Фея и Тот Самый Один
Шрифт:
– Фея, – проговорила откровенно ошарашенная Фея.
– Соня, – Соня уставилась на Фею с нескрываемым, прямо-таки исследовательским интересом.
Леонид не мог точно сказать, что творилось в голове дочери. Они никогда не обсуждали отношения между ним и Лиат, она не задавал вопросов, он не спешил объяснять, почему всё произошло так, а не иначе. Но и ни с какими женщинами Соня его не видела, этой стороны жизни отца для дочери не существовало.
Глава 18.
Моя жизнь столько раз разбивалась, что я должна была привыкнуть, не реагировать настолько болезненно, не кусать себе губы до крови, не мечтать сойти с крутящейся с невыносимой скоростью планеты, но в этот раз, казалось, я не выдержу.
Пропажа мамы, смерть бабушки, детский дом, отношение окружающих, косые взгляды, неизбежно сопровождающие меня, когда узнавали, что я детдомовка, существо без роду-племени, образования и воспитания – всё это должно было подготовить к сегодняшнему дню. Не подготовило. Я оказалась бессильна выдержать ещё одну пощёчину в копилку разочарований.
Сразу после аварии, единственное, о чём я думала – здоровье Миши. Операции, лекарства, последствия. Пыталась хоть как-то наладить жизнь, выкрутиться из той задницы, где очутилась. После жила не надеждой, а железобетонной уверенностью, что доктор из далёкой Германии нам обязательно поможет. Иначе быть не может, потому что не может. Нужно только приложить усилия, придумать что-нибудь…
И вот последний удар, как завершающий аккорд. Один Леонид Борисович – врач, именем которого я буквально бредила последние полгода, не может помочь Мише.
Один не может. Леонид Борисович не может. Лёва не может. Лёня не может. Никто не может.
Я услышала много умных слов, доносивших до меня спокойным, невозмутимым, вкрадчивым голосом, что Деда Мороза не существует, Зубной феи тоже, чудес не бывает. Миша останется в коляске. Чёртовом, ненавистном, отвратительном инвалидном кресле!
Навсегда! На-все-гда!
Он никогда с него не встанет. Ни-ко-гда!
Дала себе ровно двадцать минут, чтобы собрать осколки сердца и жизни, затолкать максимально глубоко боль, чтобы никто не догадался, что внутри я умерла, и снова явиться миру в привычном виде беззаботной красавицы.
Контрастный душ, чтобы утопить отчаяние в потоках воды. Увлажнение с головы до пят, чтобы сиять. ВВ-крем, корректор, консилер, палетка теней, блеск и улыбка для губ, чтобы закрепить эффект.
Не слишком разумно смывать макияж, чтобы тут же нанести новый, но чего в моей жизни с избытком – косметики. Счастья, стабильности, уверенности в завтрашнем, даже сегодняшнем дне нет, косметики же просто завались, как гуталина у Матроскина.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Лёва, когда я вышла из ванной комнаты, как и полагается, с сияющей кожей и ослепительной улыбкой на прекрасном лице.
– Всё хорошо, – машинально ответила я. – Спасибо за всё, сейчас я бы хотела забрать Мишу.
– Всё хорошо… – эхом повторил Лёва, оглядев меня с ног до головы невозможно долгим, изучающим взглядом.
На долю секунду показалось,
– Я не хочу, чтобы ты отчаивалась, – глухо произнёс Лёва. – Когда я только начинал разрабатывать метод, это казалось не фантастикой, а самым настоящим бредом. Прошло несколько лет – бред стал реальностью. Многое из того, что сейчас считается рутиной, в начале моей карьеры было невозможно представить. Уверен, найдётся способ помочь Мише. Я найду, – последнее он проговорил ясно и твёрдо. – Найду.
– Не буду отчаиваться, – пообещала скорее себе, чем ему.
Какая же я слабачка! Развела трагедию. Не получилось сейчас, получится потом. Важно держать нос по ветру, хвост пистолетом, не забывать улыбаться и, главное – показывать сыну всей своей жизнью, что здесь отличное место.
«Солнце всем на планете одинаково светит», – так, кажется, поётся в известной песне.
– Отвезу тебя, – кивнул Лёва. – Ты поменяла код от сигнализации?
– Да. Новый замок завтра поставят, – отчиталась я, будто он не знал.
Именно Лёва вызвал мастера, чтобы поменять замки на входной двери, он же сказал консьержке, чтобы ко мне никого не пропускали, только после личного разрешения, и напомнил о коде охранной сигнализации. В общем-то, было достаточно кода, Антон не дурак, чтобы рисковать попасть в лапы полиции, но перестраховаться не лишнее.
При мысли об Антоне передёрнуло, быстро взяла себя в руки. Противно, мерзко, гадко, тошнотворно, однако не противней, чем склизкие лобызания Роди в течение всей совместной жизни. Пережить, наплевать и растереть точно можно. Не конец света. Как выглядит настоящий апокалипсис, я знала наверняка, и это точно не домогательства уродца с лицом бывшего. Существуют вещи страшнее и безнадёжнее.
Мы отправились за Мишей на машине Лёвы, что было не очень-то правильно. Своя машина – уверенность, в крайнем случае, уедешь в любой момент, не придётся ни от кого зависеть. Только отчего-то пришло понимание, что никакого крайнего случая не произойдёт. К тому же Лёва сказал: «Я найду», вдруг способ излечения Миши отыщется прямо в пути, мне необходимо быть рядом, вдруг смогу чем-то помочь, ответить на вопросы, вдохновить, что угодно. Мало ли!
– Мама, – крикнул в трубку Миша, когда я позвонила сказать, что вылечилась и еду его забирать. – Мам, а мы едем к бабушке и дедушке Лёки! Ты приедешь туда за мной?
Я ошарашено посмотрела на трубку, перевела взгляд на Лёву, не зная, как реагировать.
– Там ещё будет брат Лёки, – продолжил довольным голосом отчитываться Миша. – И дети другого брата – племянники, выходит, – малыш с трудом вспомнил слово «племянники», по заминке стало понятно. – Они все хорошие и хотят со мной подружиться!