Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Фирдоуси Хаким Абулькасим

[Прибытие Гива и Кей-Хосрова в Сиавушгорд]

Садится в седло вместо Гива Хосров, А Гив — впереди, неусыпен, суров, Шагает с индийским булатом в руке. ⁹⁸⁷⁰ Как только завидит кого вдалеке — Навстречу спешит и, мечом поразив,. Земле предает умерщвлённого Гив. Когда к сиавушеву граду пришли, Спокойствие духа они обрели. На помощь призвали к себе Ференгис И все на едином решенье сошлись — Туранскую землю покинуть втроём, От стражей и воинов грозных тайком. «Нам мешкать нельзя, — Ференгис говорит, — ⁹⁸⁸⁰ Погибелью нам промедленье грозит. О нас донесут Афрасьябу, и он, Взъярённый, забудет и пищу и сон. Стремительней Белого Дива примчась, [367] Надежду убийца отнимет у нас. Спастись ни открыто, ни тайно тогда Не сможем, из мира уйдём навсегда. Здесь недруги всюду, здесь вражеский стан, Ведь нашей страной завладел Ахриман. О сын мой, души утешенье и свет, ⁹⁸⁹⁰ Исполни теперь материнский совет. Есть луг, он отсюда совсем недалёк, Лежит в стороне от проезжих дорог. [368] Взяв чёрную эту узду и седло, Туда отправляйся, лишь станет светло. Увидишь ты гору: до сфер взнесена, Главой облака рассекает она. По кручам поднявшись, увидишь ты вдруг Зеленый, цветами пестреющий луг С прозрачною, тихо журчащей рекой, ⁹⁹⁰⁰ Несущей отраду, дарящей покой. Когда поднимается солнце в зенит И стражей глава утомившийся спит — Бегут табуны проторённой тропой К той речке, знакомый ища водопой. Бехзада увидев, уздечку с седлом [369] Покажешь. Скакун присмиреет потом. С приветной улыбкой к нему подойди, Лаская, рукой по спине проведи. В те дни, как нависла отчаянья тень, ⁹⁹¹⁰ Затмив Сиавушу сияющий день, Коню говорил он: «Скакун вороной, Тобой пусть и вихрь не владеет шальной! Привольно пасись на просторе лугов, Придёт за тобой молодой Кей-Хосров».

367

9883 Белый Див — чудовище, умерщвленное Ростемом в походе на Мазендеран (см. прим. 12029 в томе I).

368

9892 Точнее по оригиналу:

бей"aк су зе рах-е с"aваран-е тур,

т. е.

«[лежит] по одну сторону от пути всадников Тура[на]».

369

9905 Бехзад — («Благорожденный») — кличка боевого коня Сиавуша.

[Кей-Хосров ловит Бехзада]

И вновь на коне молодой властелин, А пешим идёт впереди исполин. Храня осторожность, они на заре Неслышно прокрались к заветной горе. Вот кони уже к водопою спешат, ⁹⁹²⁰ Напившись, бегут чередою назад. Тут спешился царь, устремился вперёд, И тут же, у бурно струящихся вод, Уздечку с седлом он коню показал, Чтоб тот своего властелина узнал. Конь вздрогнул, Хосровом застигнут врасплох, И тяжкий у верного вырвался вздох. Седло из самшита скакун увидал — Седло, на котором в былом восседал Державный

хозяин его Сиавуш; ⁹⁹³⁰ Знакомое видит он стремя к тому ж. Узнав Кей-Хосрова, хозяину рад, Как вкопанный, замер на месте Бехзад. Увидя, что конь покориться готов, С седлом устремился к нему Кей-Хосров. Стоит, дожидается конь вороной, Вздыхает, и слёзы струятся волной. И жгучее горе опять ощутив, Вздыхают и юный владыка, и Гив. Царю Афрасьябу, владыке держав, Шлют в гневе проклятия, слёз не сдержав ⁹⁹⁴⁰ Царь чистит скребницей коня своего, И гладит атласную гриву его. Отца вспоминает он, грустью томим... Конь взнуздан, осёдлан владыкой своим, И стиснул наездник бока жеребцу. Скакун вороной, покорясь удальцу, Взвился. Словно буря, по воздуху мчась, Он скрылся мгновенно у Гива из глаз. Боец растерялся. Душой удручён, ⁹⁹⁵⁰ К Йездану взмолился в отчаянье он, Воскликнул: «Должно быть, злокозненный бес В коня превратился и с шахом исчез. Страшусь, не постигла бы гибель царя. [370] О горе, страдал и боролся я зря!» Меж тем, ускакавший вперёд далеко, Хосров осадил вороного легко. Дождался, покуда приблизится Гив, И молвил с улыбкой, бойца изумив: «О, доблестный витязь, таи не таи — ⁹⁹⁶⁰ Я думы сейчас разгадаю твои». «Мудрейший владыка, — был Гива ответ, — Что ты ясновидец — в том дивного нет. Ниспослана небом тебе благодать: Ты б мог, что таит волосок, разгадать». Царь молвил: «Смущён быстролётным конем, О Гив, ты дурное подумал о нём. Ты был подозреньем таким обуян: — Пробрался, знать, к юноше сам Ахриман. Царь скрылся, мой подвиг по ветру пустив; ⁹⁹⁷⁰ Я горем убит, и злорадствует див!» Тут спешился видевший мир исполин, И слышит хвалу молодой властелин: «Да будут светлы твои ночи и дни, А недруги злые — да сгинут они! Тебе ниспослал ведь недаром Йездан И знатность, и доблесть, и царственный сан». И снова помчал Кей-Хосрова Бехзад, И два седока возвратились назад. Как только вступили в покой Ференгис, ⁹⁹⁸⁰ Втроём совещаться они принялись — Как трудный побег безопасно свершить, Как замысел свой ото всех утаить. Едва увидав пред собой скакуна, Вздохнула царя Сиавуша жена: Супруга любимого вспомнила вновь, Прильнула к коню, льёт не слёзы, а кровь. Затем осушила горючий ручей, Ларцы отворила с казною своей, Которую долго от мира всего ⁹⁹⁹⁰ Таила в подвалах дворца своего. Немало там было венцов золотых, Алмазным сиянием сплошь залитых. Там были кинжалы, блестящий булат, И множество копий, и палиц, и лат. Хранилища те, неутешна, бледна, При сыне и Гиве раскрыла она. И Гив услыхал: «Натерпевшийся бед! Бери, сколько хочешь, блестящих монет, Уборов, красой ослепляющих взор, ¹⁰⁰⁰⁰ Где лалы вплелись в изумрудный узор... Мы — стражи сокровищ, ты ими владей; Для нас не жалел ты и жизни своей». И витязь, пред ней до земли преклонён, Ответствует: «Славься, владычица жён! Ты мир обращаешь в сияющий рай, Тобой и небесный украсится край. Пред сыном твоим да склонится весь свет, А недругов ваших да сгинет и след!» Взглянув на сокровища, Гив-исполин ¹⁰⁰¹⁰ Избрал сиавушев лишь панцирь один. Затем отобрали, готовясь к пути, Алмазы и всё, что могли увезти, Что в битве всего остального нужней: Шеломы, оружье, броню для коней. И вот уже заперты вновь тайники. И степью готовы скакать ездоки.

370

9953—9954 В оригинале:

«Страданием (р"aндж) было в мире мое сокровище (г"aндж) —

Теперь жизнь Хосрова ушла [как] и мой труд» —

с непередаваемой игрой слов р"aндж и г"aндж.

[Бегство Ференгис, Кей-Хосрова и Гива в Иран]

Окончены сборы, знак подал Хосров, И добрых седлают они скакунов. Надела походный шелом Ференгис, ¹⁰⁰²⁰ И вихрем все трое вперёд понеслись, Надеясь достигнуть иранской земли. Но как осторожность в пути ни блюли, Их бегство открылось, и грозную весть Тотчас поспешили Пирану принесть: Сюда из Ирана, мол, Гив-великан Пробрался, и тотчас бежали в Иран Все трое — кеянского рода юнец, Вдова Сиавуша и смелый боец. Той вести Пиран именитый не ждал, ¹⁰⁰³⁰ Он весь, как осиновый лист, задрожал. «Сбылось — размышлял он, смущеньем объят, — Всё то, что владыка твердил мне стократ. Как стану держать пред великим ответ? Почёта и веры мне более нет!» И вот из воителей избран Гольбад И с ним Нестихен, что не ведал преград. [371] Им велено триста вести верховых Мужей, искушённых в делах боевых. «Спешите! — пославший напутствовал рать, — ¹⁰⁰⁴⁰ Не дайте и темя себе почесать. Добудьте бесстрашного Гива главу, Засыпьте землёй Сиавуша вдову! А этот проклятый, бездомный Хосров В плену да изведает тяжесть оков! Но если успеют Джейхун переплыть, То нашему краю беды не избыть». Помчались два бдительных, грозных вождя, Бойцов молодых, закалённых ведя. И сыну и матери очи смежил ¹⁰⁰⁵⁰ Сон крепкий, а Гив, между тем, сторожил Покой утомлённых: немало ночей Скакали они, не смыкая очей. Черёд соблюдая, воинственный Гив Стоит, на дорогу глаза устремив, Исполнен решимости, к смерти готов. В шеломе блестящем боец из бойцов И в крепкой броне сверх кольчуги своей, Как было в обычае славных вождей.

371

10036 Нестихен — возможно пехлев. прототип имени Аустихен — Аушахр в «Шахнаме». Отсюда возможность «раздвоения» личности брата Пирана, основанного на смешении фонетики значения одного пехлев. знака. В «Шахнаме» далее оба брата Пирана падут в боях, Нестихен — от руки Бижена.

[Гив обращает в бегство Гольбада и Нестихена]

Вот конница мчится, копыта пылят; ¹⁰⁰⁶⁰ Гив тотчас извлёк закалённый булат. Клич витязя грянул, что гром с облаков, Он в трепет поверг бы и яростных львов. Пыль черною тучей взвилась в небеса, И в сердце дружины, как вихрь, ворвался. Разя то кинжалом, то палицей, вождь. Железный, сказал бы ты, падает дождь. Турана герои остались без сил — Так страшно их витязь иранский разил. Столь грозною яростью он обуян, ¹⁰⁰⁷⁰ Что мог бы почесть ручейком океан. Героя со всех окружило сторон Враждебное войско, но тот не смущён, Уж копья бойцов поднялись, как тростник, Скрывая и солнце, и месяца лик, И морем вина стала степь, заалев От крови, что пролил воинственный лев. Немало туранцев отважный скосил, И дрогнуло войско, лишённое сил. Склонясь к Нестихену, Гольбад произнес: ¹⁰⁰⁸⁰ «Он крепок, как будто гранитный утес. Не мог бы одним он копьём побеждать, Им движет Хосрова-царя благодать. Страшусь я: туранцев несчастие ждёт, От воли Йездана никто не уйдёт. Недаром твердил звездочет в старину: Беда поразит удальцов и страну!» Вновь бой разгорелся, жесток и суров. Раздался трубы оглушительный рёв. Так яростно ратные клики гремят, ¹⁰⁰⁹⁰ Что дрогнуло сердце гранитных громад. Телами усеяны поле и склон, Ручьями кровавыми прах обагрён. Воинственный витязь, опора дружин, Огромную рать опрокинул один. Те ранены, те недвижимы, лежат, Другие к Пирану пустились назад. А Гив, весь в крови, словно яростный лев, К владыке пришёл, утолив ярый гнев, И молвил: «Будь счастлив, о царь Кей-Хосров, ¹⁰¹⁰⁰ И с разумом дружен, и телом здоров! Примчались, возглавив дружину свою, Гольбад с Нестихеном, проворным в бою. Бежали все те, что остались в живых, Но впору заплакать над участью их! Сломил бы меня лишь Ростем-исполин, Другой не осилит боец ни один!». В душе властелина восторг, торжество, Он Гива приветствует, славит его. Насытились тем, что нашли под рукой, ¹⁰¹¹⁰ И двинулись дальше, забыв про покой. Когда беглецов, изнемогших от ран, Увидел охваченный гневом Пиран, Гольбада спросил: «Без утайки и лжи, Какое вы встретили диво, скажи! Что с Гивом вы сделали, где Кей-Хосров? Ответствуй, правдивых я требую слов!». «О витязь, — ему отвечает Гольбад, — Отчаешься, жизни ты будешь не рад, Когда расскажу я про Гива тебе, — ¹⁰¹²⁰ Какой он обрёк нас печальной судьбе. Не раз ты в сражениях видел меня, Хвалил не однажды, отвагу ценя, Но я из стремян нападеньем одним Был выбит. Уж думал: паду недвижим. А я ведь стократно копьё заносил, Неистово, неутомимо разил. Его голова, что железо, крепка, Слоновьим клыкам не уступит рука. Ростема я видывал в битве не раз, ¹⁰¹³⁰ Слыхал не один очевидца рассказ: Так стойко удары не сносит и он, В деяниях ратных не столь искушен. Будь копья у нас мягче тигровых кож, А палицы — воску подобными, все ж Расплющить могли бы они удальца — Ведь не было нашим ударам конца! Но, с каждым мгновеньем сильней распалён, Вперед он кидался, как яростный слон. На поле тела громоздились горой. ¹⁰¹⁴⁰ Всех витязей смял, опрокинул герой!» «Довольно! — воскликнул Пиран, омрачась — Туранцев позорит подобный рассказ! Пред мужем одним отступить, оробеть? Дружины водить недостоин ты впредь! Вдвоём с Нестихеном ты вел силачей, Что львов посрамили б отвагой своей, Не стыдно ль? Ты Гива представил слоном — Себя ты в краю обесславил родном! Узнает о том Афрасьяб и в сердцах ¹⁰¹⁵⁰ Корону державную кинет во прах. Не диво! Мужей закалённых ведя, Два доблестных, два искушенных вождя Пустились бежать от бойца одного, В сраженье ему даровав торжество! Себя опозорил ты; нет, не твоё Призвание — стяг возносить и копьё!»

[Пиран отправляется в погоню за Кей-Хосровом]

Шесть тысяч Пиран отобрал удальцов, Туранского войска храбрейших бойцов, И этой дружине сказал: «Поскорей ¹⁰¹⁶⁰ Гоните своих быстроногих коней! Должны днём и ночью без устали вы Стремиться вперёд, словно лютые львы. Коль с Гивом Ирана достигнет Хосров, Там станут и жёны отважнее львов, Наш край супостаты дотла разорят; Владыка Турана, смятеньем объят, Безмерно тогда разъярится, виня В спасенье бежавших не рок, а меня». И, вняв повеленью, бойцы за вождём ¹⁰¹⁷⁰ Помчались, скакали и ночью, и днём. Но вдруг скакунов осадили: река Легла перед войском, быстра, глубока. Ту речку широкою ты бы не счёл, Но дна не достал бы и вброд не прошёл. Весной, багровея, вздувалась она И Гользериюн называлась она. [372] А Гив и Хосров за рекой улеглись На отдых; на вышке сидит Ференгис. Но вот различила царица вдали ¹⁰¹⁸⁰ Стяг чёрный владыки туранской земли И к витязю с вестью недоброю той Примчалась, нарушив уснувших покой. «О друг утомлённый, — сказала, — пора! Вставай и спасайся, не жду я добра. За нами огромная гонится рать, Страшусь, не удастся беды избежать. Врагами настигнутый, будешь убит — Нам боль нестерпимая сердце пронзит. А сына со мною, в печали, в слёзах, ¹⁰¹⁹⁰ У ног Афрасьяба повергнут во прах. Кто ведает, что претерпеть суждено! Нам тайну небес разгадать не дано». Но Гив отвечает: «Владычица жён, Напрасно врагами твой дух устрашён! Ты с сыном на холм крутобокий взойди, Оттуда без страха на битву гляди. Творец ниспошлёт мне победу в войне, Светила, поверь, благосклонны ко мне. Врагов — до последнего их удальца — ¹⁰²⁰⁰ Я всех уничтожу по воле Творца!» Царь молвил: «Не знающий равных в борьбе! И так уж я многим обязан тебе. Меня от неволи избавив, попасть Не должен ты ныне чудовищу в пасть. В бой ринусь я, мой наступает черед Злой вражеской кровью омыть небосвод!» Но слышит в ответ: «Уповает Иран, Что будет короной твоей осиян. Отец мой воитель, воитель и я, ¹⁰²¹⁰ Идти не впервые мне в бой за царя. Нас семьдесят восемь его сыновей, [373] Что в мире дороже нам жизни твоей? Воителей много, но мало владык... О нет, лишь один ты по-царски велик! Погибну — найдётся другой удалец, Зато не останется сирым венец. А если б ты пал от Ирана вдали, Кого б мы тогда на престол возвели? И втуне б мой труд семилетний пропал, ¹⁰²²⁰ А сам бы позорищем рода я стал. Творец мне заступник сегодня и впредь, Тебе же — с холма на сраженье смотреть. Твоя благодать нам победу сулит, Весь мир, торжествуя, она осенит». [374]

372

10176 Гользериюн —  (читаем так по рифме ) — название речки. Весь бейт (10175—76) в оригинале (дословно):

Название той реке было Гользериюн

Весною, [разливаясь], она бывала речкой крови».

373

10211 Нас семьдесят восемь его сыновей.— Число сыновей Пирана неоднократно варьируется как в источниках, так и в «Шахнаме».

374

10224 В оригинале:

«Мир—целиком под тенью крыла твоего» —

образ, восходящий к представлениям о птице Хомай (см. прим. 4200 в томе I), осеняющей будущего царя.

[Битва Пирана с Гивом]

На мощном коне, разъярённый как лев, Помчался, броню боевую надев, И видит: Пиран на другом берегу. Река преграждает дорогу врагу. И грянул, как гром, исполина призыв — ¹⁰²³⁰ Соперника кличет воинственный Гив. Во гневе хулой отвечает Пиран: «Эй ты, худородный, хвастливый буян! Сразиться ты хочешь — не чудо ль? Один! Затеял ты выказать удаль — один! Ударами копий тебя наградим, [375] Не праху, а птичьим когтям предадим. Падёшь, хоть железною будь ты горой, Когда муравьино-бесчисленный строй Нагрянет. С тебя мы кольчугу сорвём, ¹⁰²⁴⁰ Как падаль по полю тебя повлечём! Лев доблестный молвил однажды: коль срок Оленю отмеренной жизни истёк, И счет уж ведётся последним часам — Он льву на пути попадается сам. Судьбою в добычу назначен ты мне И этим мужам, закалённым в войне!» Ответил на это рычанием льва Гив доблестный, витязей славных глава: «Исчадие ада, презренный злодей! [376] ¹⁰²⁵⁰ Не видеть бы миру подобных вождей! Как мстил я за смерть Сиавуша-царя, Ты видел — дивился тогда ты не зря Иль мало воителей в жарких боях В Туране и Чине поверг я во прах? Не я ль разгромил твой богатый чертог, Тебя униженью и горю обрек? Жен знатных, которыми славен Хотен, — Сестру и супругу ты отдал мне в плен; Им страх за тебя разрывает сердца, ¹⁰²⁶⁰ Вовек твоего им не видеть дворца! Решил я по-своему пленниц судьбу, Их первому встречному отдал рабу. Как женщина, спину ты мне показал, В тоске, причитая, рыдая, бежал. Муж нужен тебе, ты беспомощней жён, Ты звания

мужа навеки лишён! Посмешищем станешь теперь для бойцов, Пирующих шумно под лютни певцов. Туранцам — позор до скончанья годин: ¹⁰²⁷⁰ Ведь Гив отстоял Кей-Хосрова один! Напомню ещё: властелины всех стран, Китая глава и кейсер, и хакан, [377] Из рода Кавуса князья и цари И золотошлемные богатыри — Все дочь у Ростема один за другим Просили, с мольбою склонясь перед ним. Сам сватался Тус, но ему, как и всем, Зазорным отказом ответил Ростем. Одно за другим отвергал сватовство, ¹⁰²⁸⁰ Достойным родства не признал никого. Никто из отважных, исполненных сил, Почтенья и веры ему не внушил. Мне, витязю, дочь он вручил, наконец, Любимую больше, чем славный венец. Мне в жёны он дал молодую княжну, Отважную всадницу Гошесп-бану. Меня среди избранных выбрал он сам — Почтил, осчастливил, вознёс к небесам. Прекрасную деву, чье имя Ирем, — [378] ¹⁰²⁹⁰ Сестру мою взял он в супруги затем. Я, кроме него, в богатырской борьбе Не знаю соперников равных себе. Оплачьте свой край, не замедлит за мной Ростем-ратоборец нагрянуть войной. Сейчас занесу я булатный свой меч, Чтоб мир пред тобой темнотою облечь. Дружину твою утоплю я в крови, Иначе ты мужем меня не зови. Умчу я Хосрова, надежду царей, ¹⁰³⁰⁰ В Иран, к повелителю богатырей. В венце золотом на блистающий трон Торжественно будет Хосров возведён. На вас нападу я, кольчугу надев. Край станет пустыней, где властвует лев. Ты вотчин лишишься, презренный Пиран, — Сметем твой престол, обездолим Туран! Гошвада я внук, и Гудерза я сын, Гив, первый воитель иранских дружин! Тебя обезглавлю индийским мечом, ¹⁰³¹⁰ Оплачет и панцирь тебя, и шелом; В могильный покров обратится броня, Позорную примешь ты смерть от меня!»

375

10235—10236 В оригинале:

«Теперь пищей тебе будут удары копья,

Саваном для твоего тела — когти сокола».

376

10249 В оригинале: «О туранец (тюрок) низкородный (б"aдгоухар), отродье дива (дивзад)».

377

10272 В оригинале: че ф"aгфур-о кейс"aр-о хакан-е чин, т. е. «как фагфур и кейсер, и хакан Чина».

Фагфур — титул владыки Китая («сын бога», популярнее «сын Неба»). Кейсер—повелитель Рума (Запада — см. прим. 5577 в томе I). Как следует из текста, «хакан Чина» — тоже суверенный владыка. По-видимому, под фагфуром мыслится действительно владыка отдаленного (южного) — у «моря Чин» — Китая, а «хакан Чина» — вероятно, повелитель Монголии и Северного Китая или «Китайского Туркестана».

378

10289—10290 В оригинале:

сопорд"aм бе рост"aм х"aми хвах"aр"aм

м"aхе банован-е ш"aхр бану эр"aм,

т. е. дословно:

«Я вручил Ростему свою сестру,

Луну средь знатных дам [Бану] города — Бану Эрем (Ирем)».

В источниках же упоминается о Шехр-бану-Ирем, как о жене Ростема и матери Бану-Гошесп — жены Гива. Брак дяди и племянницы вполне законен и реален для зороастрийского Ирана, но все дело в одновременности свадьбы Ростема и Гива, что исключает возможность считать Бану-Гошесп дочерью Ростема от Бану-Ирем (характерное переплетение в источниках).

[Гив берет в плен Пирана]

Вождь Гиву внимает, душой омрачась, От ярости хлынули слёзы из глаз. Тяжелую палицу сжала рука: Коню быстроногому стиснув бока, К Йездану воззвал и, подобно челну, Поплыл, рассекая речную волну. Навстречу Пирану не ринулся Гив, ¹⁰³²⁰ Дал на берег выйти и, вдруг отступив, Стремительно в бегство пустился. Пиран Вослед полетел, что степной ураган. От пыли весь мир погрузился во тьму. Гив скачет — все ближе туранец к нему. Когда ж от реки и туранских дружин Врага далеко заманил исполин — Он палицей тяжкой взмахнул, разъярён, Напал на Пирана, как лютый дракон. Тот дрогнул, не выдержал, кинулся вспять, ¹⁰³³⁰ Пустился иранец его догонять. Одним неприметным движеньем руки Аркан богатырский он сдернул с луки, Сплеча размахнувшись, закинул аркан — И пойман, от плена не спасся Пиран. Воителю шею петля обвила. Совлек побеждённого наземь с седла И пешим погнал пред собой исполин. Вдали от реки, средь пустынных равнин Поверг его наземь и, руки связав, ¹⁰³⁴⁰ Доспехи его и оружие взяв, Помчался со стягом его боевым, И вот уже волны реки перед ним. Увидя, кто знамя Пирана несёт, Туранцы в тревоге помчались вперёд. Запела тут гонга индийского медь И стали кимвалы призывно греметь. Гив бросился в реку, понёсся как чёлн, Скользящий средь пены бушующих волн. Доплыл и берётся за палицу Гив. ¹⁰³⁵⁰ Взирают на витязя, словно застыв, Туранцы. Смятенья дружина полна. Ослабив узду, отягчив стремена, Прорвал он противника строй боевой, [379] Разя стременами, мечом, булавой, Он горы убитых в степи громоздил, [380] Смертельный на недругов страх наводил. Лишь спины воителей видел храбрец, Свирепый, как лев средь отары овец. Немало скосил он туранцев, бежать ¹⁰³⁶⁰ Заставил один многомощную рать. И снова герой на другой стороне, Как будто врагов не видал и во сне. К Пирану вернувшись и выхватив меч, Туранцу главу угрожая отсечь, Он пешим его за собой потащил. И бледный, от боли и страха без сил, Влекомый воинственным богатырём, Пиран именитый предстал пред царём. Гив, спешась, во прах пред владыкою пал, ¹⁰³⁷⁰ Хваленьями долго его осыпал И после промолвил: «Вот низкий хитрец, Попал он в драконову пасть, наконец! По воле его Сиавуш был казнен. Погиб Сиавуш, да погибнет и он!». Пиран, лобызая почтительно прах, К Хосрову взывает в тоске и слезах: «О, правде и мудрости преданный царь, Светило народа, благой государь! Припомни, я в спор не боялся вступить ¹⁰³⁸⁰ С владыкой, что рвался тебя погубить. Я долго вдали от него пребывал, Не то Сиавуша казнить бы не дал. Тебя вместе с матерью славной твоей Я вырвать успел из бесовских когтей. От витязя грозного ныне меня Спаси, благодатью своей осеня!»

379

10353 В оригинале: «Головы надменных были поражены изумлением от страха» (с"aр-е с"aрк"aшан хире г"aшт зе н"aхиб), что отражено в переводе выше — стих 10351 (стих же 10351 перевода — вольная вставка при сохранении числа строк с перестановкой полустиший бейта).

380

10355 — 10356 В оригинале:

«От поверженных (врагов) равнина стала подобной горе.

От одного (витязя — вариант: от булавы его) эти отважные стали бессильными».

[Ференгис спасает Пирана от ярости Гива]

Боец на Хосрова, царя своего, Глядит, в ожиданьи приказа его. Тогда Ференгис, состраданьем горя, ¹⁰³⁹⁰ Стократно прокляв Афрасьяба-царя, Промолвила Гиву: «Испытанный друг, В скитаниях столько изведавший мук! Узнай о воителе этом седом: Он праведен, верен и честью ведом. По воле Творца милосердного, нас Пиран от расправы безжалостной спас, От бед оградил нас, от тяжких обид — Ужели, безвинный, он будет убит? О славный, его ради нас пощади. ¹⁰⁴⁰⁰ Ведь зла никогда не таил он в груди». Ответил воитель: «Владычица жен, Пусть радостью будет твой путь озарен! Клялся я великою клятвой: венцом И троном царей, и светилами в том, Что если его одолею в бою, Без жалости кровь его наземь пролью». «О доблестный лев, — был Хосрова ответ, — Пусть душу твою не терзает обет. Дал клятву святую — отдай же ей дань: Ты в ухо вождя полоненного рань — ¹⁰⁴¹⁰ Прольется на землю пиранова кровь, Тогда и вражду утолишь и любовь». Гив видит: Хосрову воителя жаль, У юноши слёзы исторгла печаль. И витязь, к Пирану с мечом устремясь, Чуть уха коснулся, и кровь пролилась. Тогда Кей-Хосрову промолвил Пиран: «Как пешим, скажи, возвратиться мне в стан? Ведь конь мой отобран. Мне жизнь подарив, ¹⁰⁴²⁰ Щедротою новой теперь осчастливь». Царь Гиву тут вымолвил: «Ради меня, О витязь, ему возврати ты коня». «Зачем же, — насмешливо молвил боец, — В сраженье ты дрогнул, туранский храбрец? Коль надобен конь быстроногий тебе, Я руки свяжу пред дорогой тебе. Обетом святым от неволи спасись, Великою клятвою мне поклянись, Что путы не будут рукою ничьей ¹⁰⁴³⁰ Развязаны, только женою твоей Гольшехр: ведь избранницей быть ей дано, Ты тайн от неё не имеешь давно». Коня и свободу обетом купил Пиран, обещание клятвой скрепил: «Мне руки развяжет Гольшехр лишь одна, — Свободу подарит мне только она». Прощаясь, приветливо с ним обнялись Хосров и владычица жен Ференгис. Гив накрепко руки Пирану связал, ¹⁰⁴⁴⁰ Его на коня усадить приказал. Умчался Пиран, восхваляя царя И Гива, великого богатыря.

[Афрасьяб встречает на дороге Пирана]

О том пораженье узнал Афрасьяб, И света не взвидел, от горя ослаб. Кимвалом бойцов поспешил он созвать  И двинул стремительней пламени рать. Двухдневный свершали за день переход, Не ведая устали мчались вперёд. И вот доскакали до места того, ¹⁰⁴⁵⁰ Где бился Гольбад, где дружина его На поле кровавой борьбы полегла, В нежданном сраженье погибель нашла. Царь молвил: «Злой недруг ворвался в Туран. Должно быть, велик неприятельский стан! Об этой дружине огромной ужель Никто из туранцев не слышал досель? Откуда проведал тот див-исполин, Что здесь Сиавуша казнённого сын? Убил бы младенцем Хосрова — тогда [381] ¹⁰⁴⁶⁰ Меня б миновала лихая беда». На это ему отвечал Сепехром: «О нет, не дружиною — этот разгром, Увы, учинён только Гивом одним; Не видели вовсе воителей с ним. Огромную рать одолел он. Спастись Успели и Гив, и Хосров с Ференгис». Услышав о том, Афрасьяб побледнел;, В отчаянье свой проклиная удел. «Познавшего тайны небесных планет ¹⁰⁴⁷⁰ Сбылось прорицанье! — сказал он в ответ, — Кто царствовать призван Создателем, тот Добудет престол без трудов и забот». Как только его отзвучали слова, Дружину увидел Турана глава. Вгляделся и видит: в крови, перед ней — Пиран, предводитель туранских мужей. Царь думает: «Гив им настигнут, убит. Он, верно, с победною вестью спешит». Все ближе, меж тем, именитый Пиран. ¹⁰⁴⁸⁰ Царь видит, что кровь — из пирановых ран. Вождь едет, привязан к седлу, на коне И связаны руки узлом на спине. Владыка Пирана расспрашивать стал, И вот что воитель ему рассказал: «Дремучих лесов кровожаднейший лев, От долгого голода рассвирепев, Столь страшен бы не был, о мой властелин, Как Гив, на дружину напавший один. Увидев, как в битву кидается он, ¹⁰⁴⁹⁰ От ужаса дрогнул бы даже дракон. За тяжкую палицу взявшись, боец Разил, словно молотом мощный кузнец. С разбега по склону в долину примчась, Он грудью, конём, стременами тотчас Воителей наших крушить принялся, Дружине смятенье и гибель неся. Главой возвышался над всеми герой, Казался он вставшей средь поля горой. Разили мечи, словно хлещущий дождь, ¹⁰⁵⁰⁰ Но тот разъярённый воинственный вождь Всю нашу дружину рассеял один. Я ринулся в бой, ускакал исполин, Но меткий аркан свой метнул на бегу, И тотчас в неволю попал я к врагу. Дрожащий, и сил, и сознанья лишён, Я мигом был наземь с седла совлечён. Мне руки скрутил торжествуя ездок, Меня за собой по земле поволок К ногам Кей-Хосрова. Безмерно жесток, ¹⁰⁵¹⁰ Огнём унижения сердце мне жёг. Уже за булат его руки взялись, Вступилась тогда за меня Ференгис. Как видишь, владыка, остался я жив, Лишь ухо мне ранил разгневанный Гив И накрепко руки связал, и меня Заставил поклясться сиянием дня, Луною и жизнью твоей, и венцом, И троном твоим, и небесным Творцом, Что руки развяжет мои лишь одна ¹⁰⁵²⁰ Гольшехр, умудрённая жизнью жена. И видя, что светлой покинут звездой, Увы, поклялся я той клятвой святой. Я путами крепкими тяжко томим, Но крепче я связан обетом своим. Не знаю, чем мог небеса оттолкнуть — Их милостей, верно, мне ввек не вернуть!» Окончен Пирана правдивый рассказ, И ярость в душе Афрасьяба зажглась. Прогнал, оскорбил предводителя он. ¹⁰⁵³⁰ Тот слова не вымолвил, болью пронзён. Владыка без удержу гнев изливал, Проклятьями сыпал и клятвы давал: «Хоть тучею стань громоносною Гив, Стань вихрем Хосров, этот дерзостный див, Настигну их, даже с небес совлеку!» Заносит он руку к стальному клинку, Крича в исступленье: «Им голову с плеч Снесет мой булатный губительный меч! Как только в тиски Ференгис залучу, ¹⁰⁵⁴⁰ Я мир пред глазами её помрачу, Мгновенно её рассеку пополам И рыбам речным на съеденье отдам. Хосров по Ирану тоскою томим, Но ей ли стремиться туда вслед за ним!»

381

10459—10460 В оригинале:

«Если бы прах был ему (Хосрову) учителем (вар. воспитателем)

Не увидели бы оба глаза мои этой судьбы» (см. в переводе след. стих.).

[Разговор Гива со стражем судов на реке]

Умчался в Хотен удручённый Пиран; Царь, жаждою мщения вновь обуян, К Джейхуну бойцов поспешил повести, Без удержу кровь проливая в пути. [382] Сказал он Хуману; «Коня не жалей, ¹⁰⁵⁵⁰ Гони, до реки доберись поскорей. Ведь если Джейхун беглецы перейдут — Все наши усилия зря пропадут. О горе, сбывается ныне вполне Всё то, что пророчили мудрые мне! Они предсказали: владыка придёт, [383] Что род от Кобада и Тура ведёт. Он сердце Ирану с любовью вручит, [384] К Турану разгневанный лик обратит. Турана земля опустеет тогда, ¹⁰⁵⁶⁰ Разрушены будут его города». Все трое, меж тем, до реки доскакать Успев, принялись переправы искать. Гив славный со стражем вступил в разговор: [385] «Нам надобен чёлн: поворотлив и скор, И парусом новым к тому ж оснащен, Пусть будет достоин властителя он». Но страж отвечал: «Для текучей волны Рабы и властители, право, равны. Коль хочешь речную волну покорить — За судно ты должен меня одарить». ¹⁰⁵⁷⁰ «Что просишь, скажи, — богатырь отвечал, — Рать близится, судно спускай на причал!» Услышав от Гива такие слова, К нему обращается стражи глава: «Четыре ты клада везёшь — хоть один За судно в награду мне дай, исполин: Мне панцирь отдай, вороного коня, Рабу иль юнца, что прекраснее дня». ¹⁰⁵⁸⁰ «Ума ты лишился! — Гив крикнул в ответ. — Твои притязанья — бессмысленный бред. Когда бы возглавил владыка свой край — Без доли и ты не остался бы, знай. Взять в слуги властителя заришься ты — Занёсся, смотри, до какой высоты! Ты просишь в уплату властителя мать, Что месяц могла б, как венец, украшать. Тебе вороной приглянулся мой конь, Бехзад, обгоняющий вихрь и огонь. Ещё на броню посягаешь мою, ¹⁰⁵⁹⁰ Которая неуязвима в бою: Не мокнет она и в текучей волне, Её не расплавить и в жарком огне, Её не пронзит ни стрела, ни копьё, Ты взять вместо пошлины хочешь её! Сгинь, жалкий скупец! Твоего нам челна Не надо: и так донесёт нас волна».

382

10548 Передано по смыслу. Дословно: «В гневе он влачил в крови полу» (х"aми дам"aн "aз х"aшм д"aр хун к"aшид).

383

10555—10556 Таким именно «владыкой»— наследником двух династий кеянидов Ирана и потомков Тура, правивших в Туране, и оказывался бежавший Кей-Хосров, родившийся от брака иранца Сиавуша с туранской княжной — Ференгис.

384

10557—10560 Здесь в переводе допущена перестановка двух смежных бейтов.

385

10563 В переводе сказано «страж», в оригинале — термин бажбан (вариант — бажхвах, современная форма: баджгир, баджгах) со значением сборщик налога. Бажбаны осуществляли также контроль над переправой (река Джейхун — граница Ирана с Тураном, Мавераннахра с Хорасаном в эпоху создания «Шахнаме»). А потому реалистична, понятна и попытка стража задержать «неведомых» людей (включая и попытку «заработать» на этом деле).