Фомо
Шрифт:
По бокам вверху вились связки проводов, некоторые из них были обтянуты пластиком, другие прозрачные – по ним небольшие яркие, почти светящиеся шарики катились друг за другом.
Коридорчик, как оказалось, был круглым. Вместо пола лежала решетка, шагать по которой бесшумно было практически невозможно. И хотя я уже был на космическом корабле, из которого лишь один выход, а пробираться вглубь – значит точно встретиться и с хозяевами корабля – не смотря на все это я старался шагать как можно тише.
За поворотом оказались еще два поворота – один заворачивал в конце коридора, другой в его середине.
Я быстренько промчался мимо двери в середине и заглянул за угол – там все в точности повторялось: коридор, в конце поворот, в середине дверь. Я вернулся обратно и заглянул в окошко в двери. За ним было темно, приборная панель, утыканная кнопками, подсвечивалась снизу, как и кнопки. Некоторые из них тоже светились. Еще светились провода, по которым пробегали пучки энергии. Все остальное – тьма.
Взявшись за большой вентиль, я стал крутить его, чтобы открыть дверь. Чуть поскрипывая, он поддался. Вентиль выскользнул у меня из рук и дверь плавно и быстро распахнулась, тут же включился свет, и я насчитал три человеческие фигуры, в одно мгновение повернувшие ко мне свои лица.
Я застыл. Мы все застыли – все, кто был в этой маленькой комнатке с кучей кнопок, дисплеев и креслами. На меня смотрели четверо: высокий мужчина в твидовых брюках, лакированных блестящих туфлях и бежевом свитере, у него была старомодная прическа из 70-х и аккуратные усы; другой был в широких спортивных штанах синего цвета с белыми полосками, белой замаранной майке и с большущими усами, идущими в стороны от носа, а затем полосками падающие вниз, как домик с крышей; третий был худой, с растопыренными в стороны кудрявыми волосами, у него почти не было подбородка и поэтому верхняя губа ложилась на нижнюю, а глаза были широко распахнуты, он был очень худой, а пальцы, тонкие и длинные, застыли в воздухе.
Четвертой была лохматая псина с глазами, смотрящими в разные стороны, и высунутым языком. Когда она двигалась, ее язык продолжал висеть, как тряпка, и болтался из стороны в сторону.
Никто не говорил ни слова, момент затянулся до невозможности. Я тоже молчал, пока дверь медленно продолжала распахиваться все шире, потом ударилась о шкаф с какими-то приборами и так же медленно поползла обратно ко мне. Когда она совсем приблизилась, я ее легонько оттолкнул и она, еще какое-то время покачавшись, наконец, застыла.
– Это опять он? – спросил молодой парнишка без подбородка.
– Да – раздраженно ответил толстый усач, смотря прямо на меня и нахмурив брови – Он.
Молчание. Мужик в твидовых брюках потер себя по вискам и, тяжело вздохнув, сказал:
– Ну, давай еще раз.
Я осмотрелся. Если бы рядом был кто-то, чей недоуменный взгляд я мог бы… мог бы? Меня захлестнуло чувство дежа вю, мне показалось, что все, что происходит, случалось прежде. Как будто в глубоком сне я уже стоял на этой или же похожей кухне и думал о том же самом.
На столе я заметил не разогретые контейнеры с едой, и понял, что жутко голоден. С того момента, как мы уехали из кафе, прошло уже по меньшей мере
В гостиной моя жена качалась вместе с не моей женой взад-вперед, как в трансе, и я захотел сказать что-то не своей жене в утешение.
– Колесо Сансары крутится, и ваш муж… – говорил я ей, и все как будто во сне. Наверное, я просто устал.
Чтобы развеяться и побыть наедине с собой, я вышел на улицу. Но стоило лишь мне оглянуться на дом, который казался пустым, и мною в еще большей степени овладело это поганое чувство. Где я мог это видеть? Последний раз я был здесь несколько лет назад, когда мы готовились к пикнику. Помню, мы стояли с ныне усопшим и следили за мясом, пока жены и его странный сын-одиночка возились в доме, и он сказал одну странную вещь. Странно, что он сказал всего одну странную вещь, потому что обычно странным казалось, если он говорил не странные вещи.
В общем, когда мы поехали на этот пикник… Я тогда сказал ему, что его патлы… Черт, да что со мной? Никак не могу сосредоточиться.
Остановившись, я упер руку в бок и взглянул на звезды. Я сразу узнал большую медведицу – она единственная, кого я могу точно распознать среди всей этой хаотичной вселенной. Она – мой кусочек упорядоченности в огромной пустоте, которая вовсе не подчиняется никаким законам физики или тому подобного. Нет, она их создает.
Краем глаза я заметил свечение, пробивавшееся сквозь листву наверх. Не думал, что там есть жилые дома. Может, это смачная вечеринка? Или что-то другое?
Все казалось мне жутко знакомым. Где же я видел все это? В моей голове роились то ли воспоминания, то ли призрачные видения. Никогда я не ощущал дежа вю так сильно, как сейчас. Те самые огни, что сверкают вдалеке, над деревьями. Я не знал, я почувствовал, что там найду все ответы. А если не найду – я хотя бы узнаю, что там их нет.
Я несся сквозь густой лес, мимо чернеющих столов. Все заволок туман, и практически ничего не было видно, лишь на миг из этой вязкой консистенции выскакивали мне навстречу гигантские темные столбы, чтобы исчезнуть тут же за моей спиной.
Становилось темнее, а туман сгущался, заволакивая пространство. Я бежал, пока бежать было возможно, но чем дальше – тем неровнее становилась земля. Вдалеке я видел холодные огни свечения и какие-то проблески теплого, дрожащего света. Позже я различил небольшие кустики огня, пожирающего траву, сломанные ветки, поваленные стволы деревьев. Лес превратился в месиво.
Взглянув наверх, я увидел, что верхушки деревьев спилены, и заметил, что срез заметно снижался, пока не исчезал впереди, за туманом. И я снова побежал.
Во все это было чертовски тяжело поверить, но еще более странным было то, что чувство дежа вю не оставляло меня ни на секунду – оно не проходило. Как будто я сам бежал здесь когда-то. Но хуже всего было то, что я как будто знал, что ждет меня впереди.
Я вынырнул из чащи на открытое пространство и замер, осматривая причиненный лесу ущерб. Огромная борозда взрытой земли тянулась вперед, огонь линиями разгорался на земле, деревья были просто раскиданы, как спички, разорваны надвое, раскрошены в щепки. А там, впереди, маячили яркие огни.