Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Фирдоуси Хаким Абулькасим

[Тус отправляется в Туран]

Вот солнце в победном величье своем [454] На бурно летящем коне огневом Явилось над миром в созвездье Овна, И мир засверкал словно чаша вина. Запела у Туса труба пред шатром, Литавр и кимвалов послышался гром. Весь край небывалым волненьем объят, — Сказал бы ты, воды морские кипят. Шум, конское ржанье, клубящийся прах — ¹²¹⁹⁰ С дороги уж сбилась луна в небесах. Мечи загремели, взревели слоны — Тут вспомнишь о грохоте нильской волны. А день золотист и лилов, и багрян От стяга, которым гордится Иран. Вокруг кавеянского стяга — бойцы, Гудерзовой славной семьи удальцы. В короне, с блестящей своей булавой Явился пред ставкою вождь боевой, Туc гордый. Он в злато одет и обут, ¹²²⁰⁰ Пред ним кавеянское знамя несут. Вокруг — из новзерова рода вожди, Корона у каждого, цепь на груди. И вот уже витязи вихря быстрей Несутся к дворцу властелина царей. Главой золотой до небес вознесён Стяг Туса, на стяге — воинственный слон. И вся менучехрова племени рать, [455] Привыкшая Тусу почёт воздавать, Вслед двинулась, чёрной подобна горе, ¹²²¹⁰ Сиять не давая луне и заре. На воине каждом броня и шелом. Построилась мощная рать пред царем. Он Туса призвал и воителей с ним, Прославленных ратным искусством своим. И так говорит властелин удальцам: «Я Туса даю в предводители вам. Пусть мчится пред войском со стягом Каве, А вы повинуйтесь вождю и главе». И Тусу при войске он перстень вождя ¹²²²⁰ Вручает, промолвив: «Мне верность блюдя, Дружине разумно указывай путь, Надёжным её предводителем будь. Завета, смотри, не забудь моего: Не должно в пути притеснять никого. Ремесленник каждый и пахарь любой, Что мирно живут, не воюют с тобой, Пусть горя не знают. Грешно им грозить! Лишь тех, кто сражается, должно разить. Нигде невиновным обид не чини: ¹²²³⁰ Для всех ведь земные окончатся дни... Ты мимо Келата бойцов не веди; [456] Веленье нарушишь — несчастия жди. Да блещет, как солнце, в раю Сиавуш, Блаженствуя вечно средь праведных душ! Ему подарила пиранова дочь Форуда, который с ним сходен точь-в-точь; И так же разительно схож он со мной, Мой сверстник возлюбленный, брат мой родной. Он с матерью ныне в Келате живёт, ¹²²⁴⁰ Тот край и дружину своими зовёт, Не знает из наших мужей никого. Держись в отдаленье от края того! Ведь князь возглавляет могучих бойцов, А путь, к ним ведущий, и крут, и суров; И сам он воителем грозным прослыл, Царевич тот юный, исполненный сил. Вам надобно логово льва обойти, Отдать предпочтенье степному пути». Тус, выслушав царский наказ и урок, ¹²²⁵⁰ Ответил: «С тобой не заспорит и рок. Тобою указанный путь изберу, Ведь каждый приказ твой направлен к добру». В путь выступил вождь, а Хосров, между тем, К себе возвратился, с ним верный Ростем. По зову Хосрова пришли на совет Отважный воитель и мудрый мобед. Вновь речь о царе Афрасьябе идёт, Владыка во власти тревог и забот. Тус едет тем временем с войском своим, ¹²²⁶⁰ Но вот раздвоилась дорога пред ним. Одна сквозь пустыню тропа пролегла, Другая к Черему, Келату звала. [457] Безмолвны литавры, недвижны слоны; Воители ждут, нетерпенья полны, Готовые тут же помчаться вперёд Дорогой, которую вождь изберёт. Но речь предводитель спешит повести О знойной пустыне, о трудном пути. Сказал он Гудерзу: «В тех жарких степях ¹²²⁷⁰ Будь пыль даже амброй, будь мускусом прах, — Без тени, без влаги, свой жребий

кляня, Мы выдержать, верь, не могли бы и дня. Не лучше ль идти на Келат и Черем И ратным становищем сделать Меем? [458] Там зелень садов и прохлада реки. Пустыней вести для чего нам полки? Однажды ходил я уже на Черем — В походы водил нас тогда Гождехем. Дорога лежит средь ущелий и гор, ¹²²⁸⁰ Но тропы я знал и труднее с тех пор. Дорогой знакомою двину я рать — Не станем от зноя в песках изнывать». Гудерз отвечает: «Главою дружин Тебя, не другого, назвал властелин. Послушно ты волю его соблюди, Опасной тропою бойцов не веди. Нарушить затеял ты царский приказ, Но как бы над войском беда не стряслась!» «О муж именитый, — был Туса ответ, — ¹²²⁹⁰ Об этом тебе сокрушаться не след. Не станет он гневаться, наш властелин, Уверуй, и сердце избавь от кручин!» Так молвив, бойцам повелел он затем Путь прямо держать на Келат и Черем. Царя своевольно ослушался он, [459] Смотри же, какой потерпел он урон!

454

12181 В заголовке сказания о походе Туса на Туран у Вуллерса — Нафиси говорится не о Туране (Туран, Туран з"aмин и т. п.), а о «Земле тюрков» — Торкестан.

455

12207—12208 В оригинале:

«Всякий, кто был из рода Менучехра

Сердце и душа его были полны любовью к Тусу».

Этот бейт выпущен в Калькуттском издании, и можно сомневаться в его аутентичности.

456

12231 Келат — широко известный в Средние века городок и горная крепость на восточной границе Белуджистана, на подступах к Индии (ныне в пределах Пакистана). В XVIII в. Келат был резиденцией и складом награбленных сокровищ знаменитого Надир-шаха.

457

12262 Дословно: «с другой стороны Келат и путь на Черем» (? Джерем — )» по-видимому, населенный пункт в направлении к Индии (реально не отождествляется).

458

12274 Меем () — по контексту название реки, рифмующей с г"aм, следовательно — м"aй"aм.

459

12295—12296 Лирическо-дидактическое отступление — бейт, подчеркивающий мысль о гибельных последствиях своеволия Туса, которая была развернута во вступлении к сказу.

[Форуд узнает о прибытии Туса]

С известьем к Форуду пришел часовой: «Лик ясного солнца окутался тьмой, Ржут кони, слоны выступают, пыля; ¹²³⁰⁰ Сказал бы ты, Нилу подобна земля. То против Турана прислал воевать Твой брат из Ирана могучую рать. Как видно, к Келату путь держит она, — Кто ведает, где разгорится война?» И юный властитель, душой омрачась, Со стен укрепленных спустился тотчас; Велел охранять неусыпно пути, А сам поспешил на вершину взойти; Увидел идущую рать, и тогда, ¹²³¹⁰ Желая спасти табуны и стада, Какие паслись на просторе долин, Загнать их в укрытье велит властелин. И вот пастухи понеслись во весь дух, Загнали и скот, и коней в Сепидкух. [460] Все входы твердыни замкнуть поручил Форуд и в седло боевое вскочил. Грохочет кимвал над рекою Меем, [461] Пыль чёрною тучей одела Черем. На грозное войско, что мчится к горе, ¹²³²⁰ Испуганно с башни глядит Джерире, Мать князя, царя Сиавуша жена, Что скорби о павшем супруге полна. Правитель к родимой пришел, удручён, И к ней обратился: «Владычица жён! К нам рать со слонами, с кимвалом идёт. Бойцы — из Ирана, и Тус их ведёт. Набег учинить бы не вздумал на нас! На что, посоветуй, решиться сейчас?» «О витязь! — Форуду ответила мать. — ¹²³³⁰ Такого и в мыслях не должно держать. Теперь возглавляет иранских бойцов Твой мудрый и доблестный брат Кей-Хосров. Известны ему твоё имя и род И то, что родитель обоим вам — тот, Которому равный не сыщется муж, — Прославленный в мире герой Сиавуш. Хоть в жены туранку не думал он взять, Но волей судьбины Пирана он зять. Венчанный отец, мать из рода владык — ¹²³⁴⁰ Твой царственный род знаменит и велик. Коль рать посылает в сражение брат, Чтоб дух Сиавуша был мщению рад, Ты должен быть в этой войне впереди. Румийские латы скрепив на груди И стан опоясав, на бой устремись, Исполненный гнева, с врагами сразись! Задумал убийце отмстить Кей-Хосров, — Отмсти же и ты, без раздумья, без слов! Тут впору стенать леопардам степным, ¹²³⁵⁰ Чудовищам впору заплакать речным И в воздухе птицам, и рыбам в воде! Горюют, клянут Афрасьяба везде. Найдется ли в мире второй Сиавуш? С ним в целой вселенной сравниться кому ж, — С вождём, обладавшим отвагой такой, Столь пылкой душою, столь меткой рукой! Ты сын Сиавуша, с ним обликом схож, Свой род от венчанных кеянов ведёшь. Сражайся, убийце отца отомсти! ¹²³⁶⁰ Честь рода не ты ли обязан спасти? Ты витязей рати узнай имена — Славнейших, какими гордится страна. Навстречу отправься и в замок проси, Вином угости и дары поднеси. Воителям ты подари по коню, Дай каждому меч и шелом, и броню. Брат — вот кто твой клад! Сам возглавишь ты рать — Долг мести не должно чужим уступать. [462] Хосрова бойцам предводителем будь! ¹²³⁷⁰ Царь новый он — новым ты мстителем будь!» Форуд вопрошает: «О мудрая мать, С кем должно сначала мне встречи искать? Из этих мужей, закалённых в войне, Кто мог бы опорою сделаться мне? Как друга среди незнакомых сыщу? К кому я посланье свое обращу?» Форуду в ответ говорит Джерире: «Лишь войско рассмотришь ты, встав на горе, Увидишь двух славных воителей там: ¹²³⁸⁰ То храбрый Зенге и могучий Бехрам; Опору отыщешь ты в этих двоих, Во всем положиться мы можем на них. Твоя да не меркнет вовеки звезда, Да светит нам дух Сиавуша всегда! Они неотлучно бывали при нём, Два витязя славных, любимых царём. Без войска отправься, с Тохаром одним, [463] В сокрытое вникнешь, беседуя с ним. Иранского стана высокую знать ¹²³⁹⁰ Сумеет с вершины тебе указать Тохар, соблюдая закон старшинства, — И пастырь известен ему, и паства». «О мудрая, — сын отвечает, — и род Гордится тобою, и весь наш народ». Тут с вышки дозорный примчался опять, Речь снова повёл про иранскую рать: «В горах и долинах бряцают мечи. — Сказал бы: похищены солнца лучи! — Доколе гранитные горы видны, ¹²⁴⁰⁰ Повсюду — воители, стяги, слоны».

460

12314 Сепидкух — «белая [т. е. со снеговой вершиной?] гора» (в тексте ).

461

12317—12318 В оригинале:

«Когда встал (раздался) звук литавров от Меема,

А также прах — словно эбен — из Черема».

462

12368 Здесь перевод следует не тексту Вуллерса, а варианту Парижского издания, подтверждаемого старейшей Лондонской рукописью, где вместо  читаем:  а весь стих: м"aман кин-о айин бе бигане к"aс, т. е «не оставляй мести и обычая чужому [лицу]», естественный в контексте и корректный по форме вариант.

463

12387 Тохар —  по-видимому, графическое искажение, вм.  — пехлев. нахв"aр["a]. Это имя будет встречаться в других частях поэмы (в том числе и «сасанидской»). Здесь Тохар — туранский витязь, спутник Форуда.

[Форуд и Тохар рассматривают иранское войско]

Отправились вместе Тохар и Форуд, И юношу счастье покинуло тут. Когда отвернулся от нас небосвод, Ни злоба, ни кротость — ничто не спасёт. Коль с жизнью расстаться юнец обречён, Увы, не достигнет уж старости он... Избрали вершину повыше: сполна Дружина иранцев оттуда видна. Взирают на войско Форуд и Тохар, ¹²⁴¹⁰ Дивятся доспехам, горящим как жар. И молвит Форуд: «Ничего не таи, Правдивы пусть будут ответы твои. Ты всех именитых мужей, не простых, Со стягом, с копьём, в сапогах золотых, Героев, которыми славится край, В лицо узнавая, теперь называй». Все ближе бойцы, за рядами ряды Несутся меж гор, от гряды до гряды. То шлем золотой, то секира блестит, ¹²⁴²⁰ Здесь — в золоте дротик, там — в золоте щит: То ль золота в копях исчерпан запас, То ль туча дождём золотым пролилась!.. А гром барабанов летит в высоту Столь грозно, что никнет орел на лету. Их тридцать — не менее — тысяч бойцов С мечами, в броне, под прикрытьем щитов. [464] Тохар отвечает: «Гляди с высоты. Что ведомо мне, то узнаешь и ты. Под стягом, являющим образ слона, — ¹²⁴³⁰ Строй ратников, сталь их кинжалов темна. Их Тус возглавляет, в кровавых боях Не раз повергавший противника в страх. Стяг новый ты далее видишь, огнём Горит лучезарное солнцем на нём. То стяг Фериборза. Твой дядя родной, Сын царский, могуч и богат он казной. А дальше — украшенный месяцем стяг, Несчётные воины, храбрый вожак: ¹²⁴⁴⁰ То сын Гождехема, боец Гостехем, Не дрогнувший в битве еще ни пред кем. С онагром огромное знамя за ним, Несутся бойцы за главою своим. Смятенье рождает он в каждом враге, Муж доблестный, сын Шаворана — Зенге. Вот юноши знамя, там дева-краса [465] — Уста — что рубины, что смоль — волоса. Гив славный героя Биженом зовет, Он кровью не раз орошал небосвод. А дальше — полотнище с барсом таким, ¹²⁴⁵⁰ Что лев, задрожав, отступил бы пред ним. Ты скажешь, он с места сорваться готов... Шейдушем зовется глава удальцов. Вот стяг с устрашающим вепрем. Клыки Такие, что схватят и небо в тиски! Под ним Горазе, предводитель-герой; Со львом поединок он счел бы игрой! А далее — с буйволом стяг. Впереди Могучие витязи, рать позади. Ферхад, богатырь несравненный, под ним, ¹²⁴⁶⁰ Величием сходный лишь с небом одним. Вот стяг горделивый, где волк воплощён, Над Гивом-вождём развевается он. То знамя, где вышили золотом льва, Возносит Гудерз, меченосцев глава. А яростным тигром украшенный стяг — Ривниза, вождя-победителя знак. Под стягом, где вольная серна степей, — Нестух, сын Гудерза, с дружиной своей. Под стягом с оленем — могучий Бехрам, ¹²⁴⁷⁰ Гудерзу он — сын, предводитель бойцам. Богата вождями иранская рать, Их долго пришлось бы тебе называть». Про доблестных слушает богатырей Форуд молодой, украшенье царей. Сияя, глядит на воинственный строй, [466] И знатный его веселит, и простой. И молвит Тохару венчанный юнец: «Отмщён, без сомнения, будет отец! В пределах Мачина и Чина всего ¹²⁴⁸⁰ Бойца не останется ни одного. Дотоле сражаться я стану, пока Дракона моя не раздавит рука!» Иранское войско увидело тут: Стоят на вершине Тохар и Форуд. Тус, вождь ополченья, разгневан, суров, На месте и рать удержал, и слонов, И так повелел: «Из дружины моей Пусть витязь, чья слава гремит средь мужей, Оставит ряды, скакуна разогнав, ¹²⁴⁹⁰ И ввысь, на вершину помчится стремглав. Коль это из наших бойцов кто-нибудь, — Раз двести их, дерзостных, должно стегнуть. Коль витязи здешние — пусть их в полон Захватит и в путах доставит мне он. А если, сражаясь, убьёт, — не беда, Пускай по земле волочит их сюда. Когда же лазутчики это, и рать Мою замышляют они сосчитать — На месте их пусть рассечёт пополам ¹²⁵⁰⁰ И, сбросив с горы, возвращается к нам».

464

12426 Здесь в переводе опущены два стиха (один бейт) текста Вуллерса как сомнительный (бейт отсутствует и в Калькуттском издании).

465

12446—12447 Дословно этот бейт переводится так:

«Знамя за ним (т. е. за Зенге) есть. [На нем] — изображение луны-красавицы,

Тело которой — рубины, а локоны — словно черный мускус».

Приводим бейт в оригинальном написании:

466

12475—12476 Перевод вольный с перестановкой полустиший бейта. Дословно:

«Больших и малых — всех он посмотрел,

Сердце его возликовало, щеки стали [словно] шенбелид» (см. примеч. 9577—78).

[Бехрам поднимается на гору к Форуду]

Бехрам, сын Гудерза, вождю говорит: «Их умысел, верь, не останется скрыт. Немедля помчусь я, исполню приказ, Гора пред тобою смирится тотчас». Хлестнул скакуна и, оставив ряды, К вершине спешит, опасаясь беды. Князь молвил Тохару: «Поведай ты мне, Кто мчится сюда на гнедом скакуне, Стремясь неуклонно, решительно ввысь? ¹²⁵¹⁰ Беспечной отваге его подивись! К седлу скакуна приторочен аркан. Уже приближается к нам великан». В ответ от советника он своего Услышал: «Смотри, не разгневай его! Хоть имени я не припомню, но он, Должно быть, в семействе Гудерза рождён. Когда Кей-Хосров из Турана бежал, Он этой тропою в Иран проезжал. Я издали, помнится, видел на нём ¹²⁵²⁰ И эти доспехи, и этот шелом. Из рода Гудерзова должен он быть. Тебе самого бы его расспросить». К утёсу приблизясь, воитель вскричал — Как будто над склонами гром прозвучал: «На гору взобравшийся, кто ты таков? Не видишь ты разве несчётных полков? Ужели кимвала не слышал ты гром, Ужель не трепещешь пред Тусом-вождем?» На это ему отвечает Форуд: ¹²⁵³⁰ «С тем лютым не будь, кто с тобою не лют. Будь сдержан в речах, многоопытный муж, Уста оскверняешь хулою к чему ж? Не лев ты лесной, не онагр я степной, Не следует так обращаться со мной. Меня превзойти ты не мог бы ни в чём: Как ты, я силен и владею мечом. И руки, и ноги, и разум, и дух, Язык говорящий, и зренье, и слух Мне так же даны, как тебе: для чего ж, ¹²⁵⁴⁰ О витязь, надменные речи ведёшь? Мне радостью сердце ты мог бы согреть: Задам я вопрос, дружелюбно ответь». «Что ж, спрашивай, — слышит герой на скале, — Ведь ты в поднебесье, а я на земле». Князь молвил: «Кто вашей дружины, скажи, — Вождь главный, и кто удалые мужи?» Бехрам отвечает: «Я Туса назвал: С ним стяг кавеянский и ратный кимвал. Из витязей — Гив и Гудерз, и Горгин, ¹²⁵⁵⁰ Роххам, и Шейдуш, и Ферхад-исполин, Зенге, Гостехем, что разит без помех, Еще Горазе, гордость витязей всех». Форуд вопросил: «А другие мужи? Зачем умолчал о Бехраме, скажи? Всех ближе из рода Гудерзова нам Тобою не названный витязь Бехрам». И слышит: «О, равный отвагою льву! Где слышать ты мог о Бехраме молву?» Ответствует юноша: «Только сейчас ¹²⁵⁶⁰ О нём я от матери слышал рассказ. Сказала: „Как только приблизится рать, Бехрама ты в ней поспеши отыскать. Ещё расспроси о другом ездоке — То сын Шаворана могучий Зенге. Родителю славному оба они — Молочные братья, им длань, протяни"». «Как! — молвил Бехрам, славя царственный род, — Ты древа того величавого плод? Форудом зовёшься, о царь молодой? ¹²⁵⁷⁰ Будь счастлив, вовеки не знайся с бедой!» Ответ был: «Форуд я. Пал царственный ствол, Но отпрыск от славного корня взошёл». «Мне знак Сиавуша, отца своего, Скорей покажи!» — просит витязь его. И родинку тот показал на руке: Сказал бы ты, мускус чернел на цветке. Поверь, очертить столь искусно кружок И циркулем Чина никто бы не смог. И тут убедился воитель, что князь — ¹²⁵⁸⁰ Из рода кеянского. Низко склонясь, Он пылкой хвалою Форуда почтил, На кручу подняться к нему поспешил. Тот витязя встретил, покинув седло, С ним рядом уселся: на сердце светло. Сказал он Бехраму: «О славный храбрец, Пытливой душой наделённый мудрец! Сегодня, когда предо мной ты предстал Столь бодрым, разумным, достойным похвал, [467] Таким ликованием сердце зажглось, ¹²⁵⁹⁰ Как будто мне видеть отца довелось. Я путь на вершину задумал свершить, Чтоб встретить иранцев, чтоб их расспросить О том, кто назначен дружины главой, О прочих героях, воспетых молвой. Увидеть хотел бы я Туса-вождя. И много с мужами часов проведя, Немало коней, кушаков и булав, И прочих даров драгоценных раздав, Хотел бы пред этой дружиной большой ¹²⁶⁰⁰ В Туран устремиться, пылая душой. Врагу отомстить предназначено мне: Огню я подобен в кровавой войне! Скачи, предводителю Тусу скажи: Пусть в замок мой радостно вступят мужи. Здесь дружно мы будем семь дней пировать, Совет о сраженьях грядущих держать. Затем, лишь займётся сияние дня, Тус доблестный вновь оседлает коня. С дружиною вместе и я полечу, ¹²⁶¹⁰ За горе своё отплачу палачу! Повергну бесчестного, гневом объят, И коршуны, стаей слетясь, возвестят, Что местью такою еще ни один На свете доселе не мстил исполин!» Форуду на это ответил Бехрам: «Наказ твой, о доблестный князь, передам. С мольбою паду пред главой удальцов, Лобзать именитому руки готов. Но разумом Тус на беду обделён, ¹²⁶²⁰ Не склонен внимать наставлениям он. Не ставит царя ни во что исполин: Богатый, могучий, он сам властелин. Спор с Гивом, Гудерзом и шахом он вёл, Отдать предлагал Фериборзу престол. Кричал он: „Новзера я сын, я велик, Стать сам я достоин владыкой владык!" Быть может, совет мой отвергнет, и злой Меня предводитель осыплет хулой. Коль я не явлюсь, но другой из мужей ¹²⁶³⁰ Примчится — он даже макушки твоей Увидеть не должен. Мне Тус повелел: „Скачи на вершину, дознайся, кто смел Забраться туда. Не толкуй ни о чём, Веди разговор булавой и мечом!" [468] Коль Туса смягчу я, то с вестью приду Отрадной и к войску тебя поведу. Но если прибудет воитель другой — Не верь, что явился он с целью благой. Знай: лишь одного из своих седоков ¹²⁶⁴⁰ Тус вышлет, устав полководца таков. Опасность увидев, сокройся, уйди. Смотри же, советы мои соблюди». Свою булаву бирюзовую тут Снял с пояса царского юный Форуд, Бехраму вручая, промолвил: «Храни, Она пригодится в грядущие дни. Коль Туса увижу я гостем своим, Союз наш мы полною чашей скрепим. Немало припас я даров для мужей ¹²⁶⁵⁰ И перстней, и сбруй, и венцов, и коней».

467

12588 Здесь в переводе допущена перестановка стихов.

468

12634 Здесь в переводе выпала одна строка оригинала: «Чего ради остается на горе кто-либо в такой день!»

[Бехрам возвращается к Тусу]

Промолвил воитель, представ пред вождём: «Да будешь ты разумом светлым ведом! Взирающий с этой горы исполин — Форуд, Сиавуша убитого сын. У князя — того не забыть мне никак — Я видел кеянский наследственный знак». [469] Во гневе неистовом Тус закричал: «Не мне ли доверены рать и кимвал! Тебе повелел я: речений не трать, ¹²⁶⁶⁰ Но с дерзким спеши предо мною предстать! Коль он — повелитель, я кто же тогда? Пред войском я здесь для чего же тогда? Рождённый на чуждой, туранской земле, Здесь вороном чёрным засев на скале, Нам путь преграждает! Гудерза сыны, Я вижу, дружине вредить лишь годны. Не лев разъярённый тут рыщет в горах, — Одним ты повергнут воителем в страх! Иранцев хитрец обойти пожелал; ¹²⁶⁷⁰ Тебя на вершину я зря посылал!» И кличет он витязей: «Эй, храбрецы, Несущие недругам гибель бойцы! Где доблестный, славолюбивый герой, Что ввысь устремится крутою горой, Мечом обезглавит туранца того И к нам возвратится с главою его?» Вперед выступает Ривниз: видно, срок, Ему предназначенный небом, истёк. «О витязь, — раздался Бехрама призыв, — ¹²⁶⁸⁰ Раскаешься, чёрное дело свершив! Побойся Творца, от греха отвернись! Царя не стыдишься, безумный Ривниз? Царевич ведь брат Кей-Хосрова, к тому ж Он всадник отважный, воинственный муж. Хоть сотня бойцов на вершину к нему Взберись, к разъяренному тигру тому, — Погубит он всех одного за другим. Скорблю, устрашённый уделом твоим!» Но тщетно бойца наставляет Бехрам, ¹²⁶⁹⁰ Ривниз не внимает разумным словам. Велит он сильнейшим воителям в бой Помчаться — напасть на Форуда толпой. Веленью готовы уж многие внять — Булат на вождя молодого поднять. Но к витязям речь обращает Бехрам: «Проступок немал, не раскаяться б вам! Князь — родич Хосрова: дороже дружин Отважного юноши волос один. Царя Сиавуша кто видывал, тот, ¹²⁷⁰⁰ Взглянув на героя, душой расцветет». Услышав о славном Форуде рассказ, Воители вспять повернули тотчас.

469

12656 В оригинале:

«Он показал тот знак, который в роду

От Кавуса имеют и от Кей-Кобада».

[Смерть Ривниза от руки Форуда]

Ярится лишь Туса воинственный зять, Судьбой обречённый бесчестье познать. Готовый неистово ринуться в бой, Он мимо Черема крутою тропой Несётся. Ривниза приметил Форуд. Огромный свой лук оснащает он тут И молвит Тохару: «Знать, Тус пренебрёг ¹²⁷¹⁰ Словами моими. Несется ездок, Но нет, он с Бехрамом не схож удалым, Душа омрачилась предчувствием злым. Вглядись и, быть может, припомнишь его. Узнаем, он в латы одет для чего». Тохар отвечает на это ему: «Знай, имя Ривниз ратоборцу тому. Даны именитому сила и стать, Коварный, угодливый, Тусу он зять. Нет, кроме него, у отца сыновей — ¹²⁷²⁰ Лишь сорок девиц; все апреля милей». Тохару-советнику молвил Форуд: «В час битвы подобных речей не ведут. Он вызов бросает мужам боевым — Пусть сестры заплачут, склоняясь над ним! Коль эта стрела удальца не пронзит, Да буду мужами навеки забыт! Но всадника мне поразить иль коня? Наставь, о Тохар умудрённый, меня!» Советник ответствует: «Цель, в седока, ¹²⁷³⁰ Чтоб сердце вождя опалила тоска! Пусть кается, дружбу твою отклонив, Порыва сердечного не оценив! Ведь он на тебя поднимает булат, И тем опозорен твой царственный брат!» Ривниз меченосный приблизился. Вдруг [470] Форуд напрягает упругий свой лук И мечет стрелу, и её остриём Мгновенно прошиты чело и шелом Ривниза. Он рухнул, а конь ускакал. ¹²⁷⁴⁰ Остался боец распростёртым, не встал... С Меема взглянул возглавляющий стан, [471] И гору застлал пред глазами туман. Таков беспристрастного разума суд: [472] В злонравье виновные кару несут!

470

12735—12736 В оригинале:

чо ба тиг н"aздик шод Ривниз

бе зех б"aр к"aшид ан х"aманиде шиз»,

т. е.

«когда Ривниз с мечом приблизился,

Он натянул изогнутый [лук из дерева] „шиза"»(индийское дерево, из которого делают луки).

471

12741 Меем — река, здесь, по-видимому, «место», может быть и гора, лучше всего предположить крутой, высокий берег Меема |?|.

472

12743—12744 Снова дидактическая концовка.

[Смерть Зереспа от руки Форуда]

Велит предводитель Зереспу: «Вперёд! Пусть ярости молния сердце зажжёт! Доспехи под стать избери ты себе, Душою и телом отдайся борьбе! А если врага не повергнет твой гнев, ¹²⁷⁵⁰ Сам в битву я ринусь, доспехи надев!» Зереспа как будто огнём обожгло; Надвинул он шлем боевой на чело, И страстною жаждою мщенья влеком, Летит к Сепидкуху неистовым львом; Пылая отвагой, воинственный клич Бросая, стремится вершины достичь. Промолвил Тохару венчанный юнец: «Второй приближается к нам удалец, Неистовой жаждою мести горя. ¹²⁷⁶⁰ Не знаешь ли этого богатыря?» Вглядевшись, узнав исполина тотчас, Советник о нем начинает рассказ: «Сын Туса он, славный Зересп, даже слон Пред ним отступил бы: он храбр и силён.. Столь грозно летящий к вершине горы, On мстит за Ривниза, супруга сестры. Немного ему остаётся пути. [473] Прицелься, стрелу поскорее пусти, Повергни Зереспа! Всем прочим на страх ¹²⁷⁷⁰ Пусть витязя примет в объятия прах! Заплачет о доблестном богатыре Родитель, став сердцем, что лист в декабре. Тус, вождь неразумный, пусть ведает впредь: Мы здесь не затем, чтоб насмешки терпеть!» Глядит на Зереспа иранская рать: Ему до вершины — рукою подать. Коня разогнал тут Форуд удалой, И витязя в грудь поразил он стрелой Столь метко, что грудь и кольчугу прошил, ¹²⁷⁸⁰ С душою мгновенно его разлучил. Пал витязь, а конь — вихрю буйному брат, Лишен седока, устремился назад.

473

12767—12768 Дословно:

«Как только он увидит грудь, и руку, и шлем,

Нужно будет спустить [букв, открыть] стрелу от твоей груди [или: для тебя]».

[Битва Туса с Форудом]

Крик скорби и гнева разнёсся кругом, За воином воин снимает шелом. У Туса-вождя потемнело в глазах, И сердце в крови, и ланиты в слезах. [474] Что ивовый лист, предводитель дрожит, Рыдает о витязях, горем убит. Верхом он садится, в шеломе, в броне. [475] ¹²⁷⁹⁰ Сказал бы, воздвигся утёс на слоне. К Форуду несётся стремительно он, Пылая враждою, печалью пронзён. Промолвил Тохар: «Отступать нам пора, По горному склону несётся гора: К нам Тус приближается, гневом гоним. Он вождь закалённый, не сладишь ты с ним. Укройся и крепость замкни на засов! Увидим, к нам милостив рок иль суров. Сын Туса повержен, повержен и зять, ¹²⁸⁰⁰ Теперь уж о мире нельзя помышлять». Тохару Форуд отвечал, омрачась: «Когда наступает сражения час, Нет дела мне — Тус предо мною иль слон, Иль хищник лесной, что борьбой распалён! Пред битвою должно бойца вдохновить, А ты порываешься пламя залить!» Тохар искушённый, ответил: «Смотри, Советом не пренебрегают цари. Хотя б из железа ты был, исполин, ¹²⁸¹⁰ Хоть скалы крушил бы, ты всё же один. Когда тридцать тысяч иранских мужей С оружьем подступят к твердыне твоей — Её разорят и сравняют с землей. Не сыщешь тут после и праха с золой. А ежели Тус, предводитель бойцов, Погибнет в бою, — омрачится Хосров, И рать не отмстит за отца твоего, Не станет уделом её торжество. Не рвись же сражаться, как яростный лев, ¹²⁸²⁰ Укройся, забудь возмущенье и гнев». Те мудрые речи он поздно повёл! Что ж раньше безмолвствовать он предпочёл? Был низок Форуда советник, увы! — За то и лишился Форуд головы... Он в замке своем обитал, окружён [476] Заботами юных, пленительных жён. На кровлю красавицы вышли гурьбой, В волненье следят за кровавой борьбой. Дань отдал стыду и гордыне Форуд, ¹²⁸³⁰ Не в силах вернуться к твердыне Форуд. На прежнее место отважнее льва Примчался; натянута вновь тетива. Советник его наставляет опять: «Уж если намерен войну продолжать, Ты лучше не в Туса стреляй самого, — Повергни коня боевого его. Ведь в самой суровой беде очутясь, В сражение пешим не ринется князь. И даже стрелою настигнутый, он, ¹²⁸⁴⁰ Столь мощный, не пал бы, смертельно сражён. Меж тем и дружина, сомнения нет, Сюда за вождем понеслась бы вослед. С ним, лютым, не справиться силе твоей — Не видишь грозящих очей и бровей?» Согласен царевич советнику внять; Стрелою свой лук оснастил он опять, И выстрелил туго натянутый лук. И меткой стрелою настигнутый вдруг, Конь рухнул на землю и дух испустил. ¹²⁸⁵⁰ Воитель, от гнева и горя без сил, На шею повесив тяжелый свой щит, В пыли исчезая, к дружине спешит. Форуд восклицает насмешливо вслед: «Ай, доблестный витязь, любимец побед! Победу не смог над одним одержать — Ужели в сраженье осилишь ты рать?» На кровле язвительный смех поднялся, И крики девичьи летят в небеса: «Смотрите, юнец, старика напугав, ¹²⁸⁶⁰ Заставил с горы покатиться стремглав!» У витязя злоба бушует в груди. Навстречу к нему поспешили вожди, Хвалой и приветом встречают его: «О доблестный, гордость Ирана всего! Великое счастье, что ты невредим, Не будь же кручиной напрасно томим!». Но горько досадует Гив-исполин, Что пешим пришёл предводитель дружин. Сказал он: «Исчерпан терпенья запас. ¹²⁸⁷⁰ Ведь это позор нестерпимый для нас! Хоть носит он царские серьги, но рать Столь мощную можно ли так презирать? Поистине с тем, что творит он сейчас, Никто примириться не может из нас. Пусть вождь разъярённый собой не владел, Но мир возопит от форудовых дел! За смерть Сиавуша, как должно, отмстим, Но зла, совершённого здесь, не простим. Зересп бездыханный лежит под горой, ¹²⁸⁸⁰ Из рода Новзера отважный герой; Ривниз, именитый воитель, убит... Кто больше нанес бы нам горьких обид! Джемшида ль, Кобада ль потомок он будь — Избрал он, безумец, неправедный путь. Мечом поражу я Форуда! Гранит [477] В возмездье он кровью своей обагрит».

474

12786 Здесь в переводе перестановка строк подлинника.

475

12789 Здесь в переводе перестановка строк подлинника.

476

12825—12826 В оригинале:

«У юного Форуда крепость была населена (благоустроена).

В крепости было восемьдесят девушек-невольниц (п"aр"aст"aнде — наложниц).

477

12885—12886 Эти два стиха (бейт) отсутствуют в тексте Вуллерса (даны по Лондонской рукописи).

[Битва Гива с Форудом]

Так молвил и панцирь мгновенно надел, На кручу, как быстрый олень, полетел. Лишь сын молодой Сиавуша взглянул ¹²⁸⁹⁰ На всадника, тяжко, глубоко вздохнул И молвил: «Бесстрашней не знаю дружин! Несутся, не видя ни гор, ни долин, За витязем витязь. Затмить бы могли Сильнейших, знатнейших героев земли, Да жаль, безрассуден дружины глава! Как плоть без души — без ума голова. Боюсь, не осилить им в битве врагов; Быть может, примчится в Туран Кей-Хосров, — Мы об руку ринемся в битву тогда, ¹²⁹⁰⁰ И недругов злых не минует беда! Кто всадник воинственный этот, скажи; Сейчас меченосца оплачут мужи». Мгновенно узнал исполина Тохар И молвил: «Сей витязь неистов и яр, Как будто дракон устрашающий тот, Что губит орла, совлекая с высот. Пиран был им связан, твой дед-исполин; Две рати туранских разбил он один. Немало он гор исходил и степей, ¹²⁹¹⁰ Детей без отцов и отцов без детей Немало оставил он, гневом горя, Лев ярый был жертвою богатыря! С ним путь до Ирана твой брат совершил, Он реку Джейхун без челна переплыл. Он Гивом зовется, в нем сила слона, Он в битве — что буйного Нила волна. Стрелу за стрелой посылай ты, и всё ж Булатной кольчуги его не пробьёшь. Доспехи царя Сиавуша на нём, ¹²⁹²⁰ Крепчайшим нельзя их пронзить остриём. В коня ты стрелы оперенной полёт Направь: быстроногий, быть может, падёт. И следом за Тусом отправится Гив, Щит медный на плечи себе взгромоздив». Стрелою свой лук оснащает юнец; К плечу приложив лука верхний конец, Чужого коня поражает опять, И пеший боец обращается вспять. С твердыни послышались крики и смех, ¹²⁹³⁰ Гив обмер от криков язвительных тех. Навстречу мужи устремились толпой: «Да бодрствует вечно Творец над тобой! Лишь конь окровавлен, а ты — невредим, Не скрыться Форуду, вновь встретишься с ним!» [478] Но речи другие отцу говорил Бижен молодой, весь — отвага и пыл: «Отец мой, тебя прославляет молва. Под силу тебе опрокинуть и льва. Ты — сердце дружины, и ты, одного ¹²⁹⁴⁰ Бойца испугавшись, бежал от него? Скакун твой стрелою настигнут, — и что ж, — Узду ухватив, как хмельной, ты бредёшь!» Гив хмуро в ответ: «Пожалел я коня, Тревога о нем охватила меня». Бижена тут стал укорять исполин; Спиной повернулся к родителю сын. Взор витязя старшего гневом сверкнул, И плетью он юношу крепко стегнул: «Ужель не внушил твой наставник тебе, ¹²⁹⁵⁰ Что быть осмотрительным должно в борьбе? Взрастивший тебя не наставил уму — Уж лучше б на свет не рождаться ему!» Тут вспыхнул Бижен. Оскорблен, разъярён, Клянется Творцом-Вседержителем он: «Разить не устану, с коня не сойду, За гибель Зереспа отмщу иль паду!» Туда, где раскинул шатер Гостехем, Примчался Бижен и промолвил затем: «Ты мне скакуна из своих удели, ¹²⁹⁶⁰ Которого резвые б ноги несли По кручам: в доспехи сейчас облачусь. На бой, как мужам подобает, помчусь. Терпеть, чтоб засев на вершине, один, Стал недруг помехой движенью дружин? Сражусь, не жалея усердья и сил: Деяньями душу он мне омрачил!» «Опомнись, — боец отвечает ему, — Тебе на вершину стремиться к чему? Туда ведь не скоро скакун донесёт, ¹²⁹⁷⁰ Немало в пути и низин, и высот. Два годных для битвы коня у меня. Когда одного я утрачу коня, Ему быстротою и силой подстать Мне больше нигде скакуна не сыскать. Искусней Зереспа кто бился мечом? Был храброму Риву весь мир нипочём. Губителем тигров отец твой слывёт, Его не осилил бы сам небосвод. Все в бегстро пустились, сломил их герой. ¹²⁹⁸⁰ Попробуй-ка сладить с гранитной горой! Людская нога бы ступить не могла В ту крепость: тут надобны крылья орла!» [479] А юноша: «Полно мне душу терзать! Грудь впору с досады себе истязать! Клялся я луной и небесным Творцом, Владыкой клялся и державным венцом: Доколь не паду иль не буду убит, Конь быстрый с вершины меня не умчит». Твердит Гостехем: «Наживешь ты беду! ¹²⁹⁹⁰ Горячность такая с умом не в ладу». Тут вспыхнул Бижен: «Скакуна не ищу! И пеший за витязя я отомщу!» «Пойми, — услыхал он ответную речь, — Тебя от беды я хотел уберечь. Когда бы имел я сто тысяч коней, В чьих гривах — сиянье бесценных камней, Их всех бы тебе подарил я любя, Ни злата, ни жизни не жаль для тебя! Иди же, моих скакунов осмотри, ¹³⁰⁰⁰ Того, что по нраву тебе, избери, Вели оседлать и покрыть чепраком. Убьют — горевать я не стану о том». Чубарого выбрал Бижен скакуна, Поджар он и статен, в нем сила видна. Для витязя юного тут же коню И грудь и бока заковали в броню. Припомня Форуда отвагу и мощь, Встревожился Гив, многоопытный вождь: Зовёт Гостехема, с ним держит совет: ¹³⁰¹⁰ Безумствует сын, мол, по младости лет! И все ж для Бижена послал он затем Броню Сиавуша и царственный шлем. Доставил броню Гостехем, и тотчас Бижен именитый, в неё облачась, На Белую Гору помчался, как тот, Кто, гневом исполнясь, на битву идёт.

478

12934 В оригинале:

«Можно [ведь] пойти другой раз — не связан ты».

479

12982 В оригинале сказано о крыле коршуна или птицы Хомай (см. прим. 4200 в томе I). Здесь ещё переставлены полустишья бейта.

[Битва Бижена с Форудом]

Форуд обратился к Тохару: «Свой строй Покинув, несётся к нам новый герой. Его разгляди ты и мне назови, — ¹³⁰²⁰ Кому зарыдать о лежащем в крови?» Советник речистый ответил царю: «Сын Гива он. Этому богатырю Нет равных в Иране: могуч и суров, В сраженьях, как тигр, он сметает врагов. Он Гиву сокровищ и жизни милей, Ведь нет у героя других сыновей. Прицелься в коня: огорчишь ты царя, Повергнув отважного богатыря. К тому же он в латы себя заковал, ¹³⁰³⁰ Которые Гив до него надевал. Пробить их нельзя ни копьём, ни стрелой, Сразится и пешим боец удалой! Его не осилишь один на один: Алмазом — не сталью разит исполин!» Стрела полетела, и рухнул тогда Скакун, словно не был живым никогда. Оставив коня, не тужа ни о чём, К вершине Бижен устремился с мечом. «Эй, всадник-храбрец! — слышен клич громовой — ¹³⁰⁴⁰ Увидишь, как тигры кидаются в бой! Узнаешь, каков я с оружьем в руках, Хоть конь мой тобою повергнут во прах. И если ты жизнь умудришься спасти, Не вздумаешь больше в сраженье идти!» Так молвит и рвется бесстрашно вперёд. Тогда разъярился Форуд в свой черёд, Вторую метнул он стрелу, но герой Щит медный вознёс над своей головой И дальше стремится. Форуда стрела ¹³⁰⁵⁰ Щит крепкий пробила, броня же цела. Воитель отважный вершины достиг, Индийский булат обнажил в тот же миг, И дрогнул Форуд: вот он мчится назад, И стены твердыни от воплей дрожат. Вдогонку Бижен устремился за ним, Взмахнул закаленным булатом своим — И конская тотчас пробита броня. Покинув недвижное тело коня, Форуд устремился под своды ворот, ¹³⁰⁶⁰ И тут же воители заперли вход. Посыпались тяжкие камни со стен, И видит, что время спасаться, Бижен. Вскричал он: «Бежишь, удалец верховой? Пред пешим опешил! Что сталось с тобой? Где мощь растерял и отвагу свою? Не стыдно ли вспять обращаться в бою!» Он к Тусу, окончив сраженье, спешит, Поведав о битве, вождю говорит: «Тот витязь отвагою тиграм подстать, ¹³⁰⁷⁰ Ему в одиночку бы их поражать! Он грозною силой сердца леденит, Он натиском ярым расплавит гранит. Тебя не должны мои речи дивить. Кто мог бы подобную доблесть явить!» Творцом-Вседержителем Тус поклялся: «Я крепость разрушу, взмету в небеса! Зереспа отважного смерть не прощу, В кровавом бою за него отомщу! Здесь будет строптивый туранец убит, ¹³⁰⁸⁰ Кровь недруга скалы в коралл обратит!»