Феромон
Шрифт:
– Знаешь что!
– подпрыгиваю я на кровати от одного только упоминания Анны.
– Она, во-первых, не моя, а работает на меня. Во-вторых, чуть не погибла, и это естественно, что я за неё беспокоился. Не поверишь, люди так делают. А в-третьих, если тебе так дорога Ив, какого хрена ты не полетел сам? Не умыкнул её у алтаря? Не заставил себя выслушать? Она хотя бы догадывается, как ты к ней относишься?
– он пытается что-то возразить, но я не хочу даже слышать его блеяние.
– Знает, на что ты готов ради неё? Хотя на что ты готов-то? Сидеть
– Заткнись, Эйв, - доносится до меня его вялое предупреждение, но меня уже не остановить, как корабельную течь.
– Или ты ждал, что я вытащу её из постели Ричарда и приволоку к тебе ещё тёпленькую?
– Заткнись!
– орёт он в трубку.
– Заткнись, Эйв!
И его отчаянный сдавленный крик всё же заставляет меня замолчать.
Слышу, как прерывисто он дышит в трубку, как резко беспомощно втягивает в лёгкие воздух.
– Дэйв!
– Чёрт побери мою жестокость! Он же сейчас расплачется.
– Дэйв, прости, я...
– Думаешь, тебе нужна другая теория?
– он не собирается плакать, он задыхается от гнева, что для меланхоличного уравновешенного Дэйва так не свойственно.
– Думаешь, я идиот и не понимаю, что с тобой происходит? Ну, скажи мне, каково это оказаться на моём месте? Почувствовать себя ничем? Пустым местом. Неудачником. Как оно тебе?
– С чего ты взял?
– С чего? Слышал бы ты со стороны как заикался в трубку. Связь, говоришь пропадала? А сейчас эта злость. Да, это больно, мой мальчик, стать обычным. Как все. И мне ли её не узнать, эту боль. Но у меня есть для тебя хорошие новости. С этим можно жить. Привыкай. Что? Послала тебя рыженькая? Предпочла тебе Ривера? Или тебя так расстроило, что она не отреагировала на твой ослабевший феромон?
Вот уж не думал, что он прочтёт меня как объявление в газете. Что я прописан для него так крупно, ярко, дёшево и большими буквами.
– Да не хрена!
– остужаю его всезнайство. Но мысль о том, что это можно как раз исправить, неожиданно прибавляет мне оптимизма.
– Лучше придумай какую-нибудь теорию понадёжней, потому что эта ни черта не работает. Дело не в любви. И через несколько дней ты сам в этом убедишься.
Да, мне нужны всего несколько дней. Немного чёртового времени. Считанное число часов и девушка. К чёрту этот целибат! Девушка, что позволит вернуть на привычный уровень проклятый феромон, почувствовать себя как прежде убедительно привлекательным и избавиться от наваждения этой рыжей.
Именно с таким чувством и хожу теперь на работу. Изо дня в день. Не позволяя себе больше быть ничем другим, кроме её строгого босса.
И веду себя с Анной так, словно ничего не произошло. Да, собственно, ничего и не произошло. Я был расстроен, уязвим, с обнажёнными нервами. Дэвид сбил меня с толку своими предположениями. Ив расстроила свадьбой. Плюс встреча с отцом. И я размяк, расчувствовался. К чёрту! Это ничего не значит. Я справлюсь. Что бы это ни было, я
– Диана Соулл в переговорной, - бесстрастный голос Анны в интеркоме.
Она тоже ведёт себя нейтрально-отстранённо. Но к её профессиональному лоску словно добавилось бриллиантовой пыли. Это алмазное крошево скрипит на зубах, оседает в моих лёгких и оставляет сотни кровоточащих порезов. Чем ближе она подходит, тем труднее мне становится дышать. Но теперь я точно знаю, что с этим делать.
34. Эйвер
– Диана, - кивком приветствую я надменную вдову владельца сети магазинов здорового питания.
Ей можно дать от силы сорок. Но Диане Соулл, второй жене Оливера, шестьдесят три. А вот его дочери от первого брака, Айлин, тридцать пять. И она невероятно хороша, но что ещё важнее - свободна.
Здоровое ли питание тому виной, гены или дорогой косметолог, но у этой привлекательной блондинки юная чистая кожа, льняные волосы и пухлые чувственные губы. Чуть приоткрывшись, они обнажают перламутровые зубы, белые и влажно поблёскивающие совсем как жемчужины в её ушах. Она сексуальна. Она вызывающе соблазнительна. Она как раз то, что надо.
Папаша Соулл не особо позаботился о дочери - оставил империю жене. Диана хочет всё продать и жить безбедно, ни о чём не заботясь. Айлин же, наоборот - продолжить дело отца и сохранить компанию.
– Я думаю, есть способ, который устроит всех, - предлагает её адвокат, пока я цинично намекаю Айлин о своих на неё планах: тупо пялюсь, уверенно, бесцеремонно, в упор.
– Мои клиент предлагает половину стоимости компании.
И он, конечно, идиот, её адвокат, но я, к сожалению, поддерживаю интересы противной стороны.
– Получить половину цены, когда можно получить всё?
– скептически приподнимаю брови, по-прежнему не сводя глаз с Айлин. Она одаривает меня благосклонным взглядом, словно желая подтвердить, что понимает правильно мои намёки, и едва заметно улыбается, заинтересованно рассматривая уголок документа.
– В чём же выгода?
– Пятьдесят процентов акций компании, которая будет работать и приносить доход, намного превышающий банковские проценты. Они останутся у твоего клиента.
– А если нет? Если не будет работать?
– я вынуждено и недовольно перевожу внимание на этого придурка.
– Мой клиент гарантирует...
– Что?
– резко наклоняюсь к столу.
– Рост ВВП? Стабильную экономику? Спрос на правильное питание? Экологическую безопасность продукции, поставляемую от ненадёжных поставщиков?
– Если вы о том случае, Эйвер, - произносит она моё имя, выдвигая вперёд нижнюю челюсть чуть более, чем нужно, отчего оно звучит с чувственным придыханием, - когда на салате была обнаружена кишечная палочка. Так она была найдена в водопроводной воде, которой пользовались в ресторане уже после покупки. Иск отклонили.