от вас такой мелочности, Евгений Николаевич, – укоризненно покачал головой Щусевич. – Как ребенок, честное слово, у которого отбирают любимую игрушку.
Охранники придвинулись, заслоняя Бондаря от зевак. Вернулась и Раиса, в маленьких глазках которой вспыхнуло живейшее любопытство. Назревал скандал. Справедливо предположив, что сопровождающим не хочется очутиться в центре всеобщего внимания, Бондарь предупредил:
– На нас смотрят. К чему подобные сцены? Думаете, Маргарита Марковна погладит вас по головке за рвение? Инициатива наказуема. Бестолковая инициатива – вдвойне.
Пространная тирада понадобилась Бондарю не столько для того, чтобы воззвать к здравому смыслу посланцев Леди М, сколько для нехитрых манипуляций с корпусом мобильника. Не вынимая телефон из кармана пальто, Бондарь, действуя одной рукой, сдвинул заднюю крышку, извлек сим-карточку и вернул крышку на место. Привычка не сохранять в памяти «Нокии» ничего лишнего пошла на пользу. Прежде чем расстаться с ней, Бондарь погонял на скулах желваки, давая понять, что не хочет подчиняться Щусевичу.
– Хватит упрямиться, – прошипел тот. – Мобильник вам вернут. Не делайте из мухи слона.
Охранники задышали так близко и интенсивно, словно предлагали определить по запаху, что они съели на завтрак.
Тянуть дальше резину не имело смысло.
– Возьмите, – поморщился Бондарь, вручая выпотрошенную трубку Щусевичу. – Расписка будет?
Ответа не последовало. К всеобщему разочарованию, пестрая группа едва не поссорившихся людей снялась с места и направилась к выходу из здания. Зеваки моментально забыли об инциденте. По их мнению, ничего из ряда вон выходящего не произошло. Никто не заметил, как Бондарь сломал и выбросил на ходу крохотную пластину. В некотором роде он обезопасил себя, но, с другой стороны, лишился единственной ниточки, связывавшей его с центром.
Ничего, успокаивал он себя, это в поле один не воин, а в горах все может обернуться по-другому.
В горах действительно намечались неожиданные события. Ведь за группой людей, среди которых находился Бондарь, следовал мужчина, лицо которого было невозможно разглядеть из-за низко опущенного капюшона «аляски». Стремительно наклонившись, он поднял клочки микрочипа и сунул их в карман. И тот, кто сумел бы заметить удовлетворенную усмешку, тронувшую губы мужчины, сразу бы сообразил, что им руководит вовсе не любовь к чистоте и порядку. Он сделал какое-то весьма важное для себя открытие.
Открытие, напрямую касающееся дальнейшей судьбы капитана Бондаря.
Когда четверо мужчин и одна женщина вышли на улицу, со стоянки ловко вырулил и подкатил прямо к ним грязный черный джип с краснодарскими номерами. Чемодан Бондаря перекочевал в багажное отделение. Щусевич занял место рядом с охранником, усевшимся за руль. Второй охранник и Раиса расположились по обе стороны от Бондаря. Это его не смутило. В такой тесноте да при наличии «вальтера» он мог разделаться со всей честной компанией в считаные секунды. Правда, агрессии в свой адрес он не ощущал.
Джип заурчал, поерзал на утрамбованном снегу и рванулся прочь от аэропорта. Седоки хранили молчание. Лишь когда они проехали километров пять, Бондарь услышал, как Щусевич, тайком наблюдавший за шоссе через панорамное зеркало заднего обзора, тихо произнес:
– Все в порядке, можно возвращаться.
Джип тут же развернулся, чтобы помчаться в обратном направлении. Обогнув аэродром по периметру, водитель подкатил к воротам, на которых висел жестяной щит, предупреждавший: «Внимание! Посторонним проезд воспрещен! Предъявите пропуск!»
Вышедший из караульной будки сержант заглянул в джип, принял у водителя деньги, распахнул ворота настежь и приглашающе мотнул головой.
Бондарю не понравились эти предосторожности. Очень уж происходящее напоминало похищение. Было ясно, что проверки еще не закончились. Может быть, они только-только начинались по-настоящему? И ради этого Бондаря заманили за тридевять земель от Москвы?
Обуреваемый нехорошим предчувствием, он спросил у Раисы:
– К чему эти сложности? Разве нельзя было прогуляться сюда пешком?
– Мое дело маленькое, – ответила она. – Встретить, сопроводить. Остальное меня не касается.
После завершения фразы зубочистка волшебным образом вновь появилась между ее обветренными губами. Бондарь хмыкнул.
Джип миновал вереницу однотипных алюминиевых ангаров, выехал на летное поле и притормозил возле темно-зеленого вертолета с небрежно закрашенной звездой на борту. Плоское днище, обтекаемое акулье рыло и хищно растопыренные лапы шасси выдавали военное происхождение машины. Это был вертолет «Ми», но не прозаическая «восьмерка» и даже не «двадцать четверка», а двадцать девятая модель: маневренная, вместительная, оснащенная по последнему слову техники.
– Вам приходилось когда-нибудь летать в таких «вертушках», нет? – спросила Раиса у Бондаря, когда они выбрались из джипа. – Это так увлекательно. С борта открывается прекрасный вид на горы.
– Просто изумительный, – поддакнул Щусевич, в глазах которого появилось затравленное выражение. Стало ясно, что он не в первый раз летит вертолетом и никакой радости по этому поводу не испытывает.
– Приятный сюрприз, – произнес Бондарь, стараясь не обращать внимания на тревожные импульсы, подаваемые мозгом. – Люблю прокатиться с ветерком.