Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Фирдоуси Хаким Абулькасим

[Судабе прибегает к помощи колдуньи]

Узнав о своем пораженьи в борьбе, Царя обмануть не сумев, Судабе Вновь хитрые козни плести начала ³⁷⁹⁰ И семя посеяла нового зла. Служила в гареме колдунья в те дни, Обман и коварство ей были сродни; Младенца носила в утробе, и ей Та ноша была с каждым днем тяжелей. Колдунью к себе Судабе позвала, Дав золота, верности клятву взяла И молвила: «Слову внемли моему, Да только не выдай меня никому. Ты снадобьем верным себе помоги, ³⁸⁰⁰ И выкинь, а тайну мою сбереги. Себя облегчишь и меня ты спасёшь. За истину выдам коварную ложь. Скажу Кей-Кавусу: „Младенец тот — мой. Убил его дьявол!". Пред шахом с мольбой Паду, Сиавуша в злодействе виня... За дело возьмись, не теряя ни дня! А если согласья не дашь ты, страшусь: И милости царской, и трона лишусь». На это колдунья ответствует ей: ³⁸¹⁰ «Готова склониться пред волей твоей». На мир опустилась вечерняя мгла, И женщина, зелья испив, родила Два мерзких исчадия — двух близнецов; От дива с колдуньей приплод был таков! Тайком от прислужниц, тот дьявольский плод Царица в лохань золотую кладёт, Колдунью затем водворяет в тайник, Сама испускает пронзительный крик И падает навзничь на ложе свое; ³⁸²⁰ Гарем содрогнулся от вопля ее. Прислужницы к ложу царёвой жены Все разом сбежались, тревоги полны. Два мёртвых младенца предстали глазам. Рыданья, стенанья летят к небесам, И прерван стенаньями этими сон Властителя; вздрогнув, прислушался он, Расспрашивать стал, что случилось и где. Узнав о постигшей царицу беде, Взъярился, но гнева не выдал ничем. ³⁸³⁰ Наутро пришел, удрученный, в гарем. На ложе увидел жену и вокруг Печалью объятых, встревоженных слуг, И мёртворожденных увидел, четой Лежавших в посудине той золотой. Льёт слезы рекою пред ним Судабе: «Теперь, словно солнце, все ясно тебе. Не я ль пред тобою злодея дела Раскрыла? Но разум твой ложь оплела». Проникли сомнения в душу царя. ³⁸⁴⁰ В раздумьи ушел он, себе говоря: «На что же решиться? Чем зло мне пресечь? Подобной виною нельзя пренебречь».

[Кавус расследует дело о младенцах]

Собрав звездочётов иранской земли, Которые тайны небес берегли, Царь ласковым словом приветствовал их. Затем, рассадив на скамьях золотых, Рассказывать стал о венчанной жене, Напомнил о хамаверанской войне, Дабы прорицателей мудрость могла ³⁸⁵⁰ Судить справедливо царицы дела. Затем о младенцах заводит он речь, Велев мудрецам тайну свято беречь. Таблицы читая, сидели они, Трудились не меньше недели они... Сказали: «Коль чаша отравы полна, Напрасно ты стал бы искать в ней вина. Гадали мы чьим-то младенцам чужим — Не ты и царица родители им. О тех, что владыка держав породил, ³⁸⁶⁰ Нетрудно прочесть предсказанья светил. Но этих не видно ни здесь, на земле, Ни в небе — их след исчезает во мгле». Затем рассказали владыке земли Все то, что узнать о колдунье смогли. Стеная, взывает к владыке жена, В слезах, правосудия просит она, Твердит: «Мне не страшен царя приговор, Побои, лишенье престола, позор, Невмочь мне младенцев загубленных кровь ³⁸⁷⁰ Забыть,— что ни час умираю я

вновь!». «Уймёшься ли, женщина! — царь ей в ответ — К речам твоим в сердце доверия нет». И отдал он страже дворцовой приказ: Собравшись, на поиски выйти тотчас, Весь город от края до края пройти, Виновницу зла отыскав, привести. И стражи бывалые вскоре на след Напали. Колдунью извлекши на свет, Схватили и тут же к владыке земли ³⁸⁸⁰ Насильно злосчастную поволокли. С ней шах поначалу добром говорил, Ей жизнь обещал и награды сулил. Но тем увещаньям она не вняла, От шаха свершённые скрыла дела. Не веря, велит он колдунью схватить, Все средства возможные в дело пустить: «Солжёт — пусть распилят ее пополам, Ведь так указуют обычаи нам». К упрямой колдунье идут с палачом ³⁸⁹⁰ И ей угрожают петлёй и мечом. Она же одно повторяет в ответ: «Вины за собою не ведаю, нет!». Ни с чем воротились к царю во дворец: Мол, истину знает один лишь Творец. Велит Кей-Кавус привести Судабе, Велит звездочётам при ней, при себе Поведать, что речь о младенцах — обман, Что мать их — колдунья, отец — Ахриман. [149] Ответ у жены и на это готов: ³⁹⁰⁰ «Правдивых от них не дождёшься ты слов. Им правду сказать запретил Сиавуш, Ослушаться князя под силу кому ж? Кто мог бы тягаться с могучим таким? Лев ярый, и тот задрожал бы пред ним. Он восемь десятков слонов бы сразил, Он Нилу бы силою путь преградил. В сто тысяч бойцов закалённая рать В бою от него бы пустилась бежать. Мне, слабой, его одолеть не дано, ³⁹¹⁰ Лишь слёзы кровавые лить суждено. Кому, кроме князя, их речь угодит? И кто их другой за неё наградит? Ты холоден к детям, к их горькой судьбе, А мне ведь не ближе они, чем тебе. На зло равнодушно взираешь ты — что ж В том мире зато от суда не уйдешь!». И более влаги, чем Нил от лучей Теряет, царица струит из очей. Внимая коварной, и царь зарыдал, ³⁹²⁰ С ней вместе младенцев оплакивать стал. В печали затем проводил он жену; Все думал он горькую думу одну, И в поисках истины дальше идти Решился, чтоб дело к концу привести. Мобедов столицы владыка созвал И мудрым мужам обо всём рассказал. Ответил владыке верховный мобед: [150] «От мира не скроешь негаданных бед. Коль истину хочешь раскрыть, государь, ³⁹³⁰ Ты камнем о ковш, размахнувшись, ударь. Душа твоя тяжким сомненьем полна: И сын их внушает тебе, и жена, Властителя хамаверанского дочь; Тебе отогнать подозренья невмочь. Когда ты и в ней усомнился, и в нём — Его иль её испытай ты огнём. Кто зла не свершил, на костре не сгорит — [151] Так небо высокое нам говорит». И вот объявил повелитель, к себе ³⁹⁴⁰ Призвав Сиавуша и с ним Судабе: «Покоя не знает мой дух и сейчас, Не знаю досель, кто виновен из вас. Одно остается: пусть жаркий костёр Виновнику вынесет свой приговор». Ему отвечает на то Судабе: «Я правды слова говорила тебе, И мёртворожденных ты видел детей: Бывало ли в мире злодейство лютей! В огонь Сиавуша пошли: это он ³⁹⁵⁰ Свершил преступленье, грехом соблазнён». Властитель на сына взглянул своего: «Решенье твоё — вопросил — каково?» Ответ был: «Доколь от стыда мне гореть! Мучения ада готов я презреть. Велишь мне пройти через гору огня, Пройду я — позор нестерпим для меня».

149

3898 Ахриман — дух зла, Сатана (см. прим. 520 в томе I).

150

3927 В оригинале просто «мобед».

151

3937—3938 Здесь прямая аналогия с узаконенным в средневековом праве Западной Европы «божьим судом», в узком смысле с «очищением» водой или огнём.

[Сиавуш невредимым проходит через огонь]

Кавус, изнывая в душевной борьбе, О сыне скорбит и о злой Судабе: «Его ли, её ли постигнет позор, ³⁹⁶⁰ Кто звать меня станет владыкой с тех пор? Жена — моё сердце, и кровь моя — сын, Добра не сулит мне исход ни один. И все же готов я прибегнуть к огню, Сомненья сей страшной ценой отгоню. Вождь, мудрости полный, говаривал встарь: В груди подозренье носящий — не царь... Везиру погонщиков звать он велит, [152] Им сто караванов пригнать он велит. На рыжих верблюдах он множество дров ³⁹⁷⁰ Доставить велит, непреклонен, суров. И стали поленья везти без числа. Всё выше гора поднималась, росла; Уж издали можно её различить. Царь дольше неведенья бремя влачить Не мог. С каждым часом страдая сильней, Искал он виновника боли своей. Запомни, о сын мой, правдивую речь: [153] От женских сетей должно сердце беречь. Женись, коли честную выбрал жену: ³⁹⁸⁰ С порочной — изведаешь муку одну... В степи возвели две горы дровяных, Народ с содроганьем взирает на них. Меж теми горами проход неширок, Там мог бы проехать один лишь ездок. По воле владыки, обильно сперва Горючею нефтью полили дрова. [154] Вот с сотнями факелов слуги идут, Подносят, и дуют все разом, и тут День сделался ночью,— не видно ни зги. ³⁹⁹⁰ Но встали из дыма огня языки, И вот уж земля небосклона светлей, И пламя бушует при воплях людей. Явился в степи Сиавуш, между тем. [155] На нем золотой, ослепительный шлем, Вид бодрый, одежда бела и проста, Дух полон надежды, смеются уста. И всех в этот миг опалила печаль. Цветущего юношу каждому жаль. Себя Сиавуш осыпал камфорой, ⁴⁰⁰⁰ Как будто свершая обряд гробовой,

152

3967 Везир — в оригинале «дастур» — иранский эквивалент общеизвестного арабского слова везир.

153

3977—3980 Дидактическое отступление с обычной для того времени моралью. То ли имевшаяся в оригинале версификация, то ли вставка Фирдоуси — сказать трудно.

154

3986 Горючею нефтью полили дрова.— В оригинале: ке б"aр чуб риз"aнд н"aфт-е си"aх — «чёрная нефть».

155

3993 В оригинале Вуллерса этим стихам предшествует бейт, отраженный в переводе ниже (стихи 3997 — 3998).

Испытание огнем Сиавуш

С рукописи Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина.

Худ. Резайе-Мосаввер

Как будто его не в палящий огонь, [156] А в рай унести приготовился конь. На гордом своем вороном скакуне, [157] Что тучею пыль поднимает к луне, Приблизился к шаху и спешился он, И отдал властителю низкий поклон. На лике у шаха смущенье и стыд, Он ласково с сыном своим говорит. В ответ Сиавуш: «Не кручинься. Увы, ⁴⁰¹⁰ Превратности жизни людской таковы! Удел мой сегодня — печаль и позор. Да будет небесный свершён приговор! Коль прав я — Создателем буду спасен, Коль грешен — меня не помилует Он. Но верю я, благость Йездана меня Живым проведет сквозь громаду огня». И вот уж пред самым костром Сиавуш, И молит Создателя праведный муж: «О, дай мне живым через пламя пройти, ⁴⁰²⁰ Меня от отцовской вражды защити!». Стремительно, словно клубящийся дым, [158] Уносится конь с седоком молодым. Народ возмущеньем и горем объят, Равнина и город от воплей дрожат. До слуха царицы те вопли дошли; На кровлю идет, видит пламя вдали, И в бешенстве, мстительной злобы полна, Погибели князю желает она. А люди глядят на владыку страны ⁴⁰³⁰ Сурово: слова осужденья слышны. Несётся, меж тем, вороной сквозь огонь: Сдружился, сказал бы ты, с пламенем конь! Багровое пламя встаёт, как стена, Не видно ни всадника, ни скакуна. Все замерли, тяжкой тревогой томясь: Сквозь адское пламя прорвется ли князь? И вдруг невредимым явился ездок, Уста улыбаются, лик — что цветок. И радостно грянуло: «Сладил с бедой, ⁴⁰⁴⁰ Прошел сквозь огонь властелин молодой!». Казалось, его лишь душистый жасмин Касался — так светел и свеж властелин. В воде был бы княжеский плащ увлажнён, В огне — не покрылся и копотью он. Сравнится, когда пожелает Йездан, С дыханьем весны огневой ураган. Веселья огонь в каждом взоре сверкнул, В столице, в степи ликования гул. ⁴⁰⁵⁰ Равнина дирхемами устлана сплошь. И топотом конским повергнута в дрожь. Ликуют и празднуют все, как один, Пируют и знатный, и простолюдин. Благое известье друг другу несут: Свершился Создателя праведный суд! Льет в ярости слёзы, меж тем, Судабе, Рвёт волосы, щёки терзает себе. Предстал Сиавуш пред очами царя В одежде нетронутой, свеж, как заря. Спустился с коня своего властелин, ⁴⁰⁶⁰ За пешим владыкой — строй пеших дружин. И вот Сиавуш пред венчанным отцом Склонился, к земле припадая лицом: Мол, вышел из пламени я невредим На горе врагам вероломным моим! Восклинул Кавус: «Богатырь молодой, Муж славного рода, с великой душой! Да славится та, что тебя родила, Такого властителя миру дала!». И крепко обняв Сиавуша, в слезах ⁴⁰⁷⁰ Прощенье просил даровать ему шах. Ликуя, прошествовал он во дворец, Надел драгоценный кеянский венец, [159] Потребовал руд и певцов, и вина, И с сыном пируя, сидел допоздна. Три дня веселился он с кубком в руках: Забыла казна о ключах и замках.

156

4001 — 4002 Этот бейт, имеющийся в Калькуттском издании, в издании Вуллерса дан в примечаниях как сомнительный.

157

4003—4004 Этот бейт равным образом перенесён переводчиком. В тексте Вуллерса он предшествует стиху 3999.

158

4021 В оригинале: си"aхра б"aр "aнгихт б"aр сан-е дуд — «[Сиавуш] погнал вороного (черного) по образу дыма». В персидской поэзии «как дым» (чо дуд) — сравнение, призванное выразить быстроту движения.

159

4072 Кеянский венец — здесь царский венец, наследственная корона Кеянидов.

[Сиавуш просит отца помиловать Судабе]

Затем Кей-Кавус на престол родовой Воссев с бычьеглавой своей булавой, [160] Царицу призвал; вспыхнул яростью взор, ⁴⁰⁸⁰ И слышит коварная гневный укор: «Бесстыдно меня одурманила ты, Жестоко мне сердце изранила ты. Чего добивалась бесчестной игрой? Чтоб сын мой погиб, благородный герой! В огонь его ввергла — дошло до того Коварное, злое твое колдовство! Теперь о прощеньи молить ни к чему. Иди, приготовься к концу своему! Исчезнешь, преступная, с лика земли. ⁴⁰⁹⁰ Ты лишь одного заслужила: петли!». В ответ Судабе: «О, владыка, меня Твой гнев обжигает сильнее огня. За зло причиненное мне же, твой меч Готов мою голову ныне отсечь. Казни, государь! Свой приемлю удел. Не должно, чтоб гнев властелином владел, Пусть яростью сердце твое не горит, Всё истина, что Сиавуш говорит; С ним пламень губительный не враждовал. ⁴¹⁰⁰ Но знаешь причину? То Заль колдовал!». [161] «Ты снова хитришь! — был Кавуса ответ — Ещё твоей лжи не согнулся хребет!» Иранцев спросил повелитель страны: «Злодейские козни коварной жены Как должно карать? Что велит нам обряд?» Иранцы, восславив царя, говорят: «Виновная с жизнью расстаться должна; Зло сделав, пусть муки познает она!» «Повесить — владыки звучит приговор — ⁴¹¹⁰ И выставить тело её на позор!» Царицу повёл, повинуясь, палач. В гареме послышался горестный плач, И тайным страданием грудь стеснена У шаха; покрыла лицо желтизна. Оставив униженную Судабе, Все вышли, направился каждый к себе. Подумал царевич: «Когда казнена По воле властителя будет жена, Он после раскаяньем будет убит ⁴¹²⁰ И в этой потере меня обвинит». И стал он просить возглавлявшего край: «Помилуй супругу, себя не терзай! Прозреет, твоим наставлениям вняв, Царица,— поверь, повелитель держав!». Простить преступленье царю самому Хотелось, и рад он предлогу тому. Ответил: «Твоей уступая мольбе, О праведный, жизнь я дарю Судабе». Склонился царевич, целуя престол. ⁴¹³⁰ Веленье отца выполняя, пошёл Вослед за прощенною царской женой, Отвел её снова в покой расписной. И радостно девы гарема уже Бегут поклониться своей госпоже. Дни мчатся за днями... Коварная вновь У шаха в душе пробудила любовь. С неё венценосец не сводит очей, В нём страсть разгорается все горячей. И вновь Кей-Кавуса с прямого пути ⁴¹⁴⁰ Царица свела, стала сети плести, В нем к сыну вражду разжигает сильней, Покорствуя злобной природе своей. И вновь подозренье Кавуса томит, Но чёрную думу от всех он таит... Когда ты постигнут подобной бедой, Спасение — в честности, в правде одной" Будь мудр, осмотрителен, будь справедлив — Добьёшься победы, беду отразив. Коль судьбы наполнили ядом сосуд, ⁴¹⁵⁰ В нем светлого мёда уста не найдут. Роптать бесполезно; когда ты не слеп, Склонишься покорно пред волей судеб. Таков небосвода изменчивый бег, Тебе не постичь его тайны вовек. Учил справедливо наставник благой, Что кровная связь крепче всякой другой. Лишь сына обрёл — порожденье любви — От женщины душу свою оторви! Речь с сердцем в разладе у женщин: ты ждёшь [162] ⁴¹⁶⁰ Добра, но одно лишь коварство найдёшь.

160

4078 Бычьеглавая булава Феридуна (см. прим. 1458 в томе I).

161

4100 В подлиннике: х"aме джадуйе заль к"aрд "aнд"aр ин. Речь идет неожиданно о «колдовстве Заля». Вероятно, Заль, воспитанник Симорга, обладающий его чудесными перьями, мог вмешаться в дело ради Сиавуша — воспитанника Ростема. Но слово «заль» может быть и не собственным именем, а просто означать «старик», «старуха». Допустимо, что Судабе ссылается на старую колдунью, «арестованную» Кавусом (см. выше стихи 3877 и след.).

162

4159—4160 Отражение идиомы с раскрытием оригинала:

з"aбан диг"aр-о дел"aш джайи дег"aр

"aз у пай йаби ке джуйи то c"ap

— дословно:

«язык — это одно, а сердце — другое.

Найдешь ногу (основание), когда ищешь голову (вершину)».

[Кавус узнает о набеге Афрасьяба]

Все жарче любовь Кей-Кавуса... Но вот От верных разведчиков он узнаёт, Что царь Афрасьяб, к новым битвам готов, Возглавил сто тысяч отборных бойцов. И мысли свои опечаленный шах К войне обратил, позабыв о пирах. Созвав меченосцев иранской страны, Мужей, что короне кеянской верны, С казал: «Афрасьяб изумляет меня! ⁴¹⁷⁰ Из воздуха, праха, воды и огня [163] Его, ты сказал бы, не создал Йездан; Он выращен из неизвестных семян! Охотно он дружбы обеты даёт, Теряя благим уверениям счёт, Но лишь соберет многомощную рать, Все клятвы святые готов он попрать, Я сам с ним оружие ныне скрещу, День в тёмную ночь для него обращу, Избавлю я землю от этого зла! ⁴¹⁸⁰ Иначе, быстрей чем несется стрела, Он с войском нагрянет, помчится вперёд, Огню и разгрому Иран обречёт». Промолвил один из мобедов: «К чему В поход снаряжаться тебе самому? К чему понапрасну казну расточать, С сокровищ заветных срывая печать? Уж дважды, поддавшись горячности, сам Державу свою уступал ты врагам. Не лучше ль послать исполина тебе, ⁴¹⁹⁰ Стяжавшего славу в кровавой борьбе?». Кавус отвечает: «Средь войска всего Туранцу соперника ни одного Не сыщем; лишь мне Афрасьяб по плечу. На бой, словно чёлн по волнам, полечу! Ступайте, с советником наедине Останусь: готовиться должно к войне». В волненье пришел Сиавуш — больше дум, Чем в чаще деревьев,— заполнили ум. Он думает: «Мне бы возглавить поход! ⁴²⁰⁰ Смиренно царя попрошу я — пошлёт. Избавлюсь, быть может, по воле Творца, От козней царицы, от гнева отца. К тому же я славное дело свершу — Враждебное

войско в борьбе сокрушу». Пришел, опоясан, сказал: [164] «По плечу, О царь многодоблестный, мне силачу Сломить Афрасьяба. В кровавых боях Я головы вражьи повергну во прах!». Но голову сам он в Туране сложил — ⁴²¹⁰ Так, верно, Создатель миров предрешил! Невмочь нам вести с провидением спор, Невмочь изменить роковой приговор... Вняв сыну, дозволил ему властелин Возглавить поход меченосных дружин. Довольный, вождя обласкал Кей-Кавус, Воздав ему почести, молвил: «Клянусь, Все блага, что есть у меня — для тебя; Всё войско моё — что родня для тебя». За славным Ростемом послал он гонца, ⁴²²⁰ Герою хвалу воздавал без конца. «Тебя бы и слон боевой не сразил, Тебя не щедрее и царственный Нил. Отважней, мудрее найдется ли муж? Недаром воспитан тобой Сиавуш. Железо растопит, исторгнув из скал, Твоей сокрушительной воли накал. Пылая отвагой, исполненный сил, Меня Сиавуш молодой посетил. На бой с Афрасьябом готов он идти, ⁴²³⁰ Так будь ему верной защитой в пути! Когда ты на страже — покоен мой сон, А если ты дремлешь — мой дух устрашён. Твой меч и стрела твоя — мира оплот, С небес тебе месяц покорность несёт». «Слуга я — ответил глава храбрецов — И воле твоей покориться готов. Твой сын — словно око моё и душа; Живу я, царевича славой дыша!» [165] Царь молвил: «О доблестный муж-великан, ⁴²⁴⁰ Будь разумом светлым весь век осиян!».

163

4170 Здесь перечислены четыре элемента — основные стихии средневековой космологии (см. прим. 77—78 в томе I).

164

4205 Опоясывание себя — реальное и в то же время символическое выражение готовности к делу, к работе, выполнению приказа и т. п. Фраза «завязать пояс» (к"aм"aр б"aст"aн)—обычна и в обиходе и в литературе.

165

4238 В оригинале: «венец его — мое небо» (с"aр-е тадж-е у асман-е м"aн "aст).

[Сиавуш выступает в поход J

Литавр и кимвалов разносится гром, И Тусом, прославленным богатырем, Построена рать у дворцовых ворот. Царь сыну ключи от хранилищ несет, Где груды монет и сокровищ других: Блестящих уборов, камней дорогих, Тяжелых булав, боевых кушаков, Щитов и шеломов, кольчуг и клинков, Где тканей богатых несметный запас, ⁴²⁵⁰ И слышит царевич отцовский наказ: «Всем этим добром безраздельно владей, Дворец и богатства во власти твоей». И рать из двенадцати тысяч бойцов Владыка собрал средь мужей-храбрецов; И столько же тысяч готовых к войне Воителей пеших, в железной броне, Прислали в подмогу Белудж кочевой, [166] И Парс, и Сорудж, и Гилян боевой. Примчались потомки знатнейших родов, ⁴²⁶⁰ И каждый к решительной битве готов; Отважны, искусны в сраженьях они, И годы у них с Сиавушем одни; Пять славных мобедов иранской земли, [167] Что знамя Каве пред собою несли, [168] И сын Шаворана Зенге, и Бехрам — [169] Герои, внушавшие ужас врагам. Всем двинуться в путь повелел властелин, — И вот удальцы на просторе равнин. И места на этом просторе уж нет, ⁴²⁷⁰ Где конских подков не тянулся бы след. Как месяц в небесной ночной синеве, Плывет над дружиною знамя Каве. Покинул столицу владевший страной, Вдоль войска промчал его конь вороной. И слышат бойцы Кей-Кавуса привет: [170] «Мужи знаменитые, воинства цвет! Удача везде да сопутствует вам, Погибель несите заклятым врагам! Счастливо свершите поход боевой, ⁴²⁸⁰ С победой, с весельем вернитесь домой!». Кимвал на слона водрузили: ведет Царевич дружину в далёкий поход. Рыдая, его провожает отец. День ехали рядом: с коней, наконец, Сошли, обнялись на прощанье они И оба, как тучи в весенние дни, Льют слёзы; разлукою дух удручен, По степи разносится горестный стон. Предчувствием тягостным каждый томим: ⁴²⁹⁰ Уж больше вовеки не свидеться им! Таков он, над нами кружащийся свод: То яд поднесет, то целительный мёд. Вернулся к себе во дворец властелин, А войско возглавивший доблестный сын Вослед за Могучим коня повернул К владеньям Дестана, в далекий Забул. Примчался. Пирует и слушает руд, В забавах часы неприметно бегут. То с Залем беседует — мудрым вождем, ⁴³⁰⁰ То чашу вздымает с Могучим вдвоем, То ночью пирует с бойцом Зеваре, То в зарослях ловит зверей на заре,,. Срок минул, и с места снимается стан, Умчался Могучий, остался Дестан. В Забуле, в Кабуле, в индийском краю Пополнил царевич дружину свою. Любого бойца, что отвагой богат, В ряды принимая, вступил он в Герат. Там пеших прибавилось много бойцов — ⁴³¹⁰ Возглавил Зенге поспешивших на зов. К Талкану, Мервруду царевич идет, [171] Везде благосклонен к нему небосвод; В пути никому не чинит он обид, И вот уже путь ему к Балху открыт. [172] С бойцами, меж тем, Герсивез и Барман Навстречу неслись, как степной ураган, И полчища те замыкал Сепехром; [173] Узнали они о вожде молодом, Который войной из Ирана идёт, ⁴³²⁰ Рать мощную против Турана ведёт. И вот Герсивез, предводитель бойцов, Средь ночи быстрейшего шлет из гонцов С известьем к владыке туранской земли: «Бойцы Сиавуша войною пришли, Ведет их Ростем, знаменитый герой; Меч в длани могучей и саван — в другой. Когда властелина услышу приказ, Я войско в сражение двину тотчас. С дружиной спеши на подмогу и ты: ⁴³³⁰ Ведь буря огню придает быстроты». И мчится быстрее огня самого Посланец по воле вождя своего. На месте, меж тем, не стоит Сиавуш; Как буря, несётся воинственный муж, Ведя в наступленье иранскую рать. Вождю Герсивезу уж некогда ждать Ответа владыки. Он в битву идти Решился, не видя иного пути. Все ближе дружина к дружине, и вот ⁴³⁴⁰ Столкнулись пред Балхом, у самых ворот. Бой вспыхивал дважды, кровав и жесток; Царевич, как только день третий истёк, Отрядами пеших бойцов заградил Все выходы Балха, и в город вступил. С бойцами за реку бежал Сепехром И вскоре предстал пред туранским царём.

166

4257—4258 Здесь перечисляются области, представленные в войске Сиавуша избранными витязями (отрядами):

х"aм "aз п"aхл"aви парс кудж о б"aлудж

загилан-е дж"aнги во д"aшт-е сорудж (с"aрудж ): 

пехлевийский (или богатырский?) Парс, т. е. Фарс Персида; Белудж — Белуджистан); Гилян — Прикаспийская провинция современного Ирана и равнина Сорудж, географическое местоположение ее не ясно.

167

4263—4266 Здесь допущена перестановка смежных бейтов оригинала.

168

4264 Знамя Каве — государственное знамя Ирана (см. прим. 1770 в томе I).

169

4265 Шаворан, Зенге, Бехрам — витязи Ирана (см. прим. 12752, 12140 в томе I).

170

4275 Здесь в переводе пропущен бейт, отсутствующий и в Калькуттском издании:

«Он увидал войско убранное, как невеста,

С боевыми слонами, со звуками литавр...»

171

4311 Талкан — точнее Талекан — в древней Маргиане область Мерва (есть и другой Талкан — на западе Ирана, близ Казвина), и близ него Мервруд — город на р. Мургаб.

172

4314 Балх — один из древнейших городов Средней Азии, очагов иранской культуры в цветущей долине р. Балхаб (греч. Бактрос) — притока Аму-Дарьи. Балх — древняя Бактриана, ныне расположен в пределах современного Афганистана.

173

4317 Сепехром — этимологически правильнее Сипехрам (пехл. Spahram) вождь туранцев, брат Афрасиаба.

[Письмо Сиавуша Кавусу]

Лишь Балх сиавушева рать заняла, С письмом предводитель отправил посла. Написано мускусом было оно ⁴³⁵⁰ На шелке, как издавна заведено. Вначале хвалу Сиавуш воздавал Творцу, что ему торжество даровал, Создателю солнца и звёзд, и луны, [174] Кем троны державные вознесены: «Захочет — дарует он власть и почёт, Захочет — на горе и боль обречёт. И должно велению разума внять, Не споря, Создателя волю принять. Молю: вездесущий святой Судия, ⁴³⁶⁰ Благой, всемогущий Творец бытия Да будет опорой тебе, да пошлёт Твоим начинаньям счастливый исход! Под сенью твоею, владыка владык, Я города Балха счастливо достиг. Сражения длились три дня, наконец, Победу послал нам великий творец. В Термед отступил Сепехром. Обуян [175] Смятеньем, умчался стрелою Барман. Джейхуна достиг мой воинственный строй, [176] ⁴³⁷⁰ Здесь реет победно мой стяг боевой. Привел Афрасьяб в Согдиану войска, [177] От них отделяет нас только река. Когда мне прикажет владыка, велю Бойцам переправиться, битву продлю».

174

4353 В оригинале: «Владыке солнца и вращающегося месяца».

175

4367 Термед — так и в оригинале: „даль" в конце. В других местах «Шахнаме» и обычно — Термез — важнейший в древности и в средние века пункт переправы через Джейхун. Современный город в Средней Азии.

176

4369 Джейхун — Аму-Дарья, основное в Средние века арабское и персидское название реки.

177

4371 Согдиана — в оригинале Согд — древняя территория Самарканда.

[Ответ Кей-Кавуса Сиавушу]

Посланье дошло до властителя. Он, От этих вестей торжеством озарён, Йездану молился, склоняя чело, Чтоб юное древо плоды принесло. В ответном послании радость излил ⁴³⁸⁰ И красками рая его расцветил: «Небесных светил всемогущий Творец, В чьей власти дарить и престол, и венец, Тебя да хранит от негаданных бед! Пусть вечно сияет в душе твоей свет. Да будет величьем всегда озарён Тобою прославленный царственный трон! Ведом правотою и счастьем своим, Вступил ты в сражение с недругом злым. Твои ещё пахнут уста молоком, ⁴³⁹⁰ А ты уже сердцем к сраженьям влеком. Победу одерживай в каждом бою, Являя отвагу и силу свою. Ликуй и сегодня, врага сокрушив, Но будь осмотрителен, нетороплив. На месте останься: не следует рать, Преследуя вражьи войска, раздроблять. Знай, царь Афрасьяб хитроумен и зол. Венец ему дан и верховный престол: Из рода великого, древнего он, ⁴⁴⁰⁰ Главой до небесных светил вознесён. Не рвись же с туранским владыкою в бой, Знай, сам поспешит он сразиться с тобой. Но если он первым Джейхун перейдет — [178] Кровавая кара безумного ждет». К посланью приложена шаха печать, И вот уже вестник послание мчать Готов, и ему повелел властелин Скакать неустанно средь гор и долин. Гонец, к Сиавушу примчавшись, ему ⁴⁴¹⁰ Посланье доставил, и рад был письму Царевич, по сердцу пришелся совет; Он свято исполнил отцовский завет. Поспешно покинув Ирана предел, Меж тем, Герсивез к Афрасьябу летел. Примчавшись, владыке воинственный муж Поведал: «Уж в Балхе стоит Сиавуш; С ним грозная рать, полководец Ростем, Герои, чьи подвиги ведомы всем. На каждого нашего — их пятьдесят, ⁴⁴²⁰ И все с булавами как буря летят. [179] Из пеших бойцов, облаченных в броню, Любой быстротою подобен огню; Их стан бы орёл облететь не дерзнул! Никто из туранцев очей не сомкнул: Три дня и три ночи не ведали сна, Воителей силы иссякли до дна. Но в стане иранцев — лишь сон одного Охватит — уж новый сменяет его, А первый на отдых идет; освежён, ⁴⁴³⁰ В сражение снова кидается он». Во гневе вскочил повелитель, едва От брата услышал такие слова. Так грозно взглянул, будто меч обнажить Хотел, и на месте его уложить. [180] Осыпав хулою, прогнал его прочь, Не в силах свирепый свой гнев превозмочь. Сзывает он тысячи знатных гостей, Велит приготовиться к пиру скорей, Убрать, разукрасить равнины простор, ⁴⁴⁴⁰ Одеть Согдиану в китайский убор. [181] Весь день веселились. Когда же родник, На землю лучи изливающий, сник, Властитель, простёршись на ложе своём, Забылся тревожным, томительным сном.

178

4403—4404 Стих, наглядно свидетельствующий о роли Джейхуна (Аму-Дарьи) как границы Ирана и Турана. Второй стих бейта переведен по общему смыслу. В оригинале: «Он полу свою будет влачить в крови».

179

4420 В оригинале: «[Все] гордо поднявшие головы с булавами баранобычьими (горзейе гавмиш)», т. е. с булавами, украшенными головой быка-барана — символом мощи и силы.

180

4431 — 4434 Эти два бейта в оригинале звучат так:

«Вспыхнул, словно огонь, Афрасиаб,

Вскочил с места отдохновения и сна.

Он так взглянул на Герсивеза,

Сказал бы ты, что он рассечёт его стан».

181

4440 Согд издавна был связан с далеким Китаем. Китайская культура и техническое мастерство (наряду с греческим) считались во времена Восточного (мусульманского) Средневековья непревзойденными.

[Афрасьяб видит зловещий сон]

Лишь первая треть ночи тёмной прошла, [182] Царь вскрикнул со сна, словно вдруг затрясла Его лихорадка; испугом пронзён, На ложе трепещет и мечется он. И слуги вскочили, смятенья полны, ⁴⁴⁵⁰ Тем воплем отчаянным пробуждены. Едва Герсивезу-вождю принесли Известье, что худо владыке земли, Он кинулся к Афрасиабу тотчас И видит упавшим его; огорчась, Его обхватил и, тревогой объят, Спросил: «Что случилось с тобою, мой брат?». «Не спрашивай,— царь говорит,— погоди, Со мною речей ни о чем не веди, Очнуться мне дай. Чтобы страх мой утих, ⁴⁴⁶⁰ Держи лишь покрепче в объятьях своих!». Но вот повелитель в сознанье пришел И видит: все плачут вокруг. На престол Воссел он, как ивовый лист трепеща; [183] В чертоге зажглась за свечою свеча, И вновь Герсивез вопрошает: «С тобой Что сталось, владыка? Мне правду открой». На то Афрасьяб отвечает ему: «О, я бы не мог пожелать никому Увидеть, что нынче я видел во мгле. ⁴⁴⁷⁰ Сна хуже не вспомнит никто на земле. Мне виделись логова, полные змей, Пустыня и коршуны злые над ней, [184] Угрюмых, бесплодных утесов гряда, Не знавших улыбки небес никогда. [185] Там видел я царскую ставку свою И наших бойцов, закаленных в бою. Вдруг вихрь налетел, нас повергнувший в страх, Мой царственный стяг опрокинут во прах, Кровь льётся рекою и сорван покров ⁴⁴⁸⁰ С шатра моего и со многих шатров. Смерть воинов косит, нет павшим числа, Кровавой горой громоздятся тела. Несутся иранцы, что вихрь грозовой,— Кто с луком натянутым, кто с булавой. Сто тысяч воителей, каждый в броне, [186] Весь в черном, на вихреподобном коне. Лес копий; от крови дымится трава; На каждом копье, словно плод,— голова. Примчались и, с трона совлекши меня, [187] ⁴⁴⁹⁰ Связали, помчали быстрее огня, И сколько я взоры вокруг не кидал, Из близких своих никого не видал. Тут некий воинственный, гордый ездок К ногам Кей-Кавуса меня приволок. Владыки иранского царственный трон, Казалось, до самых небес вознесён. Сидел близ носящего царский венец С сияющим месяцем схожий юнец. Ты б только четырнадцать лет ему дал; ⁴⁵⁰⁰ Лишь в путах меня пред собой увидал — Свирепо взревев, ярым гневом объят, Мне в грудь он вонзил закаленный булат. От боли жестокой лишился я сил, И крик мой меня же от сна пробудил». В ответ предводитель: «К добру этот сон, Друзей твоих, верь мне, порадует он. И счастье и власть принесёт он тебе, А недругов злой обречёт он судьбе. Но должно найти толкователя снов, ⁴⁵¹⁰ Богатого мудростью мыслей и слов. Клич кликни мобедам, которым ясны [188] Небесные знаменья — вещие сны».

182

4445 В оригинале: «Одна часть (чо й"aк б"aхре) ночи прошла». В Парижском издании вместо «одна часть» сказано «одна стража» (й"aкпас). Второй вариант уточняет понимание первого, т. е. прошла не какая-то часть ночи, но определённая, соответствующая смене ночной стражи. «Треть ночи», как сказано в переводе,— по существу точное определение (в течение ночи стража менялась трижды).

183

4463 В оригинале вместо «ивовый лист» сказано «ветвь дерева» (чо шах-е дер"aхт).

184

4472 Коршунам перевода соответствуют в оригинале орлы, дословно: «Земля — полна праха, небо — орлами» (з"aмин пор "aз гард асман пор окаб).

185

4474 В подлиннике:

«[Ты сказал бы — небо] Не явило им своего лица с начала мира».

186

4485—4486 Эти стихи не имеют опоры в соответственно расположенном бейте оригинала, а взяты из одного полустишия ниже (см. след. прим.).

187

4489—4490 Здесь в переводе рассказа Афрасиаба о своем сне переводчик допустил перестановку и дробление двух бейтов оригинала с переносом части бейта.

188

4511—4512 В подлиннике: «позовем бодрствующих сердцем мобедов, звездочетов и мудрецов». «Бодрствующие сердцем» (бидардель) — здесь проницательные, мудрые. Мобеды вообще выступали в качестве мудрецов-советников, в частности, в роли толкователей снов.