Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Фирдоуси Хаким Абулькасим

[Смерть Форуда]

Лишь солнце лучистое скрылось от глаз И ночь, словно грозная рать, ворвалась, Примчались в Келат на конях боевых Защитники крепости — тысяча их. Закрыли ворота на крепкий засов, Набата тревожный послышался зов. Пирана-вождя именитая дочь, Томимая тяжкой заботой в ту ночь, В покои к Форуду придя, прилегла; ¹³⁰⁹⁰ Ей сердце тревога на части рвала. И сон ей зловещий приснился о нём: Форудова крепость объята огнём, Нет больше в живых ни единой жены, [480] Все в гибельном пламени том сожжены. Увидя сгоревший дотла Сепидкух — Проснулась; тоскою терзается дух. На башню взошла и увидела: склон Щитами и копьями весь наводнён. Терзая ланиты, смятенья полна, ¹³¹⁰⁰ К Форуд у стрелою примчалась она. Сказала: «Мой сын, просыпайся, беда! Нам страшную участь готовит звезда. Рать на гору мчится: куда ни взгляни — Блистание копий, сверканье брони». Но юноша молвил: «О славная мать, Что проку от горя тебе изнывать! Мой век не продлишь ты, коль жизненный срок, Мне свыше назначенный, ныне истёк. Был в юности славный отец мой убит, ¹³¹¹⁰ Мне жребий такой же сегодня грозит. Его умертвил беспощадный Горуй — Коль буду Биженом убит, не горюй! Сражусь я. Пусть мне головы не сносить, Не сдамся, пощады не стану просить!» Кольчуги и палицы роздал бойцам, Для битвы затем снарядился и сам. В румийские латы, в шелом облачён, [481] Лук взял и к борьбе приготовился он. Едва в синеве небосклона возник ¹³¹²⁰ Светила дневного сияющий лик, Призывные клики вождей раздались, Тяжёлые палицы их вознеслись; Гул меди, трубы завыванье и стон И гонгов индийских пронзительный звон... Спустился Форуд со стены крепостной, Возглавил отважных воителей строй. От поднятой пыли, от множества стрел, Ты скажешь, весь мир почернел, обгорел. [482] В том узком ущелье, средь каменных глыб ¹³¹³⁰ Бойцы скакунов разогнать не могли б. Клич грянул с одной и другой стороны, В бой ринулись, ярой отвагой полны. Сжимая булат закалённый и щит Тус, пеший, навстречу туранцам спешит. И, пешие, все боевые вожди За ним устремились, и рать позади. Уже поднимается солнце в зенит, Всё тает форудова рать. На гранит Убитые падают — нет им конца. ¹³¹⁴⁰ Покинуло ратное счастье юнца! Дивятся иранцы: лютейшего льва Затмил бы отвагой туранцев глава! [483] Разит неустанно, хоть подле него Не видно уж всадников ни одного. Но вот повернул он коня; все быстрей Несётся к воротам твердыни своей. Тут разом в тиски несчастливца берут Бижен и Роххам. Оглянувшись, Форуд Вначале Бижена внизу различил; ¹³¹⁵⁰ Ослабив узду, стремена отягчил, Но тот настигает, уж виден шелом. Назад повернув и помчась напролом, Форуд с булавой на бойца налетел, — Не ведал про свой злополучный удел. Он думал ударом одним сокрушить Бижена — и шлем, и чело искрошить. Бижен застонал от удара того, Сознанье уже покидало его. Лишь издали это увидел Роххам, ¹³¹⁶⁰ Он с тыла неслышно подкрался к бойцам. Клич грому подобный, сверканье клинка — Повисла бессильно Форуда рука, И все ж богатырь не сдаётся, коня К твердыне своей что есть мочи гоня. Тогда скакуну сухожилия ног Бижен перерезал; скакун изнемог. Но юноша с горстью друзей боевых, Усталых, израненных, еле живых, Ворота захлопнуть успели, войдя... ¹³¹⁷⁰ Где сила, где слава Форуда-вождя! Тут жёны сбежались, а мать впереди. Доспехи спешат расстегнуть на груди, Рыдая, кладут на престол костяной... Ему не носить уж короны резной! Душистые кудри в отчаянье рвут Красавицы. Нем и недвижен Форуд. Предсмертною мукой томится храбрец; Но стон услыхав, сотрясавший дворец, Глаза приоткрыл он, глубоко вздохнул, ¹³¹⁸⁰ На женщин рыдающих скорбно взглянул И

молвил, с трудом раскрывая уста: «Горюете, бедные, вы неспроста! Предав родовую твердыню огню, Затеют иранцы грабёж и резню, Вас всех до единой захватят в полон; Безжалостно будет мой край разорён. Но все, в ком живёт состраданье ко мне, Чей дух от любви и печали в огне, Пусть, жалобы не проронив ни одной, ¹³¹⁹⁰ Низринутся с этой стены крепостной. Бижену тогда не достанетесь вы. Биженом сражённый, я гасну, увы! То он, беспощадный убийца, злодей, Меня загубил на заре моих дней». Так молвил царевич, и лик пожелтел, И замерло тело, и дух отлетел. Рок, словно хмельной скоморох, нас готов [484] Морочить на семьдесят разных ладов: То ветер и тучу нагонит с высот, ¹³²⁰⁰ То гибельный меч, иль кинжал занесёт И вражьей рукой вынуждает нас свет Покинуть, то сам избавляет от бед, То дарит корону, сокровища, трон, То шлёт униженья, оковы, полон. Вкушай нажитое: зря копишь ты клад! Кто скуп, не изведает в жизни отрад. На свет если смертный бы не был рождён. Не знал бы ни счастья, ни горестей он; Родившись, живёт обречённый страдать, ¹³²¹⁰ Устав непрестанно страдать и рыдать, Во прахе находит приют под конец... Жаль! Пал добродетельный, мудрый юнец!

480

13093 В оригинале речь идёт о невольницах (наложницах) — п"aр"aст"aнде.

481

13117—13118 В оригинале:

«Препоясал стан под румийским [боевым] кафтаном (х"aфтан),

Вышел с кеянским царственным луком в руке».

482

13128 В оригинале:

«Вершина горы стала, словно море смолы».

483

13142 Здесь выпущен один бейт по тексту Вуллерса, отсутствующий также в Калькуттском издании.

484

13197 До конца главы — философски-лирическое отступление автора.

[Джерире убивает себя]

Лишь сын Сиавуша, печален и сир, Без славы, без счастья покинул сей мир, Рабыни на стену тотчас поднялись, В тоске и отчаянье кинулись вниз. Огромный костёр развела Джерире, Сокровища замка сожгла на костре, Булат закалённый с собою взяла, ¹³²²⁰ В конюшню вступила и дверь заперла, На смерть обрекла быстроногих коней, И кровь из очей заструилась у ней. Туда, где Форуд благородный лежал, Вернулась, из ножен исторгла кинжал; Лобзает его и, простёршись у ног, Вонзает в себя смертоносный клинок. Тут в крепость иранская рать ворвалась, И грабить её, и громить принялась. К твердыне, к распахнутым настежь дверям ¹³²³⁰ Приблизился, грустью объятый, Бехрам. Подходит к Форуду; пред взором темно. Тоски, сожаления сердце полно. Сказал он иранцам: «Кончина юнца Печальнее и горше кончины отца! Тот был не слугою, владыкой гоним, Мать мёртвой не рухнула следом за ним, И не был над ними руками врагов Сожжён и разграблен наследственный кров, Но зла не прощает вовек небосвод, ¹³²⁴⁰ От кары небесной злодей не уйдет. Ужель не стыдитесь Хосрова-царя? Ведь он, благосклонно с вождём говоря, Ему и дружине удачи желал, За смерть Сиавуша отмстить посылал. Узнает, что брат молодой умерщвлён, И гневу отдастся без удержу он. Роххам и Бижен безрассудны — от них Вовек не дождешься поступков благих!» Но вот боевые литавры гремят, ¹³²⁵⁰ И Тус-предводитель вступает в Келат. С ним Гив и Гудерз, и другие вожди. У каждого горе и ярость в груди. Ликует вождя недостойного дух: Вступил победителем он в Сепидкух. Но вот перед Тусом — царевича трон, Где с матерью рядом покоится он. И справа от мёртвого, горем убит. Рыдая, Бехрам возмущённый сидит, А слева — Зенге, именитый герой, ¹³²⁶⁰ Вокруг — удручённых воителей строй. На троне своём молодой великан Прекрасен как месяц, как гордый платан. Сказал бы, в доспехах покоится тут Живой Сиавуш, а не мёртвый Форуд. Рыдают вожди закалённых дружин, И доблестный Гив, и Гудерз-исполин. И горько раскаялся Тус, наконец. Сын в мыслях, пред взором — погибший юнец. И каждый к вождю обращается взор, ¹³²⁷⁰ Слезами туманясь, и в каждом — укор. Гив с мудрым Гудерзом и витязей ряд — Все в гневе и горести Туса корят: «Губительно-горек горячности плод; Кто сеет горячность — раскаянье жнёт. [485] Не может назваться достойным вождём Не знающий удержу в гневе своём. Столь славного юношу, гордость венца, Вселявшего радость в людские сердца, Своею горячностью ты погубил, ¹³²⁸⁰ И ею же сгублен исполненный сил Сын царский Зересп, и Ривниз молодой. Постигнуто войско великой бедой! Коль вождь именитый несдержан и груб — Он словно клинок, что от ржавчины туп». Тус молча внимал увещаниям их, Неистовый гнев понемногу утих. «Что делать! — мужам говорит он в ответ, — Злой рок причиняет нам множество бед!» Возвёл на горе усыпальницу он, ¹³²⁹⁰ По-царски в ней юноша был погребён. Трон золотом блещет; как солнце, горят Броня и кушак, булава и булат. Форуд в одеянье царей облачён, Кафур благовонный вином орошён, Насыпали амбры, добавили трав И, тело составом таким напитав, Юнца возложили на трон и ушли... Исчез многодоблестный с лика земли! А храбрый Зересп и могучий Ривниз ¹³³⁰⁰ С ним рядом в гробнице одной улеглись. На бороду белую, словно кафур, Вождь слезы струит, опечален и хмур. Как век твой ни долог — ему суждено Иссякнуть: жить вечно и льву не дано! Пред смертью бессильны и сталь, и гранит, Ни листьев, ни корня она не щадит.

485

13274 И в оригинале — стиль поговорки. Дословно:

«Ведь поспешность — приносит тебе груз раскаяния

Не сажай в [своём] плодовом саду зёрен поспешности».

[ПОХОД ТУСА НА КАСЕРУД И СМЕРТЬ ПЛАШАНА ОТ РУКИ БИЖЕНА]

Окончена битва, и Тус-исполин Спустился с вершины в просторы долин. В Череме дружина стояла три дня. ¹³³¹⁰ Но ввысь запрокинулись трубы, стеня, И вот уже с места снимается рать, Вся степь меж хребтами — эбену подстать. Кого из туранских бойцов ни найдут, Зарубят и бросят, и дальше идут. Весь край разорив по дороге, полки Пришли к берегам Касеруда-реки. Там спешилось войско, до самой горы Покрыли простор боевые шатры. Лишь вести достигли туранской земли ¹³³²⁰ О том, что войска из Ирана пришли, — Навстречу Плашан устремился верхом. Боец многоопытный, с ясным умом, Он войско и ставки, и стяги вождей Хотел обозреть, сосчитать поскорей. Раскинут был воинский стан под горой. На кручу взошедшие тою порой Гив славный с Биженом, отважным бойцом, Сидели, толкуя о том и о сём. Вдруг знамя они увидали вдали ¹³³³⁰ Плашана, героя туранской земли. И руку за пояс воинственный Гив Занёс и воскликнул, булат обнажив: «Помчусь и его разлучу с головой, Иль пешим доставлю в наш стан боевой». «О славный,— ответил воителю сын,— Меня ведь на то одарил властелин! Я сам, повинуясь веленью царя, Повергну туранского богатыря». Но Гив наставляет его: «Не гордись, ¹³³⁴⁰ Сражаться со львом разъяренным не рвись. Боюсь, не осилишь его: для меня Тогда омрачится сияние дня. Он истинный лев, но не в дебрях лесов Добычу он ищет, а в поле — бойцов». Воскликнул Бижен: «Коль продолжишь ты спор, Меня пред царем обречешь на позор. Для битвы мне дай Сиавуша броню — Увидишь, и тигра в бою полоню». Дал панцирь Бижену бесстрашному Гив; ¹³³⁵⁰ Воитель, застёжки стальные скрепив, По склону горы с занесенным копьём Летит на коне быстроногом своём. Косулю Плашан подстрелил на заре И, мясо зажарив на жарком костре, Пирует один. За плечом — добрый лук. Конь рядом нашёл зеленеющий луг.,. Учуяв чужого, тревожно заржал Конь верный. Туранец к нему подбежал, Мгновенно в седле очутился, готов ¹³³⁶⁰ Сразиться с героем из вражьих рядов. Вскричал он: «В сраженьях врагов не щажу! Я львов повергаю, нечистых вяжу! [486] Эй, кто ты, настигнутый грозной судьбой? Заплачут и звёзды сейчас над тобой!» «Бижен я! — герой отвечает, — в бою Я — див, недоступный стреле и копью. [487] Сын Гива я, дед мой — воинственный лев, А мощь покажу я, тебя одолев. Мужи наготове, день битвы настал, ¹³³⁷⁰ Ты ж, словно до падали жадный шакал, Укрылся и кровь здесь глотаешь с золой... В бой вывел бы войско, вожак удалой!» Не стал с удальцом препираться Плашан, Громаду-коня разогнал великан, И сшиблись стремительно два седока, И черная пыль поднялась в облака. Их копья стальных не осилили лат — Сломались, и каждый взялся за булат. Остались осколки одни от клинков, ¹³³⁸⁰ От ярости бросило в дрожь седоков. Усталые, в пене, в поту скакуны. Тогда, нетерпенья и гнева полны, Воители, силою равные львам, Прибегли к тяжелым своим булавам. Разят, нападают ещё и ещё... Взревев, занеся булаву на плечо, Бижен быстрым взмахом могучей руки Врагу своему раздробил позвонки. И рухнул Плашан именитый с коня; ¹³³⁹⁰ Во прахе глава и шелом, и броня. Как вихрь, победитель с седла соскочил И тело врага с головой разлучил. С бронёю, с конём, с головою бойца Помчался: спешит он увидеть отца. Гив с вышки за каждым следит удальцом: Удача к кому повернётся лицом? [488] В волненье, в смятенье глядит исполин: Пыль встала, несётся воинственный сын! Воитель, на кручу поднявшись затем, ¹³⁴⁰⁰ Коня и доспехи, и вражеский шлем, И голову вражью отцу показал. «Всегда побеждай!» — Гив Бижену сказал. И оба к вождю, торжествуя душой, Уносятся с тою добычей большой; Предстали пред Тусом, иранским вождём, Конь вражеский с ними, глава и шелом. Глядит, и от радости вождь удальцов, Ты скажешь, с душой разлучиться готов. Сказал он: «Мужей превзошедший юнец, ¹³⁴¹⁰ Опора дружины, владыки венец! Будь счастлив, и недруга злого рука Да будет всегда от тебя далека!»

486

13362 Здесь «нечистых вяжу» соответствует дивб"aнд —«связывающий дивов», в частности, эпитет Taxмуреса (см. прим. 715 в томе I). Интересно постоянное противоречие — общая трактовка туранцев как служителей Ахримана (и дивов) дается туранцем же.

487

13366 Дословно:

«...я — Бижен.

В пылу боя я— меднотелый див»,

т. е. яростен и неуязвим словно див (Меднотелый — руинт"aн — в поэме Фирдоуси — специальный эпитет Исфендиара).

488

13396 Вольная передача, в оригинале:

«Кто знает, как повернется тот ветер в день битвы?».

[ИРАНЦЕВ ЗАСТИГАЕТ БУРАН]

Известье пришло к Афрасьябу: «Туран Волнуется, словно в грозу океан. Пришла к Касеруду несметная рать За смерть Сиавуша разить и карать». Царь молвит Пирану, вождю удальцов: «Злой умысел свой обнаружил Хосров! Навстречу нам надобно войско вести, ¹³⁴²⁰ Литавры и ратные стяги нести. Не то — столько полчищ придёт к нам войной, Что солнца не взвидим, простимся с луной. Бойцов созови отовсюду, и в путь! Нельзя нам с решением долго тянуть». Меж тем разразился жестокий буран, Беда на иранский нагрянула стан. Бойцам не до битв, разлилась темнота, От стужи смерзаются, стынут уста. Лёд в ставке вождя, леденеют шатры. ¹³⁴³⁰ Снегами окутаны склоны горы. Неделя минула, но снежный покров Не тает. Сурово дыханье ветров. Ни пищи уж нет, ни покоя, ни сна. Земля, словно камень, тверда, холодна. Не помнит никто прежних дней боевых. Уже поедают коней боевых, Уже скакуна ни единого нет, Уж гибнут бойцы за животными вслед. На утро восьмое вдруг солнце зажглось — ¹³⁴⁴⁰ И море, сказал бы, вокруг разлилось. Дружину собрал предводитель мужей И речь о походе держал перед ней: «Здесь голод до гибели нас доведёт, Не лучше ль теперь устремиться вперёд? Проклятую землю покинем! Сулят Беду Сепидкух, Касеруд и Келат!» Из витязей славных ответил Бехрам: «Открыто скажу, как пристало бойцам: Ты сладкие речи пред нами ведёшь, ¹³⁴⁵⁰ Сам — в бой с Сиавушевым сыном идёшь! Не я ль говорил — совершаешь ты зло... Сегодня возмездия время пришло. Но это всего лишь начало невзгод. [489] Кто ведает, что затаил небосвод». Вождь рати ответствует: «Азергошесп Отважнее не был, чем павший Зересп. А зять мой Ривниз? Благородней его Меж ратных мужей не сыскать никого. Он был мне отрадой, — годами юнец, ¹³⁴⁶⁰ Речь держит, бывало, как старый мудрец. Форуда убивший не вовсе был слеп. Что сталось, то сталось по воле судеб! Но зря иль за дело Форуд был убит, День прошлый сегодня да будет забыт! Не Гиву ли шахом дары вручены За подвиг сожженья громады-стены? Сожженья того наступила пора, Пусть к небу возносится пламя костра! Быть может, пред нами откроется путь. ¹³⁴⁷⁰ И к цели удастся дружине шагнуть». «Задача, — ответствует Гив, — нетрудна, За труд мне к тому же награда дана». Но молвит Бижен огорчённый: «Постой! Невмочь согласиться мне с речью такой. Меня ты, трудов не жалея и сил, Не молвив сурового слова, взрастил. Ты к подвигу рвёшься, воитель седой — Могу ли бездействовать я, молодой?» Но Гив отвечает: «Я слово сдержу. ¹³⁴⁸⁰ Решение принято, в путь выхожу. Ещё мне под силу, мой сын, воевать, Не время оружье другим отдавать. Не должен тревожиться ты обо мне, Расплавлю и глыбу гранита в огне!» Засыпанный снегом и льдом перевал — Врата Касеруда — герой миновал И вскоре достиг деревянной стены, Она небывалой длины, вышины. Но пламя стрелою он высек тотчас ¹³⁴⁹⁰ И в стену метнул, и громада зажглась. Дым стелется, пламя до туч вознеслось; Стоять у стены три недели пришлось; В четвертую — рать через бреши прошла, И воду и пламя осилить смогла,

489

13453—13454 В оригинале:

х"aнуз "aз б"aди та че ай"aдат пиш

беч"aрм "aнд"aр"aст ин з"aман гавмиш —

«[Кто знает] — еще что злого случится с тобой

Ещё в [своей] шкуре гавмиш (горный баран)».

Ср. прим. 7258, где вместо гавмиш дано гав-е бише (бык леса, бык в лесу). В данном стихе гавмиш — конечное в стихе рифмирующее слово, что позволяет думать о каком-то искажении в предыдущем варианте.

[БЕХРАМ ПЛЕНЯЕТ КЕБУДЕ]

Вождь рати ряды повелел ей сомкнуть, К земле Геругерда с ней держит он путь. [490] Добравшись туда, боевые шатры Раскинул в степи и на склонах горы, Расставить дозорных затем приказал, ¹³⁵⁰⁰ И стройный порядок дружине придал. Главой Геругерда был мощный Тежав, Пред ним бы и лев отступил, задрожав. В широкой степи, от хребта до хребта, Паслось на просторе немало скота. Известье пришло, что иранская рать Примчалась и надобно скот укрывать. И вот уж посланцы Тежава летят К хранителю афрасиабовых стад, Который звался Кебуде. Облечён [491] ¹³⁵¹⁰ Был издавна царским доверием он. «Лишь только стемнеет, — таков был наказ, — В разведку отправься, от взоров таясь. Взгляни, велика ли дружина числом, Сочти знаменосцев, носящих шелом. Тогда нападенье ночное свершим, Их кровью мы горы и степь оросим». Ночь пала, весь мир темнотой облачив, К шатрам Кебуде подобрался, как див. В ту темную ночь был дозорным Бехрам, ¹³⁵²⁰ Арканом он мог угрожать и слонам! Вот конское ржанье встревожило тьму. Воитель прислушался к звуку тому, И лук, тетивой оснащенный, берёт, И гонит коня боевого вперёд. Ни слова не молвив, метнул он стрелу. Хоть недруга он и не видел сквозь мглу, Его поразить в поясницу сумел — И сразу лицом Кебуде почернел. [492] Врага о пощаде он молит, стеня, ¹³⁵³⁰ И слышит: «Не лги, не обманешь меня: Тебя соглядатаем кто посылал? Кого из мужей ты сразить замышлял?» Сказал Кебуде: «Дай пощады обет — На всё ты услышишь правдивый ответ. Зовётся пославший меня исполин Тежавом; я — подданный, он — властелин. Мне жизнь подари ты — тебя провожу, Где спит повелитель, тебе укажу». «Тежав для меня, — отвечает Бехрам, — ¹³⁵⁴⁰ Что бык, предназначенный львиным когтям!» Лазутчика он обезглавил тотчас И голову вражью, обратно примчась, Презрительно бросил он в стане своём: Ведь не был поверженный славным вождём... Уж птицы с зарей запевают везде, [493] К Тежаву назад не пришел Кебуде. Тревожно в уме у вождя пронеслось: «С посланцем неладное что-то стряслось!» Дружину свою предводитель зовёт ¹³⁵⁵⁰ И с нею стремительно мчится вперёд.

490

13496 Геругерд — Героугерд () — название города на реке Джейхун.

491

13509 Кебуде — имя туранца, хранителя табунов и стад Афрасиаба (нарицательное значение имени — голубая ива, в основе к"aбуд — голубой).

492

13528 В оригинале непередаваемая игра слов в связи с отмеченным выше значением имени: «И становился цвет Кебуде-Голубого — черным» (т. е. постепенно тускнел блеск лица умиравшего Кебуде).

493

13545 В оригинале: «Послышались

крики петуха и жаворонка».

[БИТВА ИРАНЦЕВ С ТЕЖАВОМ]

Вот солнце свой стяг и клинок вознесло, И в небе фиалковом стало светло. Лишь войско Тежав-предводитель привёл, Крик с вышки до слуха иранцев дошёл: «К нам скачут туранцы, готовя набег, А вождь их подобен чудовищам рек». [494] Вперёд устремляется, гневом гоним, Гив, доблестный муж, и воители с ним. Об имени вражеском грозно спросив, ¹³⁵⁶⁰ «Эй витязь! — воскликнул воинственный Гив, — С дружиной столь малой ты хочешь напасть, Чудовищу лютому кинуться в пасть?» Ему отвечает туранцев глава: «Я славлюсь отвагой и хваткою льва. Тежавом зовусь, повергаю мужей, Сшибаю строптивые головы с шей! Правитель я здешний, коль хочешь ты знать, Избранник средь знатных, властителя зять. Я предков иранских имею в роду, ¹³⁵⁷⁰ Свой род от вождей именитых веду». «Зря так говоришь! — услыхал он в ответ, — [495] К речам лицемерным доверия нет. Лишь кровь иль отраву вкушавший весь век Свершил бы в Туран из Ирана побег! Ты здешний правитель и царский ты зять? Однако твоя малочисленна рать! Поэтому силой своей не кичись, Нам вызов бросая, не столь горячись! Наш вождь именитый, внушающий страх, ¹³⁵⁸⁰ Владыку любого повергнет во прах. Сдавайся, приди к нам с дружиною в стан — Ты к шаху отправишься с нами в Иран. Когда согласишься вождя посетить, С воинственным в переговоры вступить — Доволен ты будешь наградой своей: Получишь богатства, рабов и коней. В том благо твоё, именитый ездок! Ты видишь, для мира я сделал, что мог». Но хитрый Тежав отвечает на то: ¹³⁵⁹⁰ «Нет, витязь, мой стяг не повергнет никто. Здесь перстень и княжий престол мне даны, Мои здесь дружины, стада, скакуны. В горах и степях табуны без числа, [496] Слуг вдоволь — чем доля моя не светла? Сам царь Афрасьяб здесь опорою мне, У вас не увижу того и во сне. На рать не гляди, позабудь о числе, Гляди на меня, с булавою, в седле! Так стану разить, что отчаетесь вы, ¹³⁶⁰⁰ В своем нападенье раскаетесь вы!» Отцу-исполину Бижен говорит: «О витязь, чья слава по свету гремит, Герой прозорливый, краса, ездоков! Стареешь — ты в юности был не таков. Тежава тебе наставлять для чего? Участье и дружбу являть для чего? Не лучше ль извлечь нам отточенный меч, Сердца поражать, вражьи головы сечь!» Коня разогнал он, клич грянул, как гром, ¹³⁶¹⁰ И каждый помчался с копьем и мечом. На поле сражения пыль поднялась Такая, что небо укрылось от глаз. Как туча Бехмана, всё мрак поглотил, [497] Надвинулась ночь и не видно светил. Несётся, сияние солнца затмив, С дружиной своею воинственный Гив. Бойцов обгоняет летящий стрелой, Не знающий страха Бижен удалой. Навстречу спешит венценосный Тежав, ¹³⁶²⁰ Который и льва одолел бы, напав, С могучим Мерду и с Эрженгом лихим, [498] В бою насыщенье неведомо им. Но вскоре в воинственной схватке дружин Пал, насмерть сраженный, Эрженг-исполин; Две трети туранцев погибли в борьбе, В немилость попав к самовластной судьбе. И в бегство пустился Тежав-удалец, Вслед мчится Бижен, знаменитый боец, Ярясь и грозя занесенным копьём, ¹³⁶³⁰ Он сходен с ревущим, взъярённым слоном. Врага в поясницу Бижен поразил, Тежав от удара остался без сил, Но спасся: слегка отклониться он смог, Кольчуги румийской удар не рассёк. Бижен, без копья, богатырскую длань Простёр; словно тигр, налетевший на лань, Как ястреб, которым настигнут птенец, С Тежава сорвал драгоценный венец — Сверкающий дар Афрасьяба; с вождём ¹³⁶⁴⁰ Он был неразлучен и ночью и днём. До самого замка, до башен и стен Вслед недругу молнией мчится Бижен. Все ближе Тежав к крепостным воротам. Стоит Эспануй удручённая там. Сказала прекрасная, слёз не сдержав: «Где сила твоя, где дружина, Тежав? Ужели ты спину ко мне повернёшь, Ужели покинешь, с собой не возьмёшь? В добычу врагу не бросай, позади ¹³⁶⁵⁰ Меня на спине скакуна посади!» И жалость в Тежаве проснулась тогда, Лицо запылало огнём от стыда. Вверху Эспануй; витязь, по низу мчась, Ей стремя пустое подставил тотчас. Та, вихрем в седло за Тежавом вскочив И крепко руками его обхватив, С воителем вместе дорогой в Туран Помчалась как будто степной ураган. Несёт их вперед удалой жеребец, ¹³⁶⁶⁰ Но вот обессилели конь и боец, И молвит злосчастный: «Подруга-краса! Тяжёлую участь нам шлют небеса. Мой конь боевой изнемог; позади — Злой недруг, крутая тропа — впереди. Коль, Бог упаси, — нас догонит Бижен, Мне — смерть, а тебе угрожает лишь плен. Худого ты ждать не должна от него; Оставь же меня на коне одного». Спустилась с седла Эспануй; всё сильней ¹³⁶⁷⁰ Тоскуя, рыдая от жалости к ней, Погнал он коня к Афрасьябу один; Несётся вдогонку Бижен-исполин. При виде чудесной красы Эспануй, До пят ниспадающих мускусных струй, Коня осадил он и ту, что Тежав Покинул, в объятия бережно взяв, В седло усадил, и помчал он коня К стоянке бойцов, что есть мочи гоня. К шатру предводителя, счастлив и рад, ¹³⁶⁸⁰ Летит он; литавры навстречу гремят. Мол, с поля сраженья воинственный муж Вернулся — с добычею ценной к тому ж! Твердыню громить устремились потом Воители с Тусом, могучим вождём. Затем удальцы к табунам понеслись, Что вольно в равнинах Турана паслись. И всем удальцам по аркану дано, Как было в обычае ратном давно, И каждый арканом поймал скакуна, ¹³⁶⁹⁰ И снова дружина стройна и сильна. В твердыне Тежава, гневны и грозны, Воссели бойцы из иранской страны.

494

13556 В оригинале: «Предводитель — водяное чудовище (крокодил-н"aх"aнг) со знаменем в руке».

495

13571—13574 Здесь допущена перестановка стихов оригинала.

496

13593—13598 Тоже перестановка стихов.

497

13613 Туча Бехмена ("aбр-е б"aхм"aн), т. е. месяца Бехмен (январь-февраль) — солнечного персидского календаря (традиционное выражение).

498

13621 Мерду (м"aрдуй) и Эрженг — здесь имена витязей Турана.

[АФРАСЬЯБ УЗНАЕТ О НАБЕГЕ ТУСА И ЕГО ДРУЖИНЫ]

Меж тем изнемогший от горя Тежав, В слезах пред царем Афрасьябом представ, Рассказывал: «Тус к нам войною пришёл, С кимвалом, с литаврами войско привёл. Повергнут Плашан и немало других Воителей наших отважных, лихих. Сады и селенья дотла сожжены, ¹³⁷⁰⁰ Расхищены дерзко твои табуны». Той вестью недоброю царь потрясён, Раздумывать стал о спасении он. Пирану промолвил, сердит и суров: «Сказал я, скликай отовсюду бойцов! Что ж, лень помешала иль старость твоя, Иль медлил ты, умысел черный тая? Немало из близких моих полегло, Удача от нас отвратила чело. Теперь уж раздумывать больше нельзя; ¹³⁷¹⁰ Сам видишь: опасность нависла, грозя!» Вождь рати, готовясь исполнить приказ, Дворец Афрасьяба оставил тотчас. Клич кликнул воителям, им раздает Оружье и злато, готовясь в поход. Вот вывел из города рать исполин, Назначил места для вождей и дружин. На правом крыле был с Тежавом Барман: На тигра бы каждый накинул аркан! А левому вождь — Нестихен-удалец: ¹³⁷²⁰ Он львов поражает как будто овец! [499] Рев трубный раздался, и медный кимвал К походу туранское войско призвал. От копий, от стягов различных цветов Стал воздух лазорев, багрян и лилов. Широкую степь от реки до реки Заполнили кони, слоны и полки. В путь выступить войско торопит Пиран. Меж тем из дворца возглавлявший Туран Примчался. Проносится грозная рать, ¹³⁷³⁰ Чтоб воинов мог Афрасьяб сосчитать. Сто тысяч там было отважных бойцов, Мечом пробивающих сталь храбрецов. И радость наполнила душу царя, Венчанный напутствует богатыря: «О вождь, заверши ты победой поход, В далёкой дороге не ведай невзгод!» Громадою двинулась грозная рать: Ни степи, ни гор, ни реки не видать. Вождь отдал веленье: «Сверните с пути, ¹³⁷⁴⁰ Тропою кратчайшею должно идти. Пусть движутся в тайне глубокой пока Отважные, славные наши войска. Быть может, с громадою ратной смогу Нежданный удар нанести по врагу». Вождь опытный, муж прозорливый, вперёд Он тут же проворных лазутчиков шлёт. Ряды боевые велит он сомкнуть, К земле Геругерда пускается в путь. Вернулись лазутчики; войска глава ¹³⁷⁵⁰ Дивится, такие услышав слова: «Вождь рати иранской устроил привал. Приблизились мы, но не грянул кимвал. Пируя без устали, крепким вином Они опьяняются ночью и днём. Дозоров не ставят нигде верховых, Забыв про туранских мужей боевых». И тотчас Пиран именитых созвал, Им весть об иранцах поведав, сказал: «К победе мы не были ближе с тех пор, ¹³⁷⁶⁰ Как длится с Тураном воинственный спор».

499

13720 В оригинале: коджа шир буди беч"aнг"aш б"aре, т.е. «лев казался (бы) ягненком в его [могучих] руках».

[НОЧНОЕ НАПАДЕНИЕ ПИРАНА НА ИРАНЦЕВ]

Избрал из прославленных тех удальцов Разящих мечом тридцать тысяч бойцов. Помчалась, дождавшись полуночи, рать, Не дав барабанам и трубам звучать. К дружине иранской уж близок Пиран; Фарсангах в семи — неприятельский стан. Сначала бойцы к табунам понеслись, Что вольно в долинах Турана паслись. Немало они увели скакунов. ¹³⁷⁷⁰ Был жребий иранцев безмерно суров — У них неприятелем отнят успех. Сразив пастухов и табунщиков всех, Дружина к стоянке иранских мужей В ночи устремляется, тучи грозней. А в стане — звон чаш в многолюдном кругу; К пирующим долго ль подкрасться врагу? Хмельные, сидят, кушаки распустив, Лишь трезвы Гудерз и воинственный Гив. Клич грозный услышав и грохот секир, ¹³⁷⁸⁰ Гив тотчас покинул ликующий пир, У входа нашел боевого коня, Осёдлан скакун и на месте броня. Воитель, отвагой исполнясь, как лев, Доспехи царя Сиавуша надев, Сурово себя укорять принялся За то, что покою и сну предался. Воскликнул он: «Что это нынче со мной? Как мог я забыться порою ночной!» Стремительно витязь вскочил на коня, ¹³⁷⁹⁰ Помчался, его что есть мочи гоня. Пыль ратная тучей клубилась, но вмиг Он ставки вождя среди мрака достиг. «Встань! — молвит, — узнай о набеге ночном! Все шахское войско оковано сном». Затем с бычьеглавой своей булавой Помчался в отцовский шатёр боевой. Объехал весь стан, от бойца до вождя, Всех трезвых в пути торопливо будя. Бижена сурово корил: «Воевать ¹³⁸⁰⁰ Сюда мы пришли иль вино распивать?» Вкруг войска смыкается недругов цепь, Гул, выкрики, грохот наполнили степь. Хмельным головам не понять нипочём: Откуда вдруг хлынули стрелы дождём? Под ними земля холодна, а мечи [500] Над ними — как будто огонь горячи. Вот солнце над Львом, целый мир осветив, Всплывает. Взглянул опечаленный Гив И павших иранцев увидел ряды. ¹³⁸¹⁰ Погасло сиянье счастливой звезды. Гудерз оглянулся, душой омрачась: Все больше и больше врагов, что ни час. Иранцев лишь горсть, а навстречу, крича, Не войско идёт — муравьи, саранча. Глядит предводитель: в дружине своей Не видит воинственных богатырей. Изорваны стяги, повержен кимвал, А лица воителей — словно сандал. Отцы без сынов и сыны без отцов. ¹³⁸²⁰ Смешались, редеют ряды храбрецов. Таков он, сей быстро вертящийся свод: [501] То нежит, то сердце кручиною рвёт. Пришлось поневоле в смятенье бежать, Стан бросив, спасая разбитую рать. Где строй и литавры, и кладь, и обоз? Всё войско, что ветхая ткань, расползлось, Утка и основы лишилось. И тут Пришлось воротиться к реке Касеруд. Туранские всадники, вслед устремясь, ¹³⁸³⁰ За Тусом несутся, грозя и глумясь. И сзади по меди шеломов и лат Удары булав, словно ливень, стучат. Ирана бойцы, изнемогши в борьбе, Убежищем гору избрали себе. Печален и труден был путь беглецов, Покинули силы коней и бойцов. Измучены битвой и долгим путём, Спасительных склонов достигли потом. Уж Тусу туранская рать не страшна: ¹³⁸⁴⁰ Защитою стала бойцам крутизна. Тут каждый утраты считать принялся, И стоны мужей потрясли небеса. Нет счёта убитым, а кто не убит — Израненный, весь в перевязках, лежит. Нет княжеской ставки, престола, венца, В живых — ни коня, на ногах — ни бойца, Безлюдье и глушь. Обессилена рать, И некому раненым помощь подать. Сын плачет, скорбя по отцу своему, ¹³⁸⁵⁰ И раненых муки жгут сердце ему. От века обычай таков на земле: [502] Ты — рока игрушка. В таинственной мгле Всевластного лик неизменно сокрыт, Он грозно карает и щедро дарит. Стяжаньем одним поглощённый весь век, Постигнешь ли суть бытия, человек? Подумай, на что ты судьбой обречён: Из ветра родишься, — и в прах обращён... Дружины две трети в бою полегли, ¹³⁸⁶⁰ В борьбе уцелевшие — занемогли. Страдают, и некому их исцелить, Удел их — лишь слёзы кровавые лить. Вождь рати с тоски помутился в уме, Рассудок его заблудился во тьме. Гудерз обездолен: на старости лет Ни сына, ни внука, ни родичей нет... В печали мужи вкруг него собрались, Пути к избавленью искать принялись. И вот на вершине боец водворён, ¹³⁸⁷⁰ Чтоб зорко следил за противником он. И бодрствуя ходят дозоры везде, Надеясь помочь несказанной беде. Гудерз одному из иранских мужей В дорогу велел собираться скорей, Достигнув Ирана, царю рассказать Про всё, что творил возглавляющий рать; Об их пораженье в кровавой войне, О доле их злой на чужой стороне.

500

13805—13806 В оригинале дословно:

«Под хмельной головой — мягкая (н"aрм) подушка

Над головой — горячие (г"aрм) острие копья, меч и булава...».

501

13821—13822 Лирическая вставка (бейт) автора.

502

13851—13858 Лирическое отступление автора.

[КЕЙ-ХОСРОВ ОТЗЫВАЕТ ТУСА]

Хосрову известье посланец отвёз, ¹³⁸⁸⁰ Поведал, что счастие мглой облеклось. Как только услышал владыка о том, Гнев с горестью в сердце забили ключом. О брате кручина снедала его, И скорбь о мужах угнетала его. Пока в небесах не блеснула заря, Метался он, Туса кляня и коря. А утром, писца подозвав, усадил, Что в сердце кипело, пред мудрым излил. И вот уж готовы посланья: одно, ¹³⁸⁹⁰ Что скорби о брате и гнева полно, — Вождю Фериборзу, потомку царей, Другое — для доблестных богатырей. В начале послания превознесён Владыка вселенной, пространства, времён: «Во имя Зиждителя вечных светил, Создателя жизни, Подателя сил! Он шлет пораженье, дарит торжество, Удачи и горести — все от Него. Он сущего мира единый Творец, ¹³⁹⁰⁰ Слона и ноги муравьиной Творец. Он в силах душой и умом одарить, Величьем престол и венец озарить, Одно уничтожить, другое создать: Глядишь — одному ниспослал благодать, На плечи другого обрушил беду, Невзгоды и горе, и боль, и нужду. Повсюду рука провиденья, смотри — От тёмного праха до ясной зари... Тус войско возглавил под стягом Каве ¹³⁹¹⁰ И сорок с ним шло у дружин во главе Знатнейших мужей в золотых сапогах; В Туран я послал их, и что же? Во прах Пал первым мой брат. До скончания дней Не сыщешь в Иране подобных вождей! Уж нет молодого Форуда, увы, Опоры бойцов, именитых главы! Я горько оплакивал гибель отца, Кручине и скорби не видел конца, И вновь я в горниле неслыханных мук: ¹³⁹²⁰ Нет брата! Не знаю, кто враг мне, кто друг. Я сказывал Тусу: — К Черему свернуть Не вздумай, Келат, Сепидкух позабудь! Там с матерью властвует юный Форуд, Сын царский, он в битве отважен и лют. Увидя вдали незнакомую рать, Иранцев он сможет ли в ней распознать? Навстречу примчится, не сдастся в бою, И юную голову сложит свою. — Жаль мужа венчанного, полного сил, ¹³⁹³⁰ Которого Тус недостойный сгубил! Коль он предводителя саном владел И раньше — был чёрен Кавуса удел! В сражениях с недругом дремлет всегда, Зато уж за чашей горяч хоть куда! Чужда ему доблесть великих мужей, Да сгинет он с чёрной душою своей! Как только посланье прочтёшь, позабудь О пище и сне. Не колеблясь ничуть, Послушно исполни мой царский приказ ¹³⁹⁴⁰ И Туса ко мне отошли в тот же час. Сам войско веди в золотых сапогах, Неся кавеянское знамя в руках, С достойным, испытанным в битвах вождём Гудерзом советуйся ты обо всём. В походе страшись поддаваться вину, Страшись предаваться беспечному сну. Не будь торопливым: ты раненым дай Сперва исцелиться — потом нападай. Гив первым пусть витязем будет, ведь он ¹³⁹⁵⁰ Льву равен отвагой, борьбой закалён. Готовься к боям, снаряженье собрав; Не время теперь для пиров и забав». К письму приложили царёву печать; «В путь! — молвил посланцу владыка. — Скакать Ты должен без устали ночью и днём, Меняй на стоянках коня за конём». Исполнил веленье, и вот, наконец, К вождю Фериборзу примчался гонец. И вот у вождя Фериборза в руках ¹³⁹⁶⁰ Письмо, что послал именитому шах. Прочёл он посланье и Туса зовет, Гудерза и Гива, и всех воевод, Напомнил про то, что в походе стряслось, Про беды, что им испытать привелось, И после поведал им волю царя, Надеждою новой сердца озаря. [503] Унынье забыли Ирана сыны, Владыке Хосрову хвалы возданы. Вождя сапоги золотые и стяг, ¹³⁹⁷⁰ Слонов и кимвал, предводительства знак, Тус дал Фериборзу. И слышит весь стан: «Достойный достался достойному сан! Твоя да сияет победно звезда, О князь, торжествуй, благоденствуй всегда!» [504] Приветствовав так Фериборза-вождя, В путь выступил, родичей знатных ведя. Несётся, ни мига не медля в пути; Примчась, поспешил к властелину войти И низко склонился, но гневен, суров, ¹³⁹⁸⁰ На витязя даже не глянул Хосров; Он Туса хулою осыпал в сердцах, Унизил его, оскорбил при бойцах, Вскричав: «Ненавистный, бесстыдный злодей! Да будешь забыт меж достойных людей! Ужели гнев божий тебя не страшит, Не мучит пред славной дружиною стыд? Тебе я шелом повелителя дал, [505] Тебя против недруга биться послал, Сказал — не ходи на Черем! Но туда ¹³⁹⁹⁰ Пошел ты, мне дух омрачив навсегда! Ты против меня обратил свой клинок, На смерть Сиавушева сына обрёк, — Форуда, который повсюду воспет, Которому равных не видывал свет. Ведь целой дружины подобных тебе Он стоил один в богатырской борьбе! Ушёл ты в поход и с той самой поры Знал только веселье одно да пиры. Тебе бы не в городе быть, не в степи, ¹⁴⁰⁰⁰ А в доме безумных сидеть на цепи. Темно в голове недостойной твоей, Не место тебе средь иранских мужей! Твой род к Менучехру восходит, седа К тому же, о низкий, твоя борода — Не то палача бы призвал я, и меч Скосил бы презренную голову с плеч. Твоею темницей да станет твой дом, Один со своим оставайся стыдом!» Изгнал он вождя, заковать повелел, ¹⁴⁰¹⁰ Обрёк на безрадостный, горький удел.

503

13966 В оригинале уже известный нам образ: «Для мира новое дерево принесло плоды» (или покрылось листвой — зазеленело).

504

13974 В оригинале снова эпический стандарт: «Все время твое да будет Новрузом (весенним, праздничным, радостным)».

505

13987 В оригинале более определенно: «Царский [кеянский] венец и пояс дал я тебе», т. е. облек полнотою царских прав.

[ФЕРИБОРЗ ПРОСИТ ПЕРЕМИРИЯ У ПИРАНА]

В шеломе вождя Фериборз-исполин: И витязь могучий и царский он сын. Роххаму велит возглавляющий рать Отвагой и доблестью славу стяжать: К Пирану с тех круч неприступных сойти, Наказ передать и ответ привезти. Вождь молвит Роххаму: «Такие слова Да слышит дружины туранской глава: От века изменчив вертящийся свод — ¹⁴⁰²⁰ То благо, то зло посылает с высот. Посмотришь до неба вознёсся один, Другой изнемог от невзгод и кручин. В ночи нападать недостойно людей, К тому же могучих, верховных вождей. Захочешь сражаться — ответим войной, А если не хочешь — есть выход иной. На месяц войну отложить я готов, Чтоб зажили раны у наших бойцов». Повёз именитый, стремительно мчась, ¹⁴⁰³⁰ Вождя Фериборза письмо и наказ. Дозорные мигом схватили его, Кто он и откуда, спросили его. Ответ был: «Роххам я, иранский храбрец, Бестрепетный, бдительный, стойкий боец. Сюда Фериборзом, возглавившим рать, Я прислан Пирану наказ передать». И бурей наездник несется, и весть Пирану спешит слово в слово принесть: Роххам, сын Гудерза, явился, и сам ¹⁴⁰⁴⁰ С вождём повидаться желает Роххам. Велел пропустить предводитель посла, Учтивость являя, не делая зла, Посол сладкоустый примчался тотчас, Враждебного умысла втайне страшась. Роххама Пиран обласкал и почтил, И рядом с собой на престол посадил. Что вверено было — поведал Роххам, И внемлет Пиран Фериборза словам, И так отвечает на речи посла: ¹⁴⁰⁵⁰ «Припомните, ваша вина немала! В сраженье вы первыми двинули рать, Ваш Тус и не думал тогда выжидать. Как хищник, на нас налетел он тогда, И старых и малых губил без стыда, Жёг, грабил, а скольких убил храбрецов! Весь край на погибель обречь был готов. За это несете вы кару сейчас, Хотя и внезапно напали на нас. Но войско возглавлено ныне тобой — ¹⁴⁰⁶⁰ Мы просьбы твоей не отвергнем. Коль в бой Ты рвёшься — сраженья кровавого жди, На ратное поле дружину веди. А если готов к перемирию ты — Туранская рать не преступит черты. Весь месяц в покое пребудьте, а там Покинуть Туран подобало бы вам. Вы силы свои оцените трезвей, Вернитесь в пределы державы своей. Не то — беспощадно мы станем разить, ¹⁴⁰⁷⁰ Тогда уж отсрочки не вздумай просить!» И, как подобало, затем одаря, Назад отпускает он богатыря. Со скоростью той же Роххам, воротясь, Ответ Фериборзу вручает тотчас. И вождь, перемирию рад, приступил К трудам, не жалея ни рвенья, ни сил. Набитые туго раскрыл кошели, Запасы оружья тогда потекли К нему отовсюду. Доспехов собрать ¹⁴⁰⁸⁰ Немало успел, и построил он рать.