Феникс

Адлер Оле

— Даже не думай закрывать глаза. Смотри, — повторил он тоном, от которого у меня мурашки помчались и волосы встали дыбом, — Нравится то, что видишь?

— Да, — пискнула я, чувствуя себя одновременно могущественной и беззащитной с ним. — Ты красивый.

— Мы красивые, — поправил Гоща, куснув за мочку уха. — Никому не позволяй думать, что ты не красивая или обычная. Ты — это ты, Ирсен. Естественная, особенная, прекрасная. Это в наше время роскошь.

Глаза закатывались от удовольствия, которое дарили его руки на моей коже. Гоша

гладил и целовал, дул и прикусывал. А я смотрела в зеркало, чувствуя, как меня распаяет изнутри желание, как распускается, словно цветок, возбуждение.

Я встречала в отражении его взгляд, который заводил меня еще сильнее. Гоша словно снимал меня глазами. Я знала, что он сейчас мысленно держит в руке камеру, запоминая нашу близость кадрами.

Пальцы отодвигают чашечку лифчика, чтобы добраться до соска.

Зубами прихватывает бретельку, чтобы убрать с плеча и целовать кожу.

Запрокидываю голову, завожу руку назад, чтобы коснуться его волос на затылке.

Касается губами шеи, пока большим пальцем теребит сосок, а второй рукой расстегивает пуговицу и молнию на моих джинсах.

Избавившись от своей одежды, я спешу расправиться с Гошиной. Он не пытается мне помочь. Я понимаю, что Феникс хочет от меня. Инициативы, смелости, действий. Неожиданно я понимаю, что такая пассивность возбуждает еще сильнее, чем его ласки и сладкие приказы.

Мы стоим к зеркалу боком, смотрим друг на друга. Я улыбаюсь коварно, недобро. Он — сама серьезность. Мои пальцы находят болты на его джинсах. Я не спешу, наслаждаясь тем, как Гоша сжимает губы, шумно дышит. Уверена, он бы хотел сейчас просто содрать с меня и себя остатки одежды, завалиться на кровать и сделать все быстро. Но правила уже озвучены.

Пока я копаюсь с пуговицами, он целует меня. Так нежно, сладко, трепетно. Но губы тут же становятся жестче, требовательнее, едва я касаюсь его члена.

— Ирсен, — рычит он, толкаясь пахом мне в ладонь.

И у меня окончательно отказывают тормоза. Позабыв о сдержанности, скромности и комплексах, я крепче стискиваю его плечи, целую в шею, веду языком к груди, продолжая поглаживать, растирая влагу по головке. Гоша стонет и буквально вибрирует. Мне больше не нужен алкоголь, я пьяная от власти над этим мужчиной. Мой. Весь мой. Прикусив сосок, я опускаюсь на колени, ведя языков по животу все ниже и ниже.

С губ Гоши срывается отборный мат, едва он понимает, что я сейчас буду делать. Ругательства обрываются стонами, когда я касаюсь губами горячей, твердой плоти.

Я не умею делать минет — это факт, но это мне не мешает. Посасывая головку, я кружу по ней языком, стараюсь вобрать глубже, настраивая вдохи и выдохи, помогая себе рукой.

Довольство и возбуждение буквально разрывают меня на части, когда я краем глаза улавливаю, что Гоша смотрит на наше отражение в зеркале. Осмелев, я решаю придать пикантность и чуть царапаю зубами. Эффект неожиданный.

Гоша буквально отодрал меня от своего члена, поднял с

пола, бросил поперек кровати. Я задорно взвизгнула.

— Еще секунда и я бы кончил тебе в рот, понимаешь? — бубнил он, стаскивая с меня трусики.

– Я не против, — мяукнула я, довольная, что довела его до ручки.

— Я против.

Фенов навалился на меня, жадно целуя. Его губы спустились к груди, пока пальцы гладили клитор, распределяли влагу по чувствительной плоти. Я хотела его сейчас так сильно. Даже сильнее, чем вчера в салоне. Но даже сквозь безумие похоти вспомнила:

— Гош, защита. Я не предохраняюсь.

— Я успею, — выдохнул он, добавляя еле слышно. — Точно успею. Вчера же успел.

Это ужасно бестолково, но его слов мне хватило, чтобы забыть обо всем.

Он заполнил меня одним движением. Плавно, но уверенно погрузился, и я сразу же сжалась, желая усилить ощущения.

— Ирсеееен, — протянул Гоша, стискивая мои бедра.

Я отпустила и снова сжала, а для верности еще и поерзала, побуждая его не медлить. Гоша сдался. Он начал двигаться сначала осторожно, но потом все быстрее и быстрее. Я звонко вскрикивала, хватаясь за него, разрывая ногтями кожу, дергая за волосы. Сначала его, потом себя. Напряжение затягивало тугие узлы, заставляя буквально подскакивать Гоше навстречу.

Я просила еще, хотя в пору было умолять о пощаде. И Фенов давал мне больше, сильнее, ярче чувствовать. Его палец лег на клитор, прибавляя мне громкость, толкая к пропасти. Но я продолжала просить, словно испытывая себя и его на прочность.

— Еще, Гош. Сильнее.

Он встал на колени, положил мои ноги себе на плечи. И — да. Вот в таком положении мало мне не показалось. Я всхлипывала и скулила от мощного натиска. Гоша целовал мои лодыжки, тоже постанывая. Мне хотелось дожать его, закончить сейчас вместе. Чтобы он сломался вместе со мной, отпустил и получил все.

Я положила руку на свою грудь и одновременно сжалась внутри, встречая беспощадную волну разрядки. Меня трясло, колотило и корчило. Но даже сквозь сладкое забытье я чувствовала, как Гоша сильнее стискивает мои бедра и громко стонет, кончая.

Глава 17

— Кажется, мне пора самой заботиться о контрацепции, — проговорила я.

— Ммм, это было бы удобнее, конечно, — отвечал Феникс.

— Конечно, — фыркнула я. — Что будешь делать, если я забеременею?

— Женюсь, — не раздумывая ответил он. — Родим.

Гош, я серьезно.

— И я не шучу.

— Этот метод очень ненадежный.

— Хей, но я же успел.

— Успел, ага. Но чуть не опоздал.

Я лежала на Гошиной груди, рассматривая его татуировки. Не первый раз видела его с голым торсом, но спокойно изучить рисунки до этого не получалось. Отвлекалась поцелуями и похотью. А теперь, наконец, голод поутих. После третьего раунда. Хорошо, что мой разрисованный друг был не менее голоден.