Флэшмен
Шрифт:
Около недели ушло на выработку соглашения с афганцами, и еще больше потребовалось на то, чтобы хотя бы наполовину подготовить армию и ее охвостье к походу. У меня, как у адъютанта Эльфи, было полно дел: я передавал его приказы, потом приказы, отменявшие предыдущие, выслушивал блеяние командующего и смешки Шелтона. Для себя я твердо решил одно: остальные как хотят, но Флэши должен достичь Индии. Продвижение армии будет задерживаться обозом, проблемами снабжения, провизии и экипировки, — проблема обещала достичь огромных размеров, и я не сомневался, что многим из наших не суждено увидеть Джелалабад, где укрепился Сэйл и где мы могли чувствовать себя в относительной безопасности. Так что я разыскал сержанта Хадсона, бывшего со мной в Могале. Парень был настолько же надежен, насколько и глуп. Я сказал, что мне нужно двенадцать отборных улан для формирования специального
— Это будет опасная работа, Флэшмен, — говорит он. — Боюсь, весь поход окажется кошмаром, а вы тем самым вообще ставите себя на острие удара.
— Не стоит хоронить нас раньше времени, сэр, — мужественно отвечаю я. — Мы прорвемся, да и в любом случае, нет такого афганца, который смог бы потягаться со мной.
— Ах, мой мальчик, — тут старый болван пустил слезу. — Мальчик мой! Так молод и так отважен! О, Англия! — говорит он, глядя в окно, — почему не бережешь ты самых лучших своих сынов! Да будет так, Флэшмен. И да хранит вас Бог.
Я предпочитал более солидные гарантии, поэтому приказал Хадсону упаковать в седельные мешки двойной запас провизии по сравнению с обычным — припасы обещали скоро закончиться, и я надеялся, что наш рывок произойдет до этого печального момента. Вдобавок к прекрасной белой кобыле, добытой у Акбара, я обзавелся для себя афганским пони — если одна лошадь падет, я пересяду на другую.
Это был минимум, необходимый для путешествия, теперь можно было подумать и о чем-то большем. Находясь в вынужденном заключении военного городка, я невесть сколько времени не был с женщиной, и аппетит мой все более разгорался. Как нарочно, в рождественскую неделю к нам прибыл из Индии курьер с почтой, среди прочих оказалось письмо от Элспет. Я узнал почерк, и сердце мое забилось. Однако, открыв письмо, я вздрогнул, поскольку оно начиналось фразой «Возлюбленный мой Гектор». Мне подумалось, черт побери, что она наставляет мне рога, и отправила письмо по ошибке. Но во второй строке упоминался Ахиллес, а в следующей — Аякс, и я понял, что она так обращается ко мне, величая меня эпитетами, которые находила уместными для препоясанного мечом паладина, ибо других не знала. Для склонных к романтике дам того времени это было распространенное явление: видеть в своих мужьях и возлюбленных греческих героев, а не развратников и пьяниц, которыми они по большей части являлись на самом деле. Впрочем, не берусь утверждать, что греческие герои были многим лучше, так что сравнение могло быть справедливым. В остальном письмо оказалось довольно стандартным, сообщало, что она и мой отец пребывают во здравии, что она так Одинока без своего Единственного Возлюбленного, что Считает Часы то моего Триумфального Возвращения из Жерла Орудия, и т. п. Одному господу известно, как молодые женщины представляют себе жизнь военных. Но дальше шло детальное описание, как она заключит меня в свои объятия и упокоит мои кудри на своей груди, и так далее (Элспет всегда была прямолинейна, гораздо более чем считалось допустимым для английской девушки). Воспоминания об этой самой груди и вдохновенных играх, которым мы предавались вместе, заставили меня буквально закипеть. Закрывая глаза, я представлял ее упругое, белое тело, а также тела Фетнаб и Жозетты, и, продолжая грезить в том же духе, я достиг вскоре такой стадии, что покусился бы даже на леди Сэйл, окажись она поблизости. Как бы то ни было, я положил глаз на особу помоложе — миссис Паркер, веселую женушку одного и капитанов Пятого Легкоконного. Он был серьезный, скучный малый, лет на двадцать старше ее, и любивший свою супругу так, как только мужчины среднего возраста любят молоденьких невест.
Бетти Паркер была недурна собой, для тех, кому нравятся пышки, но у нее были скверные зубы, и если бы окажись поблизости какая-нибудь афганка, я даже не взглянул бы на нее. Но поскольку Кабул был вне досягаемости, я сразу после рождественских праздников
Я видел, что нравлюсь ей, что было неудивительно для женщины, находящейся замужем за Паркером, и пользовался каждой возможностью во время вечеров у леди Сэйл — старый дракон продолжала держать дом открытым, стараясь показать, что если кто и упал духом, то точно не она, — чтобы перекинуться с Бетти и другими в мушку и прижаться к ней под столом коленом. Ее это, похоже, нисколько не смущало, и я решил зайти дальше: подкараулив ее одну, я потискал ее груди, выбрав момент, когда она совершенно не ожидала этого. Бетти подскочила и резко вздохнула, но вовсе не впала в истерику, так что я пришел к выводу, что дела идут хорошо, а обещают идти еще лучше.
Проблемой был Паркер. Нечего было и думать предпринимать что-либо, пока он в Кабуле, поскольку он опекал ее как наседка цыпленка. Но случай помог мне, как он помогает каждому, у кого есть голова на плечах, и благодаря этому случаю не прошло и пары дней, как мне удалось избавиться от назойливого супруга. Произошло это во время одной из тех бесконечных дискуссий в штабе Эльфи, где обсуждали все на свете, но не решали ничего. Между рассуждениями о том, что нашим солдатам не пристало носить на ногах обмотки, как это делают афганцы для защиты от мороза, и о том, какой корм надо взять с собой для своих гончих, Эльфи-бей вдруг вспомнил, что должен передать последние сведения о нашем отступлении Нотту в Кандагар. Будет лучше, заявил он, если генерал Нотт будет в деталях осведомлен о наших перемещениях, и Макензи, готовый, насколько я видел, вот-вот взорваться от нетерпения, подтвердил, что будет правильно, если одна половина британских войск в Афганистане будет иметь представление о действиях другой половины.
— Вот и замечательно, — с энтузиазмом, правда, быстро угасшим, сказал Эльфи. — Но кого же мы пошлем к Кандагар?
— Это должен быть отличный наездник, — говорит Мак.
— Нет-нет, — заявляет Эльфи, — это должен человек, на которого мы можем полностью положиться. Требуется опытный офицер, — и дальше он понес насчет зрелости и рассудительности, а Мак нетерпеливо барабанил пальцами по ремню.
Мне подумалось, что это шанс: как правило, я никогда не высказывал своего мнения, будучи самым младшим, да и не беря в голову всю эту чушь, но теперь попросил слова.
— Капитан Паркер — вот надежный офицер, — говорю я. — И так же хорошо держится в седле, как я.
— Не знаю, — протянул Мак. — Но если вы говорите, что он наездник, значит, так и есть. Ну, пусть будет Паркер, — говорит он Эльфи.
— Но вы же знаете, что он женат, — проворчал Эльфи. — Его супруга окажется лишена поддержки во время нашего похода в Индию, который обещает быть весьма нелегким. — Старый осел всегда был таким сентиментальным. — Она будет переживать за него…
— По дороге в Кандагар ему будет угрожать не большая опасность, чем в любом другом месте здесь, — парировал Мак. — И тем быстрее он будет ехать. Чем меньше влюбленных парочек пойдет с нами во время марша, тем лучше.
Мак, разумеется, был холостяком — одним из тех железных парней, которые женятся на службе, а медовый месяц проводят со строевым уставом пехоты и обернутым вокруг головы мокрым полотенцем. Но если он полагал, что, посылая Паркера уменьшит тем самым количество влюбленных парочек, то сильно заблуждался — я рассчитывал увеличить его.
Эльфи согласился, качая головой и ворча. Позже, выйдя с Маком из штаба, я вернулся к этому делу, выразив свои сожаления по поводу того, что назвал имя Паркера, поскольку забыл о его семейном положении.
— И ты туда же? — говорит Мак. — Неужто Эльфи заразил тебя своей болезнью: вникать во все, что не имеет значения и отбрасывать в сторону все важное? Позволь сказать тебе, Флэши: мы уже потратили столько времени, возясь с разной ерундой типа Паркера, гончих Эльфи или секретеров леди Макнотен, что будет большой удачей, если мы когда-нибудь увидим Джелалабад.
Он подошел ближе ко мне.
— Ты знаешь, сколько до него? Девяносто миль. Можешь себе представить, сколько времени займет у нас этот переход с нашей армией из четырнадцати тысяч человек, из которых только четверть строевые, а остальные — обуза из слуг и носильщиков-индусов, не говоря о женщинах и детях? А нам придется идти по колено в снегу, по самой неудобной местности на свете, на леденящем холоде. Да, парень, будь даже это армия из шотландских горцев, я и то сомневаюсь, управились бы мы за неделю. У нас это займет недели две, и это при удаче: если афганцы оставят нас в покое, если продукты и дрова не кончатся, или если Эльфи не прострелит себе другую ягодицу.