Фомо
Шрифт:
Толстяк вытащил из верхней панели два рычага, которые плавно спустились и со стуком остановились у его ног, превратившись в штурвал. Сверху наползли еще две панели, на которых он стал открывать крышечки и жать кнопочки, левой рукой в то же время почесывая свое колено. Я следил. Парень с кудрями и огромной картой, которая скрыла его под собой, высчитывал расстояния, координаты и время, а модник в твидовых брюках ковырялся зубочисткой в своих ровных, белоснежных зубах.
– А куда мне… – спросил я, но мотор тарелки резко загудел, и вопрос смялся в мощном
– Чего? – закричал толстяк, оборачиваясь ко мне и придерживая шлем, чтобы тот не свалился.
– Я спрашиваю, где… – рев еще резче прервал меня и оглушил басистым гудением.
– Чего ты хочешь, черт тебя раздери? – орал на меня толстяк, из-за чего его усы напоминали все ту же гусеницу, только теперь она куда-то спешила и дергалась еще резче.
– ДА Я ХОТЕЛ ПРОСТО… – орал я как мог, но все бестолку, шум был слишком силен, я и сам не слышал своего собственного крика.
– Чего ему надо!? – спросил, крича, толстяк у кудрявого парня, у которого почти не было подбородка, наклонившись к нему.
– Может, он хочет сесть? – предположил кудрявый парень, крича и шепелявя.
– Ты хочешь сесть? – заорал мне толстяк.
Я кивнул головой.
– Возьми вон за тем шкафом стул, он раскладывается, если нажать на спинку… Да, вот так. Садись! – орал он мне.
Я достал из-за шкафа этот тоненький пластиковый стул и, сидя на нем, чувствовал, что меня обманули. Смотря на экипированных в шлема, пристегнутых к креслам хозяевам тарелки, я представлял, как мы тронемся с места и я улечу назад, вылечу с той стороны тарелки, пробив своим телом корпус, и полечу вниз.
Последний переключатель был поднят, небольшая прозрачная крышечка распахнулась, и толстяк с силой ударил по кнопке кулаком. Тут же на экране шкала «сила удара» взлетела до показателя 637 кг.
– Уже лучше! – Воскликнул кудрявый парень без подбородка, шепелявя, и я заметил, как из его рта брызжут слюни.
– Все же весьма средне – лениво отозвался модник в твидовых брюках, заложив ногу на ногу.
– Хм – с довольной миной хмыкнул толстяк.
Собака моргнула.
А я сидел на стуле, какой хранится на кухнях миллионов человек, но не на кухне, а в летающей тарелке, которая готовится к взлету, и мне было не до их юмора.
– Можно мне какой-нибудь ремень? – жалобно застонал я, но никто не услышал.
– Все готовы? – голосом капитана пиратского судна осведомился толстяк.
– Да! – закричал парень без подбородка.
– Естественно – махнув рукой, сказал модник в твидовых брюках.
– Нет!!! – вопил я, тряся ногами и боясь встать с места.
Собака снова моргнула, мотнула головой, приведя язык в хаотичное движение, и улеглась на пол.
Вокруг стали зажигаться пучки энергии, пол затрясся, а на нем и мой стул, зажегся красный свет. Стало жарче. Я вжался в стул и смотрел перед собой, как линии света медленно вырисовываются перед тарелкой, и она медленно начинает двигаться, сходит с места, стартует. Ярчайший свет захлестнул кабину, очертания сидящих передо мной стирались, комната исчезала, разваливалась, опадала, как листья падают с деревьев. Все стало белоснежно белым.
Мы попали в поле. Вернее, я попал. Все остальные, даже слабоумная псина, исчезли, как и тарелка и мой раскладной стул. Я стоял по пояс в высокой рыжей траве, надо мной небо было совершенно белым, идеально белым. Ни оттенка голубизны – белее снега. В общем – очень белое. Я не чувствовал ветра, но трава плавно шевелилась, двигаясь подобно морским волнам.
Обернувшись, я увидел абсолютно черное лицо. Белоснежные белки глаз ярко выделялись на абсолютно поглощающем свет лице. Мощные скулы четко выделялись из квадратного лица, крупный нос размеренно вдыхал воздух.
За черным человеком, сгрудившись в кучу, неподвижно стояли слоны. Десяток слонов. Они наблюдали, как и черный человек – за мной, не отрывая взгляда. Я взглянул на свои руки, пощупал траву – все реально.
Черный человек обогнул меня, шурша травой, как бумагой, и встал позади меня, так что мне пришлось обернуться. Теперь он стоял ко мне полубоком и снова смотрел в глаза.
В его взгляде, спокойном и в то же время задумчивом, казалось, роются мысли, подозрение, недоверие. Он изучал меня, оценивал, раздумывал, смогу ли я постичь то, что он хочет поведать мне, какие секреты хочет мне открыть.
Наконец, он развернулся и зашагал по траве, не оборачиваясь, зная, что я пойду за ним. И я пошел. Рыжая трава, тонкая, сухая и хрупкая, шелестела под ногами. На горизонте я не видел ничего, лишь бесконечное поле, траву и небеса. За собой я услышал топот, и когда обернулся, оказалось, что слоны следуют за нами.
Черный человек ушел далеко вперед, но я все еще не терял его из вида. Его движения, как мне показалось, были зажатыми, руки он держал по швам вдоль тела, и с каждым шагом его плечи вздрагивали от напряжения.
Мы шли так очень долго. Я нагнал моего молчаливого путеводителя, а слоны продолжали идти за нами, не издавая ни звука, кроме шума приминаемой их толстыми ногами травы. Меня напрягала тишина. Пауза слишком затянулась, и я заговорил бы сам, если бы не услышал вдруг размеренно резкий голос черного человека.
– Что ты знаешь? – спросил он, не оборачиваясь, продолжая идти, уверенный, что я иду сзади и могу слышать его.
– Ничего, мне еще ничего не…
– Что ты знаешь о мире? – перебил он меня.
Я замялся. Никогда прежде вопрос этот не ставили так прямо, и я не знал, с чего начать и как ответить. Его голос повторял вопрос у меня в голове. Я слушал его снова и снова, и мне хотелось еще. Это был голос вождя, голос вселенной.
– О мире? – усмешка слетела с губ – Даже не знаю, с чего начать – признался я.
– Ты думаешь, что знаешь так много? – тем же тоном, не повышая голоса, спокойно спросил он, но фраза кольнула меня.
Что я знаю? Как можно ставить вопрос вот так? В голове все сразу разлетелось, как голуби на площади. Если бы меня спросили, во что я верю или на что надеюсь – я бы легко ответил, но…