Фелисия, или Мои проказы. Марго-штопальщица. Фемидор, или История моя и моей любовницы
Шрифт:
Когда мы уже спустились с лестницы, один из стражников решил заглянуть в постель к горничной. И обнаружил там мужчину, забившегося в щель между кроватью и стеной и прикрывшегося сверху простыней. С несчастного сдернули простыню и приказали вылезать; ему пришлось подчиниться. Его стали допрашивать: имя, род занятий, место проживания. Заинтересовавшись сим открытием, мы с отцом вернулись в дом. Каково же было наше изумление, когда в извлеченном из-за кровати незнакомце мы узнали Лафлера! При виде его я так разъярился, что, позабыв обо всех своих несчастьях, кинулся на него с кулаками и непременно убил бы его, если бы меня от него не оттащили. Я в бешенстве закричал, что этот злодей стал причиной всех моих бедствий. Изменника схватили, крепко связали и потащили в темницу. В конце концов он попал в Бисетр, где у него было достаточно времени раскаяться в своем коварстве.
Розетту пристав
61
Сент-Пелажи — монастырский приют для «раскаявшихся женщин», в 1790 превращенный в тюрьму.
Опечаленный и утомленный, я затворился у себя в комнате и, бросившись на кровать, впал в забытье, охваченный тревогой и бессильной тоской. Во сне я видел Розетту: сначала моя любовница была счастлива и завлекала в свои объятия нового любовника; потом я увидел Розетту грустной и плачущей, и это зрелище было мне во сто крат дороже и милее первого. Из продолжения этих записок, дорогой маркиз, вы узнаете, что случилось с Розеттой. Положение ее, действительно, было отнюдь не завидным, и, когда я слушал рассказы о ее злоключениях, сердце мое горестно сжималось.
Проведя несколько часов в состоянии полубреда, я окончательно проснулся и принялся изыскивать способы освобождения моей дорогой подруги.
Пробило два часа. Меня предупредили, что обед подан, но так как я не собирался спускаться, отцовский друг-нувелист поднялся ко мне в комнату. Неуклюже поздравив меня с благополучным возвращением, он с гордостью сообщил, что именно благодаря его усилиям меня сумели отыскать столь быстро. Он явно не догадывался, что подобное признание лишь усугубляет мою печаль; однако он принадлежал к тому сорту людей, кои не умеют держать рот на замке и готовы выдавать любые глупости, лишь бы только не молчать. Они всегда говорят, что думают, но никогда не думают о том, что говорят. Я презрительно взглянул на него. Он стал приглашать меня выйти к обеду, однако делал это так грубо и неловко, что я с трудом удержался, чтобы не спустить его с лестницы. Заметив мое состояние, доброжелатель поспешил удалиться — и правильно сделал. Однако судьба предоставила мне возможность отомстить ему, и, надеюсь, он узнал об этом: от этого месть моя мне еще более сладка. Кстати, имя его было Дорвиль, и был он родом из Мэна, из старинной дворянской семьи. Долгое время он служил в армии; выйдя в отставку со всеми подобающими почестями, он стал владельцем изрядного состояния и примкнул к племени почтенных паразитов, коим никогда не сидится дома. Сделав собирание новостей своим ремеслом, он был готов пересказывать добытые им сплетни кому угодно и когда угодно. Он был подобен часам с репетицией: они звонят столько раз, сколько вы будете приводить в движение пружину. У него не хватало ума, чтобы творить добро, и хитрости, чтобы творить зло: словом, ни рыба ни мясо. Несколько лет назад он женился, и с тех пор его не покидает чувство ревности. Жену его никто не знает: он не представил ее никому из своих приятелей. Также никто из приятелей не знает, где он живет, и, когда надо его отыскать, отправляются в сады Пале-Рояля, под большой каштан или на Мантуанскую скамью, где обычно собираются нувелисты.
Отец еще несколько раз присылал за мной, дабы призвать меня выйти к обеду, однако я притворялся глухим и упорно оставался у себя. Наконец мне принесли обед в комнату. Несмотря на все свое горе, я немного поел. Физические потребности хоть и не обладают громким голосом, тем не менее услышать их зов труда не составляет.
Затем я написал письмо Розетте, где в самых страстных выражениях расписал свою любовь, не забыв также упомянуть и об отчаянии, в кое ввергло меня ее несчастье. Я ободрял ее и призывал надеяться на лучшее, клялся, что не пожалею никаких усилий, дабы вызволить ее из заточения, куда ее отправил мой жестокосердый отец. В конце письма я заклинал ее не лишать меня своей любви, не винить меня в своих несчастьях и принять от меня десять луидоров на неотложные нужды. Письмо было простым, но трогательным. Горе смягчает сердце. Когда я не мог
Положив письмо на секретер, я стал размышлять, как бы мне передать его моей милой подруге. После коварного предательства Лафлера я не знал, кому довериться. Тем более что по горячим следам любой человек кажется нам подозрительным, а дело — заранее обреченным на провал. Наконец я решил обратиться за помощью к председателю. Как вам известно, дорогой маркиз, сей господин не только отличается любовью к наслаждениям, но и славится своими разумными советами, кои могут помочь вам как в делах любовных, так и практических. Я написал председателю записку, где просил его зайти ко мне по срочному делу. Письмо я поручил снести нашему кучеру — к вящему его удовольствию.
Председателя дома не оказалось. Его доверенный лакей Лавердюр, узнав, что письмо от меня, заподозрил неладное и, будучи малым сообразительным, поспешил явиться ко мне. Я был несказанно рад его приходу. Вот поистине бесценный слуга: счастлив тот, кому повезло заиметь такого! Я, ничего не скрыв, рассказал ему обо всех своих похождениях. Не став разыгрывать из себя блюстителя морали, он сначала пожалел меня, затем побранил и наконец обнадежил. Я сказал ему о письме к Розетте, которое я хотел, но не мог передать своей возлюбленной. Поначалу он решил, что исполнить мое поручение труда не составит, так как Розетту наверняка поместили в приют Сальпетриер, куда обычно отправляли женщин легкого поведения, дабы они там раскаялись в своих грехах. Последнего, впрочем, обычно не происходило. Однако, узнав от меня, что Розетта отправлена в Сент-Пелажи, он нахмурился: порядки в этом заведении были более суровы. Его омрачившийся вид встревожил меня. Я вновь почувствовал всю глубину своего несчастья. Размышляя, Лавердюр несколько раз обошел комнату и наконец сказал, что попытается исполнить мою просьбу, но обещать ничего не будет; впрочем, он надеется еще до восьми вечера дать мне ответ — по возможности, положительный. Обрадовавшись, я решил отдать ему последние десять луидоров; однако он отказался от денег, заявив, что они мне сейчас нужнее; в случае же необходимости он ссудит меня требуемой суммой. В качестве оплаты комиссионных расходов он согласился взять всего четыре пистоля. Он ушел, оставив меня в страхе и надежде.
Полагаю, вас, дорогой маркиз, вряд ли удивит столь страстная привязанность к любовнице, связь с которой продолжалась всего несколько дней. Я любил ее, люблю и по сей день, а амур, как известно, во всем привержен крайностям. Даже если бы я не столь дорожил ею, тщеславие все равно заставило бы меня выступить против тех, кто посмел ее у меня отобрать. Как мог я отказать в помощи изумительной женщине, пусть даже вольных нравов, попавшей в беду исключительно из-за стремления доставить мне наибольшее удовольствие?
Слухи о моих похождениях распространились быстро, они даже стали темой застольной беседы гостей отца, кои в тот день были приглашены им к обеду. Все сотрапезники высказали свое мнение. Вдовствующие особы не пощадили меня; особенно усердствовала некая госпожа Дориньи. Когда-то я пытался изложить ей свои взгляды на любовь, но сия чопорная дама отказалась их выслушать. Женщины — существа весьма занятные: они обижаются, когда вы хвастаетесь своими успехами у других женщин, но при этом забывают, что, когда вы были у их ног, они сами же вас и отвергли. Впрочем, вскоре мне удалось отомстить сразу всем моим врагам, и месть моя была мне бальзамом. Однако расскажу обо всем по порядку. После обеда несколько приятелей отца решили навестить меня. В подобных случаях визитерами движет либо любопытство, либо желание потешить свой дурной нрав: им хочется услышать историю из собственных уст действующего лица либо насладиться зрелищем его терзаний. Надо сказать, я не счел нужным вежливо отвечать на их вопросы. Отец поднялся вместе со всеми, но, на его счастье, пробыл у меня недолго, ибо к тому времени обида моя на него разгорелась не на шутку и вполне могла заставить меня позабыть о сыновнем почтении.
Наконец меня оставили в покое. Но я уже пребывал в состоянии совершенно невменяемом и был готов на любую глупость, лишь бы уязвить собственного отца: столь велика была моя на него обида. Я, не задумываясь, мог бы совершить даже бесчестный поступок, только бы осуществить свое намерение. И хотя по натуре я незлобив, оскорбление, нанесенное мне, было крайне чувствительным и болезненным. Неожиданно судьба решила преподнести мне подарок: избавив меня от необдуманных действий, она предоставила мне возможность отомстить весьма курьезным образом. Надеюсь, дорогой маркиз, вы по достоинству оцените ее подарок, коим я, разумеется, воспользовался без промедления. Это был настоящий кабинетный экспромт.