Перевод Ц. Б. Бану-Лахути, комментарии А. А. Старикова
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
Москва
1960
Редакционная коллегия серии «Литературные памятники»
Академики: В. П. Волгин (председатель), В. В. Виноградов, Н. И. Конрад (зам. председателя), И. А. Орбели, М. Н. Тихомиров, члены-корреспонденты АН СССР: Я. И. Анисимов, Д. Д. Благой, В. М. Жирмунский, Д. С. Лихачев, профессора: Л. Л. Елистратова, Ю. Г. Оксман, кандидат исторических наук Д. В. Ознобишин (ученый секретарь).
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР Л. Л. СТАРИКОВ.
Редактор перевода А. Азер.
От редакции
Второй том перевода «Шахнаме» является продолжением первого тома, вышедшего в 1957 г. За время подготовки второго тома коллектив понес тяжелые утраты: в день выхода в свет первого тома скончался редактор перевода Абулькасим Лахути, который много работал и над вторым томом. Его труд продолжен новым редактором перевода А. Азером. Вскоре после выхода в свет первого тома скончался также ответственный редактор издания, член-корреспондент АН СССР профессор Е. Э. Бертельс.
Предлагаемый второй том содержит: стихотворный перевод «Шахнаме» от сказания о Ростеме и Сохрабе до сказания о Ростеме и хакане Чина, сделанный Ц. Б. Бану-Лахути, под редакцией А. А&ера; комментарии к тексту и переводу поэмы А. А. Старикова.
Принципы работы над первым томом сохранены и в настоящем издании.
[14515] О многом ты слышал, послушай сейчас [2]О битве Ростема с Сохрабом рассказ. [3]Без слез эту повесть кто б выслушать мог? Чье сердце бы гневом Ростем не зажёг? Коль с ветки зеленой невызревший плод [4]Нежданно
примчавшийся вихрь унесёт — Сочтешь его правым и доблестным ты,Иль чужд он и доблести, и правоты?Когда справедлив умиранья закон,10 О чём этот вопль и рыданья, и стон?К сей тайне извечной заказан нам путь,За эту завесу нельзя заглянуть.Кого не манила заветная цель?Но дверь ни пред кем не открылась досель. [5]Быть может, кончину ты благом сочтёшь, Блаженство в приюте ином обретёшь.Ведь если бы хищницу-смерть укротить,То старых и юных земле не вместить.Где пламя свирепое вспыхнуло вдруг,20 Там все неминуемо вспыхнет вокруг.В том бедствии грозном конца б не избег Ствола одряхлевшего свежий побег.Любого, не глядя, он молод иль стар,Сжигает безжалостно смерти пожар.И юноши радость — увы! — не прочна:Ведь смерти причина — не старость одна... [6]Таков бытия непреложный закон.Коль чистою верой твой дух озарён,И если с тобою не знается бес — 30 Смиренно склонись перед волей небес!Будь рьян в благочестьи, откинувши лень, Чтоб встретить достойно последний свой день. Стремись к одному лишь, готовясь к пути,— Благие деянья с собой унести. [7]Теперь запою о Сохрабе, о том,Как юный воитель сражался с отцом.
1
1—2962 [Сказ о Сохрабе] — в тексте Вуллерса — Нафиси просто «Сохраб».Некоторые рукописи, в том числе Лондонская, дают «Сказание о Ростеме и Сохрабе». В большинстве переводов, в том числе и в первом русском переводе В. А. Жуковского, именуется «Ростем и Сохраб». Несомненно, что этот развернутый эпизод «Ростемиады», законченный и с большим мастерством и внутренней силой оформленный Фирдоуси, принадлежит к числу наиболее известных и прославленных в литературах почти всех народов мира. Он пользуется особой популярностью и в родной иранской среде. В этом смысле из эпизодов огромной поэмы с ним может, бесспорно, соперничать лишь сказание о восстании кузнеца Каве.
В поэме Фирдоуси «Сказание о Ростеме и Сохрабе» — только эпизод «Ростемиады». В эпосе иранских народов известен цикл сказаний о Сохрабе, его сыне (Барзу) и внуке (Шахриаре), оставшихся вне поэмы Фирдоуси.
Мотив смерти неузнанного сына от руки неопознанного отца известен преданиям почти всех народов мира. Нет оснований, да и просто необходимости, объяснять аналогичные сюжеты исключительно «влиянием» — заимствованием из иранского эпоса вообще, из «Шахнаме» Фирдоуси в частности, но, с другой стороны, многие (народные в своей основе) предания в процессе живого общения переплетались, наслаивались друг на друга и, как правило, подчинялись основному — национальному ядру эпоса, арменизировались, тюркизировались и т. п. Наконец, не исключен, а вполне закономерен, и факт прямого литературного влияния.
Важно отметить, что сказание о Сохрабе не входило в состав основного источника версификации Фирдоуси — «Мансуровского» (точнее: «Абу-мансуровского») прозаического «Шахнаме» (см. том I, стр. 473) и было внесено автором из другого источника. Фирдоуси органически сливает привнесенный эпизод с общей линией повествования, делает его даже известной кульминацией всего «Ростемовского цикла».
2
1-28 Знаменитое лирическое «отступление» Фирдоуси. Иногда оформляется подзаголовком «Начало сказания о Сохрабе».
3
2 Ростем — иранский богатырь (см. прим. 7902—7903 в томе I). Сохраб — сын Ростема и Тахмине. Имя Сохраб (Сухраб) носили и многие другие исторические и эпические персонажи, в том числе и в поэме Фирдоуси. Само имя Сохраб— составное: из suhr, surh (др. перс, thuhra) красный и аЬ — сияние, блеск. Оно означает примерно: «Обладающий красным блеском» (как вино, рубин и т. п.), т. е. вариант общего значения «прекрасный».
4
5 Невызревший плод — в подлиннике торондж — переводившееся иногда как «апельсин», «померанец» и другие из семейства цитрусовых, что ближе к оригиналу.
5
14 Мысль о непостижимости закона смерти с большой глубиной и силой выражена многими мыслителями и поэтами Ирана, близкими к эпохе создания «Шахнаме». Так, в одном четверостишии Абу-Али-Сина (Авиценны) находим горестное признание, что все загадки мироздания раскрылись перед его пытливым умом, «кроме тайны смерти» (Х"aр б"aнд гошаде шод м"aг"aр б"aнд-е "aдж"aл). Четверостишие это приписывали Хайяму. Как «общее место», ставшее просто традиционным выражением, эта мысль встречается у многих позднейших поэтов Восточного Средневековья.
6
26-36 Здесь в десяти строках перевода отражены восемь бейтов оригинала по тексту Вуллерса. Переводчик опустил в общей сложности шесть строк (три бейта), по существу варьирующих кое-что из сказанного выше. На наш взгляд, весь конец носит следы интерполяции (ср. след. прим.).
7
34 Мысль о вечности доброго имени, добрых дел, разумеется, характерна для автора, что не раз уже было нами отмечено. В основу перевода данного бейта положена Лондонская рукопись. Но в оригинале Вуллерса вместо «благих деяний» стоит слово «Ислам», что подтверждает высказанную нами мысль о следах мусульманской обработки (интерполяции).
[Ростем едет на охоту]
Поведаю сказ миновавших времен, [8]Который дехканом до нас донесен.Дехкану рассказывал старый мобед:40 Однажды Ростем пробудился чуть свет. Соскучась, на лов собрался великан;Он стан опоясал, наполнил колчан,Затем оседлав своего скакуна,Которому сила слоновья дана,Помчался к Турану, взметая траву, Подобный голодному ярому льву.Равнина пред ним на просторе легла,Онагры там носятся, нет им числа.От радости вспыхнув, к охоте готов, 50 Коня погоняет Даритель венцов. [9]Немало онагров ездок удалой Сгубил булавою, арканом, стрелой.Из хвороста после костёр он развёл,И выбрав ему приглянувшийся ствол, Могучей рукою тотчас ухватилИ вырвал, и в вертел его обратил. Онагра огромного, легче пера Вращая, изжарил на углях костра.Съел целую тушу, пируя один, 60 И высосал мозг из костей исполин. Насытясь, воды в роднике зачерпнул, Испил и в тени, утомлённый, уснул. Тем временем Рехш, его конь боевой, Бродил, насыщаясь травой луговой. Нагрянул внезапно дозор верховых Туранских бойцов — семь ли, восемь ли их. Заметили резвого Рехша следы И стали искать в тростниках, у воды. Лишь только увидели чудо-коня,70 Решились его увести, полоня.Уже за арканом аркан занесён, Помчались наездники с разных сторон, Но конь боевой, их завидев едва, Навстречу кидается яростней льва. Лягнул одного и убил наповал,Другому он голову вмиг оторвал.Лежит уже третий поверженный враг,А всё скакуна не осилят никак.Но вот изловчились—накинут аркан, 80 И пойман туранцами конь-ураган. Поймали и в город угнали, спеша,Чтоб верного не упустить барыша.[Среди кобылиц очутился скакун — [10]А было их сорок — отборный табун.Из тех сорока, из всего табуна Желанный приплод принесла лишь одна.] От сладкого сна пробудившись, меж тем, Коня боевого окликнул Ростем,Весь луг исходил, но любимца нигде90 Не видит. Об этой нежданной беде Горюя безмерно, боец-великан На поиски Рехша спешит в Семенган. [11]Себе говорил он: «Куда я пойду Пешком, обреченный тоске и стыду,Груз палицы тяжкой и стрел, и меча,И барсову шкуру, и шлем волоча? [12]Как стану пустыни теперь проезжать,Как стану отныне врагов поражать?Что скажут туранцы? — Вот Рехша проспал100 Ростем: видно спать, словно мёртвый, он стал! — Что делать? Терпи, коли так суждено.Горюй, не горюй, остаётся одно:В доспехах, с оружием, пешим идти;Быть может, удастся на след набрести».Под ношею тяжкой, утратив покой,Угрюмо шагал он, терзаясь тоской.
8
37-39 Поэт ссылается на «слова дехкана» (зе гофтар-е дехкан), возможно содержащиеся в какой-то книге, но эта книга — не Мансуровское «Шахнаме» — основной источник версификации Фирдоуси (см. Вводную статью, том I.).
9
50 Даритель венцов — характерный для Ростема эпитет подлинника тадж-б"aхш, т. е. венчающий на царство.
10
83-86 Эти четыре строки введены переводчиком из вариантов Калькуттского издания поэмы (Turner Масап). Они исключены из основного текста Вуллерса — Нафиси как «явная интерполяция». В то же время они уточняют развитие сюжета.
11
92 Семенган — древний город в плодородной долине р. Хульм (в верховьях Аму-Дарьи). Название засвидетельствовано китайским путешественником VII в. н. э. Сюань-Цаном (Хэлусиминь цзянь) и сохранялось до XV в. Семенган — некогда важный стратегический и торговый пункт на путях в Индию. По указанию В. В. Бартольда («Иран», стр. 15), его местоположение совпадало с современной крепостью Хейбак (близ города Баглана в горах Гиндукуш).
12
96 Барсова шкура — в тексте обычное «бебр-е бейян». Так в эпосе назывался панцирь Ростема.
[Ростем приходит в Семенган]
И вот Семенгана достиг великан.Дошло до царя и вельмож в Семенган,Что пеший идет к ним Даритель корон, 110 Что Рехш, его конь огневой, уведён.Властитель и вся венценосная знать Помчались верхом исполина встречать,И мыслят, увидя Ростема чело:То ясное солнце над миром взошло!Могучий приветные слышит слова;Ему говорит Семенгана глава:«Что сталось? О взысканный щедро судьбой, Кто, дерзостный, вздумал тягаться с тобой?Друзья тебе все в этом мирном краю,120 Охотно мы волю исполним твою.Владыкою будь над страной и людьми, Сокровища наши и жизни возьми».Та речь успокоила богатыря,Поверил он дружеской речи царя И так говорит: «На лугу, у воды Похищен мой конь без седла и узды.Ища скакуна, неустанно я шёл,След Рехша меня к Семенгану привёл. Признателен буду, коль сыщешь коня,130 Награды заслуженной жди от меня.А если мой Рехш не найдётся, готов Снести я немало строптивых голов!»«О муж именитый, — ответ был на то — Перечить тебе не решится никто.Ты гостем моим почитаемым будь.Все будет по-твоему, гнев позабудь!Мы сердце потешим вином в эту ночь,Из сердца заботу изгоним мы прочь. Спеша, не добьемся удачи ни в чём, [13]140 Терпеньем — из щели змею извлечём...О Рехше могучем весь свет говорит, Недолго он будет от взоров укрыт. Поверь, богатырь, закалённый в борьбе: Отыщется Рехш и вернётся к тебе». Тревогу забыв, ободрённый Ростем С надеждой внимал уверениям тем; Готов он за стол властелина воссесть,За доброе слово воздать ему честь. Направились вместе они ко дворцу,150 И служит почтительно царь удальцу.. Призвав городскую и ратную знать, Владыка гостей усадил пировать,И вот уже яства несут повара,И кравчему кубки наполнить пора..Порхают плясуньи, свежее весны;Их розовы лица и очи темны,И руд сладкозвучный в руках у певца [14]Звенит, разгоняя печаль удальца.Когда же Ростем захмелел и устал 160 И с места, подумав об отдыхе, встал — Достойное витязя ложе нашлось, Манившее благоуханием роз.
13
139-140 Терпенье, как основная практическая добродетель человека неизменно рекомендуется и книжно-религиозной (традиционно зороастрийской и мусульманской), и народной мудростью (ср. такие популярные арабские изречения-пословицы, как: «терпение — ключ радости», «поспешность — от шайтана» и т. п.).
Второй стих представляется одним из вариантов народной иранской поговорки: «Сладким языком и змею из норы вытащишь».
14
157 Здесь в рукописях поэмы много несущественных вариантов с перестановкой бейтов. В переводе три бейта оригинала (указанные стихи) даны вольно — по общему смыслу.
[К Ростему приходит Техмине, дочь царя Семенганского]
Уж за полночь было, и в небе звезда, Предвестница утра, блеснула. Тогда Послышался шёпот, и в спальный покой Дверь кто-то открыл боязливой рукой. Рабыня, с душистой свечою войдя, Поспешно приблизилась к ложу вождя;С ней дева, красою слепящая взор,170 Подобная
солнцу над высями гор.Не брови, а луки, не косы — аркан; Стройней кипариса пленительный стан, Румянец — Йемена пылающий лал,А рот, словно сердце стеснённое, мал. Ей словно душа вместо плоти дана, Как будто не праха созданье она.И дрогнуло львиное сердце бойца; Восторженно он поминает Творца И молвит ей: «Имя своё мне открой. 180 Зачем ты пришла полуночной порой?» «Зовусь — отвечает она — Техмине. [15]Рвёт сердце на части страдание мне. Родитель мой, царь Семенгана, свой род От витязей неустрашимых ведёт.Нет пары мне между царями, красой Не многие девы сравнятся со мной.Никто вне завесы не видел меня,Не слышал, как голос мой льётся, звеня. Узнай, о тебе я слыхала не раз 190 На дивную сказку похожий рассказ. Слыхала я: див и пантера, и змей —Ничто перед грозною силой твоей.Не знающий отдыха муж-исполин,В Туран среди ночи ты мчишься один. Онагра не ты ль целиком поглощал,И небу не твой ли кинжал угрожал? Сердца разорвутся у барса и льва,Едва засверкает твоя булава.Орёл, чуть завидев твой острый булат,200 От верной добычи отпрянет назад.Настигнешь ты тигра, бесстрашен, могуч, Кровавые слезы исторгнешь у туч. Дивилась твоей небывалой судьбе,Душой изнывала в тоске по тебе, [16]Мечтала к тебе я склониться на грудь,—И в край наш Изед указал тебе путь. Твоя, коли хочешь, я с этого дня, [17]Другому вовеки не видеть меня.Ты видишь, к тебе я попала во власть,210 Затмила мне разум всесильная страсть.К тому же я в сердце надежду таю,Что сына рожу, что отвагу твою В наследье получит он, силу и рост, Отмеченный щедрою милостью звёзд.И резвого Рехша тебе я верну;Верь, на ноги всю подниму я страну». Красавица кончила слово своё;Ростем со вниманием слушал её.Волшебною той красотой восхищён,220 И мудростью, и чистотой восхищён,О Рехше любимом услышав к тому ж, Исполнился радостью доблестный муж. Мобеда зовет он, велит мудрецу Отправиться сватом к владыке-отцу.Мобеду внимал, торжеством осиян, Властитель; как тополь, он выпрямил стан И отдал, закон и обычай блюдя, Прекрасную дочь за героя-вождя.Исполнил желание витязя он,230 И брачный союз договором скреплён.Когда исполину он дочь отдавал,— Весельем объятый, весь край пировал. Ростема-вождя величали мужи,Полны ликованья, кричали мужи:«Будь счастлив с подругою множество лет, А недруга злого да сгинет и след!»И вот именитый в ночной тишине [18]С супругою милою наедине.Носил богатырь на руке амулет,240 О том амулете наслышан был свет.Его отдавая, Ростем говорит:«Храни: коль судьба тебе дочь подарит,К косе прикрепи ей на счастье; всегда Над нею да светит благая звезда!А если бы сына послал тебе рок —Надень ему на руку отчий залог:Пусть вырастет мощным, как Сам, удальцом, [19]Искусным, не знающим страха бойцом, Который бы солнцу грозил, чья стрела 250 С небесных высот низвергала б орла».О многом великий беседовал с ней,Всю ночь он провел с луноликой своей.Когда же лучистое солнце взошло,На мир изливая и свет, и тепло Прощаясь, он к сердцу подругу прижал,С любовью в чело и глаза целовал. Печаль расставанья застлала ей взор,И горе ей спутником стало с тех пор... Пришел семенганской земли властелин 260 Спросить, хорошо ль почивал исполин, Сказал: «Отыскался твой Рехш, наконец!». Благое известье услышав, боец Покой покидает, седлает коня.Рад Рехшу и царское рвенье ценя,В Забул богатырь прискакал без помех,Что видел и слышал, сокрыл он от всех. [20]
15
181 Техмине — женское имя, пожалуй, уникальное. От иранского корня tahm, tam, taxm — крепкий, мощный (ср. Техемтен — эпитет Ростема). Дочь царя Семенгана, жена Ростема, мать Сохраба.
16
204 В подлиннике здесь специфичный образ — нередкий в классической и народной поэзии: «... кусала (зубами) губы». Кусать губы, руку, палец — выражение не только скорби, боли, тоски, но и досады, изумления.
17
207-208 В оригинале дословно; «Я твоя теперь — если ты захочешь [иметь] меня. Не увидит меня [никогда] ни птица [в воздухе] ни рыба [в воде]» — тоже традиционный образ.
18
237 Здесь переводчиком — не без основания — пропущен бейт оригинала (кстати отсутствующий в Кальк. изд.): «Когда лучезарное солнце с высокого небосвода хотело набросить (черно-) мускусный аркан...», что логически не увязывается с последующим изложением. В старом переводе С. Соколова дано иное толкование пропущенного бейта:
«Когда ж на высь небес блистательное солнце
Взошло, отбросил он [Ростем] из мускуса аркан [черные косы возлюбленной]».
Это более обосновано логически, но грамматически сомнительно.
19
247 Сам — дед Ростема, богатырь Сам-Нериман (см. прим. 4537 — 4538 в томе I).
20
266 Здесь пропущен бейт, имеющийся в тексте Вуллерса, но явно дублирующий уже сказанное.
[Рождение Сохраба]
Родился, когда девять лун протекло, Младенец, как месяц, сиявший светло. Сказал бы, то новый Ростем-великан,270 Иль Сам-богатырь, иль боец Нериман. Лишь сын улыбнулся, подобный весне, Сохрабом его нарекла Техмине.Осанкой — в Ростема и буйно растёт:Лишь месяц младенцу, а кажется — год.В три года о грохоте битв он мечтал,На пятом отвагой героя блистал;А в десять уж был он сильнейшим в краю, Никто не дерзал с ним тягаться в бою. Пришел он и смело промолвил: «О мать, 280 Ответствуй, мне истину должно узнать:Я сверстников всех отчего перерос,Главу до высокого неба вознёс?Из рода какого происхожу?Чей сын, — коли спросят, что людям скажу? Когда вместо правды ты ложь изречёшь — Сама на погибель себя обречёшь».Мать сыну ответила речью такой:«Не гневайся, выслушай, дух успокой!Отец твой — могучий воитель Ростем,290 А предки — Заль храбрый и Сам, и Нейрем. Твоя голова до небес достаёт Затем, что таков твой прославленный род.С тех пор, как Творец сотворил этот свет, Бойцов, как Ростем, не бывало и нет.Мир витязя, равного Саму, не знал, Коснуться его небосвод не дерзал».И втайне письмо от Ростема ему Вручила она; приложила к письму Три яхонта, с золотом три кошелька, — 300 Подарки, которые издалека,Когда родился у красавицы сын,Прислал из Ирана Ростем-исполин.Дала и сказала: «Их свято храни,Родителем присланы сыну они».Добавила после: «О сын мой, Сохраб,Не должен об этом узнать Афрасьяб! [21]За то, что Ростемом Туран разорен,Отмстить замышляет Могучему он;К отцу пламенеет он давней враждой, —310 Пасть жертвою мог бы тут сын молодой. Страшусь и другого: услышит отец,Что сын уж не отрок, а храбрый боец,И без промедленья тебя призовёт.Разлука мне сердце тогда разорвёт».Сын молвил: «Кто в мире, о робкая мать, Подобную истину стал бы скрывать!Потомок великих, чья слава жива,Герой, о котором не смолкнет молва, Могучий, прославленный доблестью муж — 320 Отец мне; от сына таиться к чему ж?Я рать соберу из туранских бойцов, Немало их съедется с разных концов. Мной будет с престола низвергнут Кавус, [22]В Иране вовек не покажется Тус.Гудерз и Новзер, Гостехем и Бехрам,И Гив, и Горгин — все погибнут! Отдам Ростему иранский державный венец,Казну и престол, и высокий дворец.Иран покорю и пойду на Туран, 330 Здесь бой будет мною властителю дан. Престол Афрасьяба себе я возьму,Я к самому солнцу копье подниму.Ты станешь Ирана царицей, поверь!Я буду по-львиному биться, поверь! Родитель — Ростем, я — Сохраб, его сын: Останется ль в мире еще властелин?Где властвует солнце и месяца свет,Там звёздам сияньем гордиться не след».
21
306 Афрасьяб — Афрасиаб — владыка Турана (см. прим. 8829 в томе I).
22
323-326 Из перечисленных героев поэмы многие уже встречались в томе I нашего издания: шах Ирана Кавус — см. прим. 11004, шах Ирана Новзер — 8668—8669, его сыновья Тус — 9181 и Гостехем — 9181, иранские витязи Бехрам — 12140 и Горгин — 12634; Гудерз — лишь упоминавшийся в томе I, на страницах данного тома часто играет активную роль. Впереди описание его единоборства с Пираном — одна из замечательных страниц поэмы. Гудерз (Gotarzes) — по эпической генеалогии потомок кузнеца Каве (см. прим. 1629 в томе I), родоначальник многочисленной семьи («Шахнаме» и предания говорят о семидесяти и более сыновьях Гудерза, павших в боях с туранцами). Уже были названы его сыновья: Шейдуш, Нестух, Бехрам, Роххам, Ферхад, Хеджир, Ноузад. Дочь его — Шехр-бану была женой Ростема, а Гив, наиболее значительный из сыновей, был женат на дочери Ростема от той же Шехр-бану, т. е. на своей племяннице — Бану-Гошесп (обычные в зороастрийской среде браки между близкими — кровными родственниками). Активный борец с Тураном, близкий к новому владыке Ирана Кей-Хосрову, Гив представляется одной из основных фигур в сонме богатырей Ирана — сподвижников величайшего из них — Ростема. Гив часто встречается у пехлевийских и арабоязычных авторов, в том числе в сонме «бессмертных» из окружения Саошианта — грядущего в веках «спасителя мира» зороастризма. В «Шахнаме» Гив — отец Бижена, героя известного романтического сказания «Бижен и Мениже».
[Сохраб выбирает себе коня]
И матери молвит отважный: «В бою 340 Увидишь могучую хватку мою!Конь добрый мне нужен, булатом копыт В стремительном беге дробящий гранит, По резвости равный газели степной И птице пернатой и рыбе речной, Который не ведал бы устали, мча Доспехи мои и меня, силача.Нельзя же мне пешим идти воевать, Когда поведу против недруга рать!»Внимая отважному, мать расцвела,350 До ясного солнца главу вознесла.Велела она пастухам поскорей Пригнать табуны резвоногих коней:Сохрабу, мол, надобен конь не простой —Чтоб силу в бою сочетал с быстротой.В степях и горах, изо всех табунов Ретивых, лихих отобрав скакунов,В столицу пригнали, и взяв свой аркан, Навстречу пришел молодой великан.Завидев коня посильнее, тотчас 360 Петлёй настигает его, изловчась,Кладет ему на спину руку потом,—И тут же скакун, с перебитым хребтом,Пред ним распростёрт, недвижимый, без сил... Немало отборных коней сокрушил,Но силе своей небывалой подстать Он так и не смог скакуна отыскать.Сохраб опечален. Внезапно пред ним Явился воитель с известьем благим:«От Рехша рожденный есть конь у меня,370 Могучее льва, горячее огня.Он степью бежит, будто мчится гора,—Не столь поднебесная птица быстра;Как солнце, красой ослепляет он взор,Несется могуч и неистов, и скор;Кита раздавил бы ударом копыт; [23]Прыжок — словно молния, грудь — что гранит; По круче он лёгкою серной скользнёт,В реке, словно юркая рыба, мелькнёт;И если в погоню помчится стрелой,380 Не спрячется недруг, не скроется злой». Послышался князя ликующий смех.Воспрянув от слов утешительных тех,Он двинулся в путь, нетерпеньем гоним,И вот уж невиданный конь перед ним.Рукой надавил ему спину Сохраб И видит: годится для боя, не слаб.Погладил, растёр, оседлал он коня,Вскочил на него с быстротою огня.Под всадником, схожим с горой Бисотун,390 Под палицей-сваей не дрогнул скакун.И молвил Сохраб, именитый герой:«Итак, отыскался мой конь боевой!Без страха я в битву теперь поскачу,Кавусу-царю белый свет омрачу».Вернулся он, радостью полон живой,Готов устремиться в поход боевой.К вождю собрались отовсюду полки;Он знатен и славится силой руки.И просит Сохраб, чтобы царственный дед 400 Подал ему помощь и мудрый совет:Он хочет, мол, войско в Иран повести,Родителя славного хочет найти.Услышав от внука такие слова,Собрал для него Семенгана глава Великое множество мулов, коней,Динаров, престолов, уборов, камней,.Доспехов, какие нужны для бойца...Дивится владыка отваге юнца;Во славу его, не жалея щедрот,410 Как должно царю, одаряет народ.
23
375 Кит — в подлиннике гав махи. По-видимому, речь идет о космогонической исполинской рыбе, плавающей в безмерном океане и несущей быка, который, в свою очередь, поддерживает землю.
