Фонарщик
Шрифт:
Гроувс оглянулся на хмурых констеблей, железнодорожных полицейских и затаивших дыхание зевак. Предприимчивые мальчишки развернули на мостике торговлю.
— Прогоните этих чертенят, — резко сказал он. — И накройте тело. Это не… Музей восковых фигур.
На рассвете город накроют новости и в воздухе повиснет шепот. Конечно, прямо пропорционально возрастет его потенциальная слава, но вдруг он понял, что пытаться удержать подробности в каких-то приемлемых рамках так же бесполезно, как и ловить облако кувшином.
— Вы кебмен? — спросил он стоявшего рядом человека в белой фуражке.
— Я… да. — На голове у него была небольшая царапина, и он был явно не в себе.
— Откуда вы привезли убитого?
— Мистера Эйнсли?
— Где он сел?
— На… На Кокбёрн-стрнт.
— Кокбёрн-стрит? — Она шла от Уэверли-бридж, до нее можно было дойти пешком. — Он там живет?
— Да.
— Он нанял кеб?
— Мистер Эйнсли, — выговорил кебмен, — очень хорошо заплатил. Ему было важно, чтобы об этом никто не узнал.
— Не узнал? — Гроувс моргнул. — Что вы хотите сказать?
Кебмену не хватало воздуха.
— Меня подозвал слуга и направил к дому мистера Эйнсли… Мистер Эйнсли нырнул в кеб, как будто не хотел, чтобы его видели.
— При нем был билет второго класса в одну сторону до Лондона, сэр. На десятичасовой поезд, — вставил Прингл.
— Билет, — добавил сотрудник железной дороги, — сегодня же купил слуга.
Гроувс посмотрел на пустую дорогу:
— Поезд уже ушел?
— Точно так, сэр.
Гроувс сердито нахмурился:
— Кто позволил? В нем могли быть свидетели.
— Он уже отъехал, когда произошло убийство, сэр, — объяснил Прингл. — Очевидно, мистер Эйнсли заплатил, чтобы просидеть в кебе до самого последнего момента, сэр. Он велел сдать чемодан в багажное отделение, а сам хотел впрыгнуть в поезд после третьего свистка.
Гроувс вопросительно посмотрел на кебмена. Тот, сглотнув, кивнул:
— Он… он опустил шторки, забился в угол, чтобы его не было видно, и все ждал… этого свистка.
— Вы хотите сказать, что он мог выйти из кеба в любой момент, но сидел до отхода поезда?
— Кажется, он действительно старался, чтобы его не обнаружили, сэр, — предположил Прингл. — Загримированное лицо — это не все. Он не хотел показываться на людях. Не хотел, чтобы ему помешали уехать.
— …Чтобы не обнаружили, — мрачно размышлял Гроувс.
Эйнсли как будто прекрасно понимал, что его могут выследить и убить, даже на вокзале. Слышал, что случилось с другими, как будто понял, что может стать следующим, и запаниковал. Но никакие предосторожности не помогли ему избежать кровавой участи. Гроувс посмотрел на ручеек крови, вытекающий на платформу из-под накрывающей тело простыни.
— Вы видели, кто это сделал? — спросил он кебмена.
— Нет, сэр. — Кебмен нервно сглатывал.
— Вы не видели, как убийца убегал?
— Лошадь понесла.
Гроувс посмотрел вниз на дохлую гнедую:
— Эта лошадь?
Кебмен кивнул, снова сглотнул и, казалось, готов был зарыдать, или сблевать, или и то и другое. Прингл объяснил:
— Кебмен сошел как раз перед тем, как лошадь спрыгнула с платформы, сэр. Но он ничего не видел. Лошадь, очевидно, видела.
Лошадь валялась в собственных испражнениях, и Гроувс вспомнил волкодава, растерзанного смотрителя маяка.
— Кто-нибудь еще что-нибудь видел? — спросил он.
— Несколько человек находились поблизости, сэр, но было слишком поздно. — Прингл указал на небольшую группу неподалеку: ремонтный рабочий, прохожие, кебмены и человек, известный Гроувсу как отменный карманник («ЛОВКИЕ ПАЛЬЦЫ ДЖЕМА»).
— Мистер Кэрролл, — сказал инспектор, выбрав его, — вы все совершенствуете на пассажирах ваше ремесло?
— Я смотрел на проходящие поезда, — ухмыльнулся Джем Кэрролл.
Он уже немало отсидел в тюрьме и не очень трепетал перед законом.
— У вас острый глаз, Кэрролл.
— Это верно.
— Что вы видели?
— Трудно сказать, инспектор… — Он избрал типичную интонацию защиты. — Поезд запыхтел и отъехал. А потом вдруг раздался такой звук… ну какой бывает, когда пилят дерево, и на платформу, как мешок со шмотьем, вылетел человек.
— Вы видели убийцу?
— Краем глаза.
— И что?
Кэрролл колебался.
— Трудно сказать. Огромный — это все. Может быть, в плаще. Какую-то секунду его было видно ясно, как полную луну, а потом он исчез.
— Вы хотите сказать, что он растворился в воздухе? — спросил Гроувс, хотя это как раз полностью совпадало с тем, что ему уже было известно о способностях убийцы.
— Клянусь, инспектор.
Гроувс все-таки не вполне поверил карманнику — он, понятное дело, был прирожденным мастером наводить тень на плетень — и повернулся к остальным:
— Кто-нибудь разглядел убийцу?
Последовало робкое отрицательное покачивание головами.
— Вы хотите мне сказать, — Гроувс обрел твердость в том, что никому не верит, — будто на платформе главного железнодорожного вокзала города убили человека и никто этого не видел?
— Поезд только-только отъехал, — сказал ремонтный рабочий. — Все заволокло паром и дымом. И было жарко.
— Жарко? — На самом деле ночь была довольно холодной.