Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Фирдоуси Хаким Абулькасим

[Афрасьяб вручает царство Сиавушу]

Ещё миновало семь дней с той поры. Готовит владыка для князя дары: Немало коней и овечьих отар, Кольчуг и шеломов, горящих, как жар, Арканов, булав и одежд дорогих, Динаров и много сокровищ других. И земли ему до Чин-моря даны, Где грады богатые возведены — В уделе том сотни фарсангов длины, ⁶²⁵⁰ Никто б не измерил его ширины. Владыка, по царским законам, указ Велев нанести на тончайший атлас, Его к Сиавушу послал во дворец, С указом престол золотой и венец. Большое устроил затем торжество: Откуда б и кто ни пришел, у него И стол находил, и кувшины с вином, Ел, пил, уносил и с собою притом Так много, что после под кровлей своей ⁶²⁶⁰ Ещё угощался семь дней и ночей. Темницы для узников царь отворил, Блаженствуя, людям блаженство дарил. Семь дней пировали, пришел на восьмой С Пираном к царю Сиавуш молодой. Властителю оба хвалу вознесли: [235] «О ласковый, щедрый владыка земли! Пусть жизнь твоя радостью будет полна, От горя да сгорбится вражья спина!». К себе, под высокие своды дворца ⁶²⁷⁰ Вернулись затем, прославляя Творца. Так минул покойно и радостно год, Страданий и бедствий не слал небосвод. Однажды царя Афрасьяба посол Со словом таким к Сиавушу пришёл: «Привет посылает тебе властелин И молвит: „О славный водитель дружин! До Чина простёртый, обширный свой край Объехать не хочешь ли? В путь выступай. По нраву тебе коль отыщется град, ⁶²⁸⁰ Что сделать столицею будешь ты рад — Останься и весело там заживи, И счастье — своим неизменно зови“». Той речью обрадован царь молодой. [236] Литавры и трубы запели; с собой Ведет Сиавуш закалённых бойцов И множество перстней везёт, и венцов, Походных шатров и оружья. Меж тем, В дорогу собрался и царский гарем. Воссела в парчовом шатре Ференгис, ⁶²⁹⁰ И вышел обоз, и бойцы понеслись. Хотена достигли, веселья полны; [237] Их знатные витязи той стороны Встречают; там издавна княжил Пиран, Край верен был князю. Раскинули стан, И месяц — условленный ранее срок — Гостили, не зная забот и тревог. В пирах Сиавуш проводил день за днём; То мчится на лов, то сидит за вином. Но вот, откликаясь на крик петухов, ⁶³⁰⁰ Донесся кимвала походного зов. Властитель направился к землям своим, Пираном ведомое войско — за ним. Навстречу — лишь это успела узнать — К царю поспешила верховная знать, От вести благой ликованья полна; Как в праздник, украсилась пышно страна. Такое веселье везде началось, Что небо, ты скажешь, с землёю слилось. Шум, трубное пенье — того и гляди ⁶³¹⁰ Вдруг выпрыгнет сердце твое из груди. Дошли до селенья, пленявшего взор: С одной стороны — моря синий простор, Высокие горы с другой стороны, Леса заповедные дичи полны, Древесная сень и журчащий родник— Здесь юношей стал бы и дряхлый старик. Пирану сказал Сиавуш: «Этот край Влечёт мое сердце, земной это рай. Воздвигну я здесь благодатный приют, ⁶³²⁰ Где взоры и сердце отраду найдут. Просторный и светлый раскинется град; Дворец — что ни дом, что ни улица — сад. Здесь замок хочу возвести до луны, Какой подобает владыке страны». «О мудрый,— Пиран отвечает ему, — Свершай, что угодно душе и уму. Прикажешь, дворец до луны вышиной Воздвигну — ты властен во всём надо мной. О землях, богатствах не думаю я, ⁶³³⁰ Ты, славный, — отрада земная моя». «Величия древо, — сказал Сиавуш, — Взрастил ты, о мудрый и доблестный муж! Богатство и счастье обрёл я не сам, Я ими твоим лишь обязан трудам. Такую построим столицу, чей вид Блистательный, стройный весь мир удивит».

235

6265 Здесь переводчик выпустил один бейт, предшествующий в издании Вуллерса этому стиху (отсутствует также и в Калькуттском издании).

236

6283—6284 В оригинале: «Сиавуш обрадовался его словам, повелел бить (букв, ударил) в литавры, играть на свирели и заготовить [к походу] обоз».

237

6291

Хотан — Хотен (Хот"aн) — город в Восточном (Китайском) Туркестане (см. прим. 9953 в томе I).

[Сиавуш строит город Канг]

Вновь двери сказания растворены, [238] Спою о деяньях седой старины, О Канге, прославленном граде, что встарь ⁶³⁴⁰ Возвел Сиавуш, многодоблестный царь. Сначала Йездану хвалу воздадим. [239] Мир зримый Им создан и тот, что незрим. Все сущее, знай, двуедино; един Лишь Он, Вседержитель, миров Властелин. [240] Немало достойных покинули свет, Здесь вечно и ты не пребудешь, о нет! Где, вспомни, венчанные главы царей, Отважных, прославленных богатырей! Где полные знаний мужи-мудрецы, ⁶³⁵⁰ Науки подвижники, слова жрецы! Где нега и скромность пленительных дев, Их сладкие речи, их нежный напев! Где тот, кто приют среди каменных скал, Со славой и счастьем расставшись, искал! Где тот, кто главой возносился до туч, Кто с тиграми бился, бесстрашен, могуч! Все взяты могилой, все скрылись во мгле. Блажен, кто посеял добро на земле! Из праха мы все и поляжем во прах, ⁶³⁶⁰ От зла да удержит нас праведный страх. Исчезнем, но жизни продолжится путь, Дверь тайны извечной не нам отомкнуть. Нас мир поучает вседневно; твой дух Ужели к его поучениям глух? Достигнув шестидесяти и шести, Земную тщету от себя отмети. Ровесники с миром расстались давно, Его удержать и тебе не дано. Когда назиданием не убеждён, ⁶³⁷⁰ Послушай предания древних времён О славных царях, о героях благих: Иль хочешь ты быть долговечнее их, Возжегших святой справедливости свет, Украсивших, благоустроивших свет? О городе Канге сказанье теперь Послушай, и разумом светлым поверь, Что нет ему града второго подстать, И края отрадней нигде не сыскать. Усердным трудом Сиавуш в старину ⁶³⁸⁰ Тот город воздвиг и украсил страну. Лежит за рекою безбрежный простор: [241] Пустыня, куда бы ни кинул ты взор. Минуешь её — города пред тобой, И сердцу отраду дарует любой. А дальше, безмерно крута, высока, Возносится горная цепь в облака. [242] Узнай же: там крепость на круче стоит, [243] И город она за стенами таит. Фарсангов до сотни — окружность горы. [244] ⁶³⁹⁰ Вершины — как очи твои ни остры — Увидеть не сможешь, и в крепость пути Не сыщешь: в ворота лишь можно войти. Вкруг города встала громада стены, [245] В ней больше чем тридцать фарсангов длины; На этой стене даже горстка мужей Защитой бы стала твердыне своей, Хотя бы напало сто тысяч бойцов, Закованных в сталь верховых удальцов. Проникнув за стену, увидишь ты град, ⁶⁴⁰⁰ Где взоры чарует то замок, то сад; Роскошные бани, журчание вод, Украшены улицы, весел народ. Уйти не захочешь из этой страны! Косули в лугах, горы дичью полны. Фазан, куропатка и пёстрый павлин Тебе попадутся средь гор и долин. Везде ликование, как на пиру. Не холодно в холод, не жарко в жару. Струятся потоки, сердца веселя, [246] ⁶⁴¹⁰ Не блекнет в весеннем уборе земля. И немощных там не увидишь; весь край — Цветник благовонный, сияющий рай. Град мерой персидской измерь — ширины В нем тридцать раз тридцать и столько ж длины. Дивит высотою крутая гора: Фарсанг — до вершины, иль все полтора. Долину увидишь, пройдя перевал, Прекрасней которой никто не знавал. Объехав Туран, для себя её встарь ⁶⁴²⁰ Избрал Сиавуш, полный доблести царь. Он мудростью славы всесветной достиг: Вторую вкруг города стену воздвиг, Для этого камень с извёсткою взяв И мрамор, и ныне забытый состав. Сто рашей — той крепкой ограды длина, [247] И больше чем тридцать — ее толщина; Бессильны пред ней и стрела и таран. Но лучше ты сам отправляйся в Туран, Воочью увидеть её поспеши, ⁶⁴³⁰ Иначе певца заподозришь во лжи. На выси крутой неприступна стена, Возносится на два фарсанга она. Не видно земли, сколько вниз ни глядеть, На ту высоту и орлу не взлететь. Затратив немало усилий и дней, Во имя величья державы своей Построил владыка невиданный град, Пленяющий сердце, ласкающий взгляд. Вкруг дивных дворцов зеленели сады, ⁶⁴⁴⁰ Душистые зрели на ветках плоды, Фиалка и роза, нарцис и тюльпан Вокруг разливали волшебный дурман. [248] Светла и прекрасна столица была, И не было дивным богатствам числа В чертоге, достойном верховных владык, Достойном того, кто могуч и велик.

238

6337—6338 Этот вступительный бейт как бы разделяет сказания о Сиавуше на две части; вторая повествует о событиях, связанных с постройкой чудесного града-твердыни и трагической гибелью юного героя.

239

6341—6374 Одно из больших лирических, философских «отступлений» Фирдоуси.

240

6344 Следующий в издании Вуллерса бейт, как явная и по существу и по форме интерполяция, выпущен в переводе (ср. прим. 185—248 в томе I).

241

6381 Этому бейту в Лондонской рукописи предшествует бейт, не отмеченный в вариантах Вуллерса:

бей"aк мах зе руйе д"aрйай-е чин.

Ке бинам г"aшт ин з"aман ан з"aмин,

т. е.

«на расстоянии месяца пути за рекой (озером?) —Чин,

Земля, ставшая ныне безымянной»

и т.д. Здесь д"aрйай-е Чин разумеется не «море Чин» (см. прим. 1219 в томе I), а река (м. б. Аму?) или озеро (Арал?).

242

6386 Возносится горная цепь в облака.— В оригинале: «После того увидишь высокую гору,вершина которой выше,чем „как" и „сколько"» (т. е. невозможно измерить) б"aрт"aр "aз чун-о ч"aнд.

243

6387—6388 В подлиннике:

«...Посреди этой горы [и находится] Гангдеж.

Узнай [это], чтобы тебе не было ущерба в знании».

244

6389 Фарсанг (ф"aрс"aнг), или фарсах (ф"aрс"aх) — расстояние, обычно покрываемое, в данной местности, за один час пути. Средняя величина фарсанга — так сказать «нормальная» для караванных путей скорость движения, равна, примерно, шести километрам. В таком значении и употребляется обычно этот термин в описаниях географов и путешественников Средневековья.

245

6393—6394 Здесь перевод бейта дан по варианту Лондонской рукописи.

246

6409—6410 Здесь в переводе допущена перестановка смежных бейтов.

247

6425 Раш — мера длины, столь же малоопределеньгая, как русский локоть или охват.

248

6443—6450 Здесь переводчик ввел в текст данные у Вуллерса в сноске четыре бейта Калькуттского издания, как естественно связанные с последующим рассказом о беседе Сиавуша с Пираном. В переводе к тому же допущена перестановка вносимых бейтов.

[Сиавуш беседует с Пираном о будущем]

Однажды, объехав окрестности все С Пираном, прославленным сыном Висе, Такие успев уголки посетить, ⁶⁴⁵⁰ Что старому юность могли возвратить, Властитель верхом возвращался домой. Он ехал неспешно, в печали немой, И вдруг говорит звездочёту: «Скажи, Но только, смотри, без увёрток и лжи: Мной город блистательный сооружён — В нем счастлив я буду иль горем сражён?» Глава звездочётов промолвил в ответ: «Тебе благодати в том городе нет». И царь на провидца прикрикнул в сердцах, ⁶⁴⁶⁰ Но слёзы блеснули на царских очах. Ослабив поводья, вперед не спеша Он едет, тревогой объята душа. «Владыка, — Пиран прозорливый спросил, — От горя какого лишился ты сил?» А тот отвечает: «Покой мой исчез, Страшусь приговора высоких небес. Как дивно ни блещет мой царственный дом, Как много сокровищ ни собрано в нём, Все в руки врагу моему попадёт, ⁶⁴⁷⁰ Всесильный раздавит меня небосвод. [249] Мой город прекрасен, — такой красоты Нигде на земле не увидел бы ты. Его помогли мне искусно создать Удача, рассудок, Творца благодать. Мой стройный дворец выше горных вершин. Главой достигает он светлой Первин. [250] Поныне я, град украшая, тружусь, Твореньем любимым всё больше горжусь. Когда же невиданно он расцветёт, ⁶⁴⁸⁰ Исполнен сокровищ и дивных красот — Мой город отнимет безжалостный рок, Другому отдаст озарённый чертог. [251] Увы, недалек моей жизни конец, Не нужен мне будет высокий дворец. Не я наслажусь им, не сын мой родной, Не родич, не друг, почитаемый мной, — Царить в нем владыке туранской страны; На смерть он осудит меня без вины. Таков небосвода извечный закон: ⁶⁴⁹⁰ То горе, то счастье нам жалует он». «О славный, — ему отвечает Пиран, — Напрасно тревогою ты обуян. Надёжна, как царского перстня печать, [252] Властителя дружба. Тебя защищать Он станет, и я наш священный союз Хранить до последнего вздоха клянусь. Не дам на тебя даже ветру дохнуть, Не дам волоска на тебе шевельнуть!» «О славный, — услышал воитель в ответ, — ⁶⁵⁰⁰ Твоя доброта мне отрада и свет. Да здравствуешь, бодрый, исполненный сил! Дозволь, чтобы тайну тебе я открыл. Я волю Йездана познал, я не слеп, Открылись душе начертанья судеб. Завесу сорву я с грядущего дня; Про все, что постигнет мой град и меня, Услышь, дабы после подумать не мог: Несчастный не знал, что судил ему рок!.. Тебе, о Пиран, предводитель мужей. ⁶⁵¹⁰ Поведаю ныне о доле своей. Недолгое время, узнай, пролетит, По воле владыки Турана убит Безвинно я буду враждебной рукой, Престол мой займет повелитель другой. Ты честен, ты верность хранить мне готов, Но грозных небес приговор уж таков! Мне вражьи наветы готовят беду, Я жертвою жребия злого паду. Иран на Туран ополчится тогда, ⁶⁵²⁰ Вновь смуту зажжёт роковая вражда, Вновь звоном мечей огласятся поля, Наполнится горем великим земля. Лиловы и алы, желты и черны, Взовьются знамена иранской страны. Немало в Туране захватят добра, Алмазов и золота, и серебра. От конских копыт изнеможет страна, И станет в потоках вода солона. В речах и делах безрассудных своих ⁶⁵³⁰ Раскается после владыка, но их Назад не вернуть, не загладить, когда Разгромлены сёла, горят города. Стон встанет повсюду, весь мир закипит, Услышав, что я Афрасьябом убит. Так, верно, назначило небо с высот; [253] Что небом посеяно, то и взрастёт. Вкушая, даря, не тужи ни о чём, Жить станем, а смерть подоспеет — умрём. Казной не гордись, не страшись нищеты! ⁶⁵⁴⁰ Покинув земное убежище, ты Другому оставишь казну,— для чего ж Лелея врага, на земле ты живёшь?..» Внимая словам Сиавуша, Пиран Невольной тревогою вдруг обуян. Он мыслит: «Несчастью себя я обрёк, Коль вправду познать он грядущее смог. Не я ли, посеяв раздор и вражду, В Туран Сиавуша завлёк на беду? [254] Забыл я владыки разумный наказ, ⁶⁵⁵⁰ Хоть слышать его доводилось не раз». Но сердце свое успокоил затем: «Небес начертанья разгаданы кем, И стали откуда известны ему? Он, знать, по Ирану опять своему Тоскует, припомнив Кавуса и трон, И светлое счастье минувших времён. Печалью предчувствия те внушены Ему, вдалеке от родимой страны». Весь путь рассуждали об этом они, ⁶⁵⁶⁰ Пытаясь провидеть грядущие дни. Но вот воротились мужи во дворец, С коней соскочили — беседе конец. И стол золотой перед ними накрыт, И пенятся чаши, и песня звенит.

249

6470 Всесильный раздавит меня небосвод.— В переводе этого стиха использован вариант Калькуттского издания (сеп"aхр"aм х"aми зир-е пей бесп"aр"aд).

250

6476 Первин — созвездие Плеяды (см. прим. 461 в томе I).

251

6482—6486 Здесь допущена перестановка бейтов.

252

6493—6494 Дословно по оригиналу:

«Ведь Афрасиаб в беде — опора твоя,

В царствовании — перстень (м. б. талисман) на пальце твоем» (бе шахи н"aгин "aнд"aр "aнгоште-то).

253

6535 Весь предшествующий фрагмент — живое предвидение ужасов войны и разорения страны — явно подсказаны Фирдоуси окружающей его действительностью: смутами и войной за Хорасан (см. Вводную статью в томе I).

254

6548 Снова пропуск бейта Вуллерса, явно дублирующего переведённые стихи.

[Афрасьяб посылает Пирана в объезд своих земель]

Неделю в весельи они провели За чашами в честь властелинов земли. На утро восьмое, едва рассвело, Письмо от владыки Турана пришло. ⁶⁵⁷⁰ Пирану приказ посылал властелин: [255] «К Чин-морю с дружиной спеши, исполин. Оттуда направься к индийской стране И далее, к Синду. Подвластные мне Державы объехав, с них дань собери И землю хазаров мечом покори». Пред замком разносится клич удалой, И меди бряцанье встаёт над землей. Немало к вождю собралось удальцов, Войной закалённых, отважных бойцов. Они под водительством богатыря ⁶⁵⁸⁰ В поход собрались по веленью царя. Дары без числа предводитель мужей Прощаясь, вручил Сиавушу: коней С блистающей сбруей, со златом мошны. И войско увел из родной стороны.

255

6570—6574 В приказе Афрасиаба Пирану объехать подвластные владыке Турана владения указан маршрут: до «моря Чин», отсюда до Индии — та с"aр-е м"aрз-е хенд (см. прим. 414 в томе I), а далее до «моря» или «реки» Синд (та бе д"aрйайе сенд), и, «собрав там должную дань», «займи своими войсками хазарские владения» букв.: расстели в пределах хазар (-бе м"aрз-е х"aз"aр д"aр) войско, как в переводе.

[Сиавуш строит Сиавушгорд]

В глубокой ночи, погоняя коня, Гонец Афрасьяба быстрее огня Примчался с посланьем; как небо, оно И света, и милости было полно. Писал он: «С тех пор, как с тобой разлучён, ⁶⁵⁹⁰ Я счастья не знаю, мой дух удручён. Узнай же, в Туране успел я, любя, Достойную землю найти для тебя. Быть может, увидев, полюбишь её, И радость наполнит твое бытиё. Ты, доблестный, этой земли падишах, [256] Повергни же головы вражьи во прах!». Собрал караван Сиавуш и тотчас В путь выступил, царский исполнив наказ. За ним десять тысяч неслись удальцов, ⁶⁶⁰⁰ Иранских бойцов и туранских бойцов. Верблюдов отборных с ним тысяча шла, [257] И не было грузам богатым числа. Сто рыжих верблюдов с дирхемами шли, А сорок верблюдов динары везли, Шатрами все прочие нагружены, И каждый шатёр — для нарядной жены. Горят на венцах, ослепляя глаза, Алмазы и яхонты, и бирюза. С вьюками, где мускус и лучший алой, ⁶⁶¹⁰ С шелками, дивящими взоры красой — Их Чин поставляет и Мыср, и Иран — [258] Шел в тридцать верблюдов ещё караван. Вот с места и вождь, и дружина снялись И в солнечный Хоррембехар понеслись. [259] Там град задожил он, украсив страну, В длину два фарсанга и два в ширину. Высокий дворец в этом граде возник, Сад, полный прохлады, и пёстрый цветник. И роспись везде на стенах галерей: ⁶⁶²⁰ Сраженья, охоты, забавы царей. Там шахов иранских престол золотой, Кавус на престоле в венце с булавой, И подле престола Ростем-великан, И Заль и Гудерз — весь воинственный стан. Там царь Афрасьяб с грозной ратью своей, Пиран с Герсивезом, грозою мужей... Молва облетела Иран и Туран О крае прекрасном — жемчужине стран, — О городе стройном, где жизнь весела, ⁶⁶³⁰ Где в небо уходят дворцов купола, Где славятся доблестью богатыри, Где слышится голос певца до зари. И стал называться он Сиавушгорд, И каждый блистательным городом горд.

256

6595 В оригинале: бедан падшахи конун баз г"aрд, т. е. направься теперь в это (свое) царство.

257

6601—6604 Здесь в переводе допущена перестановка смежных бейтов.

258

6611 Мыср — т. е. Египет (см. прим. 13044 в томе I).

259

6614 Хоррембехар — название города (нарицат. значение: «цветущая весна»), которое затруднительно уточнить.

[Пиран посещает Сиавушгорд]

Пиран, из похода назад возвратясь, О городе славном услышал тотчас. В Туране везде воздаётся хвала Творенью владыки, чья слава светла: Там стройные замки, сады, цветники, ⁶⁶⁴⁰ И горы вокруг, и луга у реки. Он тут же решился направиться в путь— На город, царём возведённый, взглянуть. И тысячу в славной дружине своей Мудрейших, достойнейших выбрав мужей, В поход на конях быстроногих повёл, Лишь срок отправляться в дорогу пришёл. И вот Сиавуш знаменосную рать Выводит желанного гостя встречать. Увидел Пиран молодого царя ⁶⁶⁵⁰ И спешился, радостью светлой горя. И царь с вороного коня соскочил, В объятья Пирана-вождя заключил. И вместе затем Сиавуш и Пиран В прославленный град повели караван. Гость видит: пустыня, где в прежние дни Сухие колючки серели одни, Исчезла, царем обращённая в град, Прекрасный как светоч, отрадный как сад. По городу ездили долго, и вот ⁶⁶⁶⁰ Хвалу Сиавушу Пиран воздает: «Не будь у тебя благодати царей И знаний, и мудрости светлой твоей, Не мог бы возникнуть столь дивный приют, Где рядом искусство и радость живут. Он, созданный даром чудесным твоим, Да будет во веки прославлен и чтим! Пусть внукам в наследье достанется он, Сияньем великих побед озарён!». С восторгом тот сказочный град обозрев, ⁶⁶⁷⁰ Дворец Сиавуша и сад осмотрев, Увидел царицы роскошный чертог, Что взоры не менее радовать мог. Их встретила дочь Афрасьяба-царя, Посланцу улыбки и злато даря. Воссев на престол, оглядел он покой, Увидел прислужниц пленительный рой, И дань восхищения отдал дворцу, Хвалу вознося всеблагому Творцу. От снеди бесчисленной ломится стол. [260] ⁶⁶⁸⁰ Вино и певцы... Пир горою пошел! Семь дней пировали, веселья полны, Порой веселы, а порою хмельны. На утро восьмое воитель поднес Дары, что с собой из похода привёз. Там были и жемчуг, и пламенный лал, Венец, что алмазами взор ослеплял, Парча, и в попонах из шкур скакуны, Что в беге стремительном вихрю равны. Вручил Ференгис ослепляющий взор ⁶⁶⁹⁰ Венец, ожерелье — весь царский убор, И после собрался в Хотен, говоря, Что время приспело увидеть царя. Помчался и, в замок к себе возвратясь, В покои жены устремился тотчас. Увидев Гольшехр, говорит ей Пиран: «Кто рая не видел, где правит Резван, [261] Пусть мчится в обитель счастливую ту, — Увидеть воочью о рае мечту. Чтоб радостью сердце свое осветить, [262] ⁶⁷⁰⁰ Ты град Сиавуша должна посетить. А сам ещё лучше он града того, Со светочем утра сравнишь ты его — Так блещет на троне своем Сиавуш, Великий, исполненный мудрости муж. Красе Ференгис подивишься: она С ним рядом сияет, что в небе луна!». К царю устремился затем богатырь, Как чёлн, рассекающий водную ширь. Сперва про свершённый поход рассказав, ⁶⁷¹⁰ Как дань собирал он с подвластных держав, Как выиграл в Хинде с врагами войну, И как покорял за страною страну. Поведал затем о делах, что сумел Свершить Сиавуш, хитроумен и смел. Расспрашивал долго владыка о нём, Как правит он в крае и в граде своём. Пиран отвечал: «Если житель земной В небесном краю побывал бы весной, Тот край он от рая бы не отличил ⁶⁷²⁰ И с солнцем бы он Сиавуша сравнил. Подобного града средь ведомых стран Не знали — хоть Чин обойди, хоть Туран. Там замки, дивящие разум и дух, Журчание вод, веселящее слух... Куда

бы ни кинул внимательный взор, Ничто заслужить не могло бы укор. Увидел я стройный дворец Ференгис — В нём будто лучи всех алмазов слились. Когда б из небесных пределов Соруш [263] ⁶⁷³⁰ Спустился — он более чем Сиавуш Не мог бы тебя восхитить красотой, И царственной мудростью, и добротой. К тому ж отдохнули от долгой войны, Желанный покой обрели две страны. Да будет дано тебе в мире и впредь И разумом и правосудьем греметь!» Внимает владыка, на сердце светло: Могучее древо плоды принесло!

260

6679—6680 В оригинале бейт звучит так:

во зан п"aс бехорд"aн гер"aфт"aнд кар.

мей-о хван-о рамешг"aр-о мейгосар,

т. е.

«После этого приступили к еде.

Вино и накрытый стол [и] музыкант [и] виночерпий...»

— перечислены обычные атрибуты пиршества.

261

6696 Резван — в Коране страж райских садов, охраняющий вход в рай.

262

6699—6704 Здесь в переводе допущена перестановка бейтов.

263

6729 Соруш — имя ангела-вестпика в пантеоне зороастризма (см. прим. 533 в томе I).

[Афрасьяб посылает Герсивеза к Сиавушу]

Призвал Герсивеза, пиранов рассказ Ему передал и добавил наказ: ⁶⁷⁴⁰ «Ты радостью сердце свое озари, Отправься и Сиавушгорд обозри. Всем сердцем наш край Сиавуш полюбил, Давно об Иране своем позабыл. Ему не видать уж Кавуса-царя, Ростема, забульского богатыря, Гудерза, Бехрама, иранскую рать, И палицу впредь ему в руки не брать, В пустынной дотоле, безлюдной стране ⁶⁷⁵⁰ Построил он город, подобный весне. В роскошный дворец Ференгис водворил, Почётом и счастьем её одарил. Итак, собирайся и в путь выступай, Спеши к Сиавушу в прославленный край. Почтенье величью его окажи: Увидишь на троне — язык придержи. В час пира, средь шумных забав на лугу, Когда властелин в многолюдном кругу, Ему уваженье являй и любовь, ⁶⁷⁶⁰ При витязях всюду его славословь. Дары собери для него поценней: Динары и перстни, венцы и коней, Одежды из лучшей китайской парчи, В алмазах престол, кушаки и мечи, Ковры, благовонья, всё лучшее — сплошь Из благ, что в хранилищах тайных найдёшь. А также дары отвези Ференгис. Приветствуя, на похвалы не скупись. Коль будет хозяин приветлив и рад, ⁶⁷⁷⁰ Побыв две недели, покинешь ты град». Вот в путь Герсивез именитый готов, С ним тысяча конных туранских бойцов. Помчались мужи, пыль взметнув до небес, — Их в град Сиавуша привёл Герсивез. Услышал о том Сиавуш, и гостей Встречать он выходит с дружиной своей. Обняв именитого богатыря, Спросил Сиавуш о здоровьи царя. Гостей во дворец отвели, а уж там ⁶⁷⁸⁰ Готовы покои вождю и бойцам. На утро к царю Герсивез поспешил, Дары и посланье с поклоном вручил, Взглянул Сиавуш и зарделся, как мак, При виде тех милостей щедрых и благ. Велит он коня своего оседлать, Вослед поскакала иранская рать — Проехали с гостем по улицам всем И в царский дворец воротились затем.

[Рождение Форуда, сына Сиавуша]

Примчался гонец, пред владыкой своим ⁶⁷⁹⁰ Предстал он с отрадным известьем таким: «У дочери ратного богатыря Родился младенец, хорош, как заря; [264] Форудом достойным его нарекли. [265] Едва до Пирана те вести дошли, Средь ночи он мне и другому гонцу Велел их доставить владыке-отцу. Еще возлежала на пышном одре [266] Младенца светлейшая мать Джерире. Но ею приказ был прислужницам дан; ⁶⁸⁰⁰ Те кисть малыша окунули в шафран И тут же ладонь приложили к письму. Сказал мне Пиран: «К зятю мчись моему, Поведай: Всевышний, Кем держится свет, Послал мне отраду на старости лет». Владыка ответствовал: «Царственный трон Да будет Форудом навек озарён!». Он столько дирхемов гонцу подарил, Что нёсший дирхемы остался без сил. Сказал Герсивез, предводитель дружин: ⁶⁸¹⁰ «Ликует Пиран, словно он — властелин!» Все двинулись тут к Ференгис — поскорей Отрадную новость поведать и ей. Из кости слоновой престол во дворце, Царица на нём в бирюзовом венце Красою сияет, как в небе луна, Рабынями юными окружена. С престола сошла и поклон отдала, Спросила, трудна ли дорога была. Ответил, но втайне разгневался он, ⁶⁸²⁰ Величием царственным тем уязвлён. Подумал: «Дай срок, пролетит ещё год, Над всеми себя Сиавуш вознесёт. Ведь ныне владеет он целой страной, И ратью, и троном и царской казной». От зависти свет Герсивезу не мил, Но гнев он в душе глубоко затаил. Сказал Сиавушу: «Будь счастлив, труды Твои не пропали, обильны плоды!». Поставили троны под сводом дворца, ⁶⁸³⁰ Воссев, для веселья раскрыли сердца. Алмазами дивными троны цвели. Пришли музыканты, и гости пришли; Запели свирели и руды поют, Веселие в души пирующих льют.

264

6792 В оригинале «как блистающий месяц» — чо таб"aнде мах.

265

6793 Форуд — сын Сиавуша от Джерире (дочери Пирана), впоследствии падет от руки Бижена.

266

5797—6798 В оригинале:

х"aман мад"aр-е куд"aк-е "aрджоманд

Дж"aрире с"aр-е банован-е бол"aнд.

Дословно:

«Мать драгоценного ребенка — Джерире,

глава высоких [родом] [знатных] женщин».

[Сиавуш играет в конное поло]

Вот солнце завесу с себя совлекло, Даруя вселенной и свет и тепло. И царь на ристалище с первым лучом Примчался для конной забавы с мячом. Мяч бросил сперва Герсивез удалой, ⁶⁸⁴⁰ К мячу Сиавуш устремился стрелой, Ударив човганом, обрёл торжество. Соперника он посрамил своего. Мяч кверху взлетел и мгновенно исчез, Как будто притянутый силой небес. Тогда именитый промолвил бойцам: «Играйте, досталось ристалище вам». Помчались иранские воины вскачь, И мигом отбит у противников мяч. Доволен победою рати своей, ⁶⁸⁵⁰ Царь выпрямил стан, кипариса стройней. Приходит метания копий черёд. Престол золотое сияние льёт, Сидят на престоле два славных вождя, За той богатырской потехой следя. Летя, словно по полю вихрь, ездоки Сражаются; копий удары метки. Владыке хвалу Герсивез воздаёт: «От предков венчанных ведёшь ты свой род, Но доблестью род свой затмил ты, о вождь: ⁶⁸⁶⁰ Яви пред туранцами доблесть и мощь! В ход лук свой и стрелы пусти, и копьё, Во всём покажи нам искусство своё». Князь, веру в себя неизменно храня, Покинул престол и вскочил на коня. Вот связаны вместе пять крепких кольчуг; Поднять и одну — труд немалый для рук. Связав, положили средь поля все пять, И смотрит, полна нетерпения, рать. Властитель копьё поднимает своё,— То было отца боевое копьё, ⁶⁸⁷⁰ Служившее в мазендеранских боях, На тигров лесных наводившее страх,— С тем грозным копьём мчится по полю он; Узду натянул и, как яростный слон, Ударил в кольчуги, подкинул их ввысь, И звенья, не выдержав, разорвались; Поймал их копьём и на нём повертел, И мигом забросил, куда захотел. Помчались вослед Герсивезу бойцы, ⁶⁸⁸⁰ Огромными копьями бьют удальцы, Но сколько ни тщатся мужи, ни на пядь Не могут кольчуги с земли приподнять. Четыре гилянских щита Сиавуш [267] Сложил, две брони богатырских к тому ж. Лук взял он и стрелы свои; коли счесть, Три было в руке и за поясом шесть. Он лук оснастил, крепко стиснул бока Коню боевому, и видят войска: Щиты и брони — все пробила, прошла ⁶⁸⁹⁰ Того молодого владыки стрела. Вслед первой он прочие стрелы подряд Послал: стали славить его стар и млад. «Великий Йездан! — отовсюду неслось, — Все стрелы прошли до единой насквозь!» «О доблестный царь! — Герсивез возгласил. — Иранцев ты всех и туранцев затмил. Теперь на ристалище вместе с тобой Поскачем, пред взорами ратников бой Начнем врукопашную, за кушаки ⁶⁹⁰⁰ Схватившись, как в яром бою седоки. В Туране второго, как я, не сыскать, Коню моему не найдется подстать, А ты средь иранцев не знаешь в борьбе Отвагой и мощью подобных себе. Коль силы найдётся довольно в руках И будешь ты мною повержен во прах — Склонишься тогда ты пред силой моей, Признаешь: я в битве искусней, смелей. А если во прах ты повергнешь меня — ⁶⁹¹⁰ Не витязь я более с этого дня». «Не надобно так говорить,— Сиавуш Ответил,— ты выше, о доблестный муж! Коню моему повелитель — твой конь, Мне светит твой шлем, как священный огонь. [268] С туранцем другим повстречаться бы мне, Но в дружеской схватке, не в ярой войне!» «О доблестный,— был Герсивеза ответ,— Вреда от потехи воинственной нет. Друг друга за пояс схватив, поведём ⁶⁹²⁰ Бой честный, худого не вижу я в том». «Неправ ты,— звучит Сиавуша ответ,— Мне биться с тобой, именитый, не след. Борцов поединок — ведь это война, Где ярость под ясной улыбкой видна. Ты месяц к копытам коня своего Повергнуть бы мог, брат царя самого. Любым повеленьям твоим покорюсь, Но битва расторгнуть грозит наш союз. Коль хочешь ты видеть, я в битве каков, ⁶⁹³⁰ Могу ль побеждать удалых ездоков — Из свиты своей призови храбреца, Ему быстроногого дай жеребца. Поверь мне, я в грязь не ударю лицом На поле борьбы пред тобой, удальцом». Умолк Сиавуш, многодоблестный князь, По нраву та речь Герсивезу пришлась. Спросил он, окликнув туранскую рать: «Кто хочет из витязей славу стяжать, — Сойтись с Сиавушем один на один? ⁶⁹⁴⁰ Кем будет повергнут во прах властелин?». Не слышно ответа. Из витязей всех Один лишь откликнулся Горуй-Зерех. [269] «Я, — молвил он, — выйти отважусь на бой, Когда не найдётся соперник другой». Поморщился царь, брови хмурые свёл — Горуя противником равным не счёл. Князь вымолвил: «Полно, досаду рассей! Горуй ведь — сильнейший из наших мужей». Ответ был: «Коль битва моя — не с тобой, ⁶⁹⁵⁰ В глазах моих жалок соперник любой. Вели, не один пусть выходит — вдвоём, Во всем боевом снаряженьи своём». И новый противник, Демур-великан, [270] Которому равных не видел Туран, Летит к Сиавушу быстрее, чем дым, Готовый померяться силою с ним. Приблизились оба — Горуй и Демур, И каждый из них неспокоен и хмур. Владыка за пояс Горуя схватил, ⁶⁹⁶⁰ Ремень богатырской рукою скрутил. И тотчас повержен во прах великан, Не надобны ни булава, ни аркан. Затем обернулся к Демуру и вдруг, Сжав плечи ему всею силою рук, С седла его сбросив, могучий герой Поверг в изумленье весь воинский строй; Демура легко к Герсивезу повлёк — Так птицу нести он под мышкой бы мог, И тут же бойца отпустив, на престол ⁶⁹⁷⁰ С улыбкой весёлой беспечно взошёл. Гнев ярый, меж тем, Герсивезом владел; От злобы завистник лицом пожелтел. Вступили затем в озарённый дворец — Ты скажешь, на небо вознес их Творец! [271] Внимая певцам, пировало семь дней Собранье великих и славных вождей. Но в путь Герсивезу пора выходить. Царевич торопится сердце излить В письме к Афрасьябу; приветствий оно ⁶⁹⁸⁰ И пламенных благословений полно. Дары для царя повелел он собрать, И весело город покинула рать. Толкуют бойцы, восхищенья полны, О славном царе, о красотах страны. Но ярость в душе Герсивеза горит, Он мыслит: «Как много мы терпим обид! Такой из Ирана явился к нам гость, Что в сердце и стыд закипает, и злость. Горуя с Демуром, столь славных мужей, ⁶⁹⁹⁰ Воинственных, лютых, как львы, силачей, Злой хваткою тот ненавистный боец Унизил, поверг, обесславил вконец. Не то ещё будет! Безумство, царем Свершённое, кончится вряд ли добром».

267

6883 Гилянский щит — в оригинале «гильский» (от имени народа — гилы, см. прим. 4513 и 4520 в томе I) (сиав"aш с"aп"aр хваст гили ч"aхар).

268

6914 «Священному огню» перевода в оригинале соответствует Аз"aргош"aсп — гений огня и молнии (см. прим. 5047 в томе I).

269

6942 Горуй-Зерех — имя туранского богатыря сына Пешенга — в недалёком будущем убийцы Сиавуша. Позднее пленен Гивом и казнён Кей-Хосровом; часто именуется просто Горуй (). В основе этого имени авест. Waroe, а зерех, новоперс. zirih, пехл. (пазенд) — zareh (арабск. zarad) — панцирь.

270

6953 Демур — туранский богатырь; имя, по-видимому, восходит к тюрко-монгольскому демир-темир — железо.

271

6974 «На небо» — в оригинале точнее «над зенитом или превыше (б"aр аудж-е кейван) Кейвана».

[Возвращение и навет Герсивеза]

Он скачет, не зная покоя и сна, И вот уж столица Турана видна. Примчался и к брату вошел своему, Немало вопросов тот задал ему. Ответил и брату посланье вручил. ⁷⁰⁰⁰ Прочел Афрасьяб: словно луч озарил Лик царский, сияет от радости он, Но радостью той Герсивез омрачён. Досада и зависть гнетут его дух. Вот солнечный диск, закатившись, потух; Всю ночь не смыкает очей Герсивез. Когда же сверкающий светоч небес Зажёгся, ночной разрывая покров, К владыке пришел он, угрюм и суров. Лишь слуг отпустил Афрасьяб на покой, ⁷⁰¹⁰ Брат с речью к нему обратился такой: «Правдивому слову внимая, поверь: О царь, не узнать Сиавуша теперь! Нередко я видел, послания шли К нему от владыки иранской земли, Из Рума и Чина; он полный фиал За шаха Кавуса не раз поднимал. Немало бойцов у него собралось: Страшусь, как бы худо тебе не пришлось. Ты вспомни о Туре: себя уберечь [272] ⁷⁰²⁰ Хотел он; погиб не безвинно Иредж. Ужели не знаешь: огня и волны, Что тайной враждою от века полны, Не сблизить вовеки, вовек не сдружить — Так с волею ветер нельзя разлучить, Мне — если бы эту опасность я скрыл, — Позор бы уделом заслуженным был». И сердце властителя боль обожгла; В смятеньи, в боязни грядущего зла, Сказал он: «Недаром одна у нас кровь; ⁷⁰³⁰ Вела тебя братская, знаю, любовь. Но надобно мне поразмыслить, меня Оставь, посвящу размышленьям три дня. Ясней пусть откроется правда уму, К совету прибегну тогда твоему». Три дня протекли, Герсивез пред царём Предстал в боевом облаченьи своём. Владыка, его усадив на престол, Вновь речь о царе Сиавуше повел. «Рожденный Пешенгом! — сказал Афрасьяб, — [273] ⁷⁰⁴⁰ Любовь твою чья заменить мне могла б? Я сердце готов пред тобой отомкнуть; Постигни событий свершившихся суть. Вначале зловещий смутил меня сон, Тревогою тайной внезапно пронзён, Я мир предложил Сиавушу тогда, И мы от того не видали вреда. Он с троном расстался, противясь войне, Он соткан из чести и верности мне. Ни разу меня не ослушался он, ⁷⁰⁵⁰ И мною заслуженно вознаграждён. Забыл я про зло, причиненное встарь: Теперь он могучий, владетельный царь. С ним в кровный союз я вступил, и с тех пор Кровавый из памяти вычеркнул спор. Я с ним поделился казною своей И дочь ему дал, что дороже очей. Столь много трудов понеся для него, Вручив ему царство, вступив с ним в родство, Могу ли теперь помышлять о худом? ⁷⁰⁶⁰ Худая молва разнеслась бы о том. Я повода с ним враждовать не найду; Малейшую если явлю я вражду, Суров будет витязей суд надо мной, Себя опозорю пред каждой страной. [274] Когда нападу на невинного я, Меня покарает святой Судия. Напомню еще про отцов и детей: Лев даже, что зверя любого лютей, Вступился б за львёнка: обидят — беда! ⁷⁰⁷⁰ Вокруг все сметёт, сокрушит он тогда. Исход лишь один остается у нас: К отцу отослать Сиавуша сейчас. Хоть перстень достанься ему, хоть венец — Покинул бы только наш край, наконец». «Владыка! — ответная слышится речь.— Ты хочешь столь грозной бедой пренебречь? Когда Сиавуш возвратится в Иран, Безжалостно будет погублен Туран — Затем, что чужого почел ты родным, ⁷⁰⁸⁰ Все тайны державы раскрыл перед ним. Совет я слыхал: даже ветру твой дом Покинуть не дай, коли стал он врагом. Отпустишь — дождёшься тревог и забот, Утратишь богатство, исчезнет твой род. Ужели не знаешь: кто тигра взрастит, В злосчастную жертву себя обратит». Царь вдумался в речь Герсивеза, ему Она показалась согласной уму; В содеянном горько раскаялся он, ⁷⁰⁹⁰ Беды устрашился, душой омрачён, Сказал Герсивезу: «Не вижу пути, Который ко благу бы мог привести. Помедлим, пусть некое время пройдёт, С загадки завеса, быть может, падёт. Не стану спешить, коль могу подождать; Дам солнцу не раз закатиться и встать, Узнаю к кому благосклонно оно И волей небесною что суждено. Сперва Сиавуша к себе призову, ⁷¹⁰⁰ Покров с его замыслов тайных сорву. Увижу, как будут события течь, И будет легко мне себя уберечь. Коль заговор дерзостный будет раскрыт, Тогда поневоле душа закипит; Людская меня не коснётся хула,— Ведь зло я свершу в возмещение зла». Но, местью дыша, говорит Герсивез: «Владыка правдивый, любимец небес! [275] С могучей такой, богоданной рукой, ⁷¹¹⁰ С булатом таким, с булавою такой К тебе он примчится главою бойцов, Он мир помрачить пред тобою готов. Сказал я: не прежний, другой это муж, До солнца вознёсся главой Сиавуш. И дочь ты свою не узнал бы, поверь: Как будто весь мир ей подвластен теперь. К нему перейдёт твое войско; увы, Погибнешь, как пастырь, лишенный паствы! [276] Увидев столь доброго сердцем царя, ⁷¹²⁰ Чья мудрость безмерна, чей лик — что заря, Отвергнут тебя: ты останешься наг, [277] А он будет гордым владетелем благ. Ужели надеяться можно к тому ж, Что, бросив цветущий свой край, Сиавуш Примчится, едва позовет Афрасьяб, Падёт перед ним как униженный раб. Мир дружбы не видел меж львом и слоном, Не видел воды, покорённой огнём. Ты новорождённого львёнка в шелках ⁷¹³⁰ Лелей и ласкай, и носи на руках, Молочной и сахарной влагой корми, И всё же, хоть вырастет он меж людьми, В нем львиная будет природа видна: Он в яростной схватке сомнёт и слона». Речь хитрая в сердце проникла царю, В смятеньи внимает он богатырю. И всё ж торопиться не хочет: лишь тот, Кто тверд и спокоен — к победе придёт. [278] Недаром хулит торопливых молва. ⁷¹⁴⁰ Я помню премудрого старца слова: Лишь ветер шальной выжидать не привык, [279] Он с места сорваться готов каждый миг. А шалый хвалу заслужить бы не мог, Будь даже как тополь могуч и высок. Расстались, но каждый томится без сна; Вновь старой враждою душа зажжена. Исполненный умыслов злых, исполин Не раз приходил к властелину дружин. Старался склонить к злодеянью царя, ⁷¹⁵⁰ Недобрые речи ему говоря, Плёл сети коварства, а время всё шло — [280] В душе у царя озлобленье росло. Однажды к себе Герсивеза призвал, Придворным покинуть покой приказал И с братом он стал совещаться опять: Как быть с Сиавушем, как зла избежать? Затем повелел Герсивезу: «Скачи, Посланье моё Сиавушу вручи». Писал он: «Забыл ты о тех, что любя ⁷¹⁶⁰ Давно стосковались вдали от тебя. Душой истомился я; в путь соберись, Меня навести со своей Ференгис. По лику соскучился я твоему, По чуткому сердцу, душе и уму. В горах и у нас разной дичи полно, В ковшах и у нас молоко и вино; Веселье вкушая, побудешь со мной. А если ты вспомнишь свой город родной — С отрадою тут же вернёшься назад. ⁷¹⁷⁰ Ужель пировать ты со мною не рад! Встань, сердце от царственных стен оторви, И в путь поспеши, внемля зову любви».

272

7019—7020 Здесь Герсивез напоминает брату о далеком прошлом — начале вражды Ирана и Турана.

273

7039 Пешенг — общий родоначальник туранских царей, отец Герсивеза, как и самого Афрасиаба.

274

7064 Здесь в переводе допущена перестановка смежных бейтов.

275

7108 «Любимец небес» не имеет основания в оригинале.

276

7118 Дословно: «не будет пастыря, когда не будет стада» (набаш"aд шаб"aн чун н"aбаш"aд раме).

277

7121—7122 В оригинале переводу соответствует стих:

Н"a хах"aнд "aз ан пас бешахи тора

бер"aх (или бар"a) гах ура во махи тора,

т. е.

«после этого не захотят [увидеть] тебя на царстве

на [этом] пути [суждено]: ему — престол, или: ему престол — созвездие Тельца, тебе — Рыба» [на которой покоится земля],

т. е. тебе — смерть, могила.

278

7138 Словам перевода «кто тверд и спокоен» соответствует ходав"aнд-е с"aнг, дословно: «обладающий (качествами) камня» (тяжелый — устойчивый и т. п.).

279

7141—7142 Перевод дан по общему смыслу контекста. В оригинале дословно:

«Если бы ветер без смысла не срывался с места,

может быть обретал бы (букв. лицо, руки и ноги?)»

(м"aг"aр йафти чехре во д"aст-о пай), т. е. «не терял бы своего лица и обрёл бы форму».

280

7151—7152 Здесь Афрасиаб — туранец, о котором по существу в пределах сказания Фирдоуси не сказал ничего дурного, обнаруживает свою истинную природу «слуги Ахримана»: неспособность полного различения добра и зла. Он идет по пути зла, как бы в заблуждении (ср. в прим. 520 в томе I).