Фаворит. Том 1. Его императрица
Шрифт:
– - А вы подумали -- зачем мне Рогервик?
– - Корабли наши строятся из сырого дерева и потому сразу же загнивают в пресных водах на рейдах Кронштадта. Петр Великий рассудил за благо перенести стоянку флота вот сюда, в Рогервик, где в соленой воде корабли гниют медленней.
Екатерина прищелкнула пальцами, словно кастаньетами.
– - Так, -- сказала она.– - Значит, если корабли строить из сухого дерева, то и надобность в создании Рогервика отпадет?
– - Истинно говорите, ваше величество.
Тяжелым ботфортом он растер под собой сороконожку.
– -
– - Вот этого я не знаю. Но так завещано от Петра Великого, чтобы строить именно в Рогервике... пока не выстроим.
– - Петра-то давно нет. А где гавань в Рогервике?
– - Гавани тоже нет. Штормы все губят...
Екатерина поднялась с грязной лавки:
– - Странные дела творятся на Руси -- делают люди, стараются, и никто не думает: зачем делают? Кончайте идиотский сизифов труд...
Они вышли из хибары. Екатерина еще раз огляделась: кресты, кресты, кресты -- под ними навеки успокоились тысячи солдат, матросов и каторжников, погибших из-за чужой глупости. И может быть, глядя на эти кресты, женщина вспомнила и французского маркиза Мирабо и русского мужика Ломоносова: на фоне гигантского кладбища рабов их научные теории об умножении населения виделись совсем в ином свете.
Старый Миних, с трудом выгребая ноги из глубоких песков, проводил императрицу до кареты, снял треуголку:
– - Вы из Ревеля куда путь держите?
– - Мне надо побывать еще в Митаве у герцога.
– - Пожелайте ему от меня поскорее сдохнуть...
Дверцы со стуком захлопнулись, лошади тронули. Екатерина расправила по дивану свое панье и сказала:
– - Сам бес в наших делах не разберется!
12. "ШЛИССЕЛЬБУРЖСКАЯ НЕЛЕПА"
День обещал быть жарким. Лифляндский генерал-губернатор Юрий Юрьевич Броун помнил, как двадцать лет назад через Ригу на Петербург проследовала девочка, маленькая принцесса Фике, и потому относился к Екатерине, как отец к дочери. Даже погрозил пальцем:
– - Помни, что не велю в Риге вечернюю зорю бить и никто спать не ляжет, пока ты из Митавы не обернешься...
Поехали. Екатерина сказала князю Репнину:
– - Три встречи подряд с мужиками: граф Миних из крестьян вестфальских, генерал Броун из крестьян латышских, а едем к третьему мужику -- Бирону, мать которого шишки в лесу собирала... Чудеса, как подумаю! Вот уж правда: судьба играет людьми.
Репнин ответил, что люди тоже играют судьбою, и не только своей, но и многими чужими. Екатерина тут же отчитала его:
– - Благодарю, князь, за назидание, но карета наша так устроена, что нам до самой Митавы сидеть друг против друга, и потому будем любезнее. Именно ваш врожденный аристократизм, которым вы переполнены, я намерена использовать в Варшаве, куда скоро и отправитесь -- моим послом!
Сразу за Двиною начиналось Курляндское герцогство. Рыцари в желто-черных плащах составили почетный эскорт, на въезде в Митаву высилась триумфальная арка, семья Бирона встретила Екатерину по-рабски -- на коленях,
– - Он похож на Зимний! А это правда ли, герцог, что у вас есть в замке комната, паркет которой составлен из золотых червонцев, сложенных один к другому ребрышками кверху?
– - Была, -- смущенно отвечал Бирон.
– - Жаль, что нету сейчас, -- усмехнулась Екатерина.– - А с какой осадкой корабли способны заходить в Либаву?.. Так, так. Надеюсь, вы не станете возражать, если мои корабли будут навещать ваши гавани? Подарите нам в Либаве один причал...
Бирон прижал руки к сердцу. Екатерина заторопилась обратно, вся герцогская семья снова пала перед ней на колени:
– - Мы умоляем ночевать у нас... Лучшая спальня! Мы наполним ее ароматами, всю ночь будет играть убаюкивающая музыка.
– - В другой раз. Меня ждут в Риге...
Едва усевшись в карету, она велела гнать лошадей. Был второй час ночи, когда кони отбили дробную чечетку по доскам наплавного моста. Толпы рижан стояли на улицах, ожидая музыкальной зори. Екатерина из кареты почти выпала.
– - Ох, как я устала сегодня, -- сказала она Броуну.
Трубачи заиграли зорю. Броун увлек императрицу в комнаты рижского замка, на лестнице предупредил:
– - Государыня, есть известия из Шлиссельбурга...
В комнатах ее поджидал кабинет-курьер Гринев:
– - Ваше величество, пакет-от Панина.
Прочтя доношение, Екатерина поняла: отныне у нее только один соперник в делах престольных -- Павел, ее сын...
В ночь на 5 июля Шлиссельбург затянуло туманом. Собираясь почивать, комендант крепости полковник Бередников сменил мундир на халат. Но тут со двора раздался громкий стук заряжаемых ружей. Не понимая причин тревоги, Бередников выбежал на галерею комендантского дома и, увидев Мировича, спросил его:
– - Ты на што ж это тревогу нам учиняешь?
Мирович прикладом его по лбу -- хрясь!
– - А доколе государя нашего томить будешь?
Выстроив солдат, Мирович увлекал их за собой -- на форт, внутри которого содержался император Иоанн Антонович. Солдаты повиновались механически, плохо соображая, что делают и во имя чего делают?.. Секретная команда секретного форта запросила у идущих пароль. Мирович пароля не знал.
– - Идем вас брать!– - отвечал он истошно.
Приставы Лука Чекин и Данила Власьев многие годы, что охраняли Иоанна, жили за стенами форта, как живут звери в клетке. Им прибавляли жалованье, сулили приятное отдохновение в будущем и велели всегда помнить о тайной инструкции: живым императора никому в руки не отдавать! О господи, никак фортуна смилостивилась над ними? Неужто кончится сейчас эта каторга?