Федор Апраксин. С чистой совестью
Шрифт:
Вскоре после Крещения Афанасий первым узнал о сборе войска для похода в Крым.
— С патриаршего двора вести дошли, — сообщил он Апраксину, — на Постельном крыльце был указ государев — служилым людям сбираться в Севск да в Белгород к боярину Шереметеву для промысла над Крымом.
— Крым Крымом, а государь мне по осени поведал, што воевать Азов сбирается, — задумчиво ответил Апраксин, оглядываясь на притворенную дверь. — Может, что переменилось.
За год пребывания воеводы в Архангельском у него с архиепископом установились вполне доверительные отношения
На масленицу пришел черед Апраксина в своих палатах оповестить сотоварища о новости из столицы.
— Братец Петрушка письмецо секретное переслал с верным нарочным. Государь удостоил его чести, отобедал у него в доме, а после не раз приглашал к себе. В полковниках он состоит и отписывает, таки собираются в поход на Азов. В Воронеже да в Дединове струги нынче ладят, водою поплывут по весне.
Афанасий одобрительно встретил известие из Москвы.
— Пора нечестивых басурман к ответу призвать. Сколь тысяч пленников в Крыму томится, каждый год полную дань платим хану. — Афанасий вздохнул. — Веру нашу христианскую поганят, а прошлым годом набежали на Малороссию, опустошили земли, в полон увели тысячи наших собратьев…
Всю зиму за стоянкой судов присматривал Номен. Почти каждое утро, особенно после снегопада, появлялся он на Соломбале, заставляя плотников, немногих матросов сбрасывать снег с парусины, укрывавшей палубу, скалывать ледяные сосульки. К вмерзшим судам воевода наряжал посадских людей обкалывать пешнями лед вокруг них. В амбарах перебирали снасти, осматривали и чинили рангоут, в швальнях шили новые запасные паруса.
Паруса кроил сам Номан, как заметил Апраксин, на свой манер.
— Пошто паруса другие ладишь?
— Так будет лучше, воевода, каждый шкипер имеет свою задумку, чтобы судно на море лучше управлялось.
— Раз так, пусть по-твоему будет. Тебе ответствовать, — согласился воевода.
Мартовское солнце в этом году пробивалось сквозь туманы тускло, невесело, весна запаздывала. В город тянулись по санному пути последние обозы с товарами для отправки на «Святом Павле». От Бажениных везли деловую древесину, из Вологды хлеб, из Сольвычегорска поташ. Запасали сразу впрок товары и для «Святого пророчества». Вслед за «Святым Павлом» в Голландию должен был отправиться и Ян Флам на этом фрегате.
В Архангельском готовили к отправке первые купеческие суда за границу, а Белокаменная провожала в поход войска пробивать путь к морю на юге.
Перед Пасхой царь уведомил Апраксина: «Min Her Guverneur Archangel, — обращался доверительно Петр в письме от 16 апреля, — понеже ведает ваша милость, что какими трудами нынешней осени под Кожуховым чрез пять недель в Марсовой потехе были, которая игра, хотя в ту пору, как она была, и ничего не было на разуме больше, однакож после совершения оной зачалось иное, и преднее дело явилось яко предвестником дела, о котором сам можешь рассудить, коликих трудов и тщания оное требует, о чем, есть ли живы будем, впредь писать будем. С Москвы на службу под Азов, по их пресветлейшества указу, пойдем сего же месяца 18 числа».
Получил воевода весточку и от брата — «государь держит при себе, поставил командиром над своими любимыми полками Преображенским и Семеновским…».
Все сроки по календарю прошли, а с верховьев все еще тянулись ледяные поля. С нетерпением ожидал воевода, когда очистится Двина…
В первых числах мая Номен подвел «Святого Павла» к Гостиному двору, начал загружать товарами. Шкипер подгонял матросов — набрал-таки экипаж, все из Голландии.
Апраксин обошел с Номеном корабль. Заглянул в трюм, присматривался, как распределяют груз. Внизу, ближе к днищу, доски, потом бочки со смолой, сверху соль, кожи. Последним аккуратно складывали мешки с мукой.
— Груз на судне балласт, — пояснял шкипер, — надо делать так, чтобы в бурю он не «гулял» в трюме. В большую качку беда, если бочки или доски начнут плясать от борта к борту. Судно может перевернуться.
Апраксин понимающе слушал Номена, а потом перевел взгляд на загруженный товар:
— Ты, Гендрик, помни не только о буре, но и каперов не забывай. Поплывешь-то в одиночку, под российским флагом. Гляди востро, не поддавайся разбоям.
— Не бойся, воевода, — заверил Номен, — от каперов я отобьюсь.
— Но ты и француза остерегайся, с ними в стычку не вступай.
Холодным майским утром провожал Апраксин в дальний вояж «Святого Павла». На пристани рядом с ним стоял архиерей. Он благословил загруженный товарами корабль под российским флагом. Свежий попутный ветер с верховьев Двины рвал подобранные к реям паруса. На этот раз не понадобились шлюпки для буксировки. Номен четко подавал команды. Первым подняли фор-марсель, второй снизу парус на фокмачте, потом отдали кормовой швартовый конец. Забегали матросы по реям, поднимали паруса на грот-мачте.
Набирая скорость, подгоняемый речной волной и попутным ветром, «Святой Павел» отправился в дальний путь.
Архиепископ осенил крестным знамением удаляющийся к излучине фрегат.
— Да благословит Господь его плавание в дальних морях и сохранит его от всяких напастей…
Суров край Двинский. Зима долгая, лето короткое. Любое изменение против естественного календаря природы неприязненно сказывается на людях. Не раз в прошлом в этих местах судьба испытывала человека на стойкость. Чума косила под корень целые деревни. На смену чуме наваливался голодный мор. Минуло четыре десятилетия, история повторилась…
Едва успели скрыться из глаз паруса «Святого Павла», мгла опустилась над Двинским краем. Наглухо закрыли голубые небеса мрачные тучи, нашли нежданные по весне туманы и морось. Тоскливо смотрели хлебопашцы на стылые, промокшие поля, довольно редкие в этих местах, хмурились мужики, вздыхали тяжко бабы.
Зябкий сумрак разгоняли затяжные холодные ветры с Беломорья, ночами вдруг на поля опускались заморозки, а время не ждало, пришла пора сеять.
— В чем прогневили Господа Бога, не ведаем. Как бы мору голодному не быть…