Фора хочет жить
Шрифт:
– Мне нужно полететь в Белушью Губу. – уверено заявила Рагнхилдер. – Мне необходимо получить ответы. И да…- молодая женщина прикусила губу и продолжила. – Я получила статус археолога. Записалась в группу антропологов и теперь имею необходимый доступ к свободному перемещению в целях программы «изучение и спасение вымирающих видов». – Рагнхилдер умолкла, ожидая дальнейшей реакции партнера. Дыхание у Форы изменилось, потяжелело и стало прерывистым. Мужчина желал скрыть свои волнение и недовольство, но это у него выходило плохо.
– Хорошо…- медленно выговорил художник, продолжая бороться с эмоциями. – Однако я не запрещаю тебе этого, только лишь потому…- Фора умолк и громко сглотнул сухость во рту.
– Я поняла. – нежно отозвалась преданная и чуткая спутница. – Вот поэтому, я и хочу побывать там, чтобы выяснить максимально все, что могут знать другие…То, что я и ты не можем сказать друг другу элементарного вслух, в глаза и в сердце, меня убивает не меньше чем если бы я это произнесла однажды.
– Как же это глупо. – мучительно протянул Фора выпрямляясь, он облокотился на мягкие подушки. –
– Конечно! – живо отреагировала Рагнхилдер и припала к шеи партнера, крепко обхватив его обеими руками. – А знаешь…А может и ты не бросишь меня?
– Что ты имеешь в виду. Я не собираюсь тебя бросать. Никогда.
– Полетели со мной. Сразу после выставки. Пожалуйста. Со мной. Тебе это будет полезно.
– Не уверен. – Фора нервно задышал, в ноге словно хитрая смертоносная змея скользнула боль и он вздрогнул. Теплая рука Рагнхилдер легла на травмированное колено, утешая, усмиряя ворвавшуюся боль.
– Ты подумай, а потом дашь ответ.
10
– Лишите человечество двух простых взаимопроистекающих друг из друга слов и посмотрите, каким будет это человечество. Бог есть любовь. Любовь есть проявление высшего начала, то есть Бога. Любовь это сильнейшее и самое важное, первоосновное проявление чистого естества Бога. – еще не совершенно старый монах с полуулыбкой на лице дружелюбно поглядывал на Рагнхилдер и смущенного неприветливого Фору. Старец был бодр духом, подвижен и внушал странное смешанное с отцовской теплотой и профессорским авторитетом чувство. – На протяжении всей истории, не раз правящие силы пытались искоренить духовенство во множестве стран. Задумайтесь почему? – старец улыбнулся и задорно провел кривым от остеохондроза пальцем по воздуху. – Китай, Советский Союз, Индия, Ирландия, Соединенные Выжившие Страны очень, очень много примеров того, когда Бога и нас, монахов, священников и богословов пытались уничтожить. Что равнозначно, вытеснению из человеческих сердец Бога. – старец сделал паузу и предложил гостям воды. Человек в оранжевых одеждах подал кувшин. В уютную теплую комнату вырезанную в скале вошел еще один человек в белых одеждах с черной с проседью бородой, черной повязкой на голове и присел рядом с говорившим. Они молча и учтиво кивнули друг другу после чего старец продолжил. – Мусульман вот например, несколько сотен лет ненавидели и всячески под псевдо провокациями, спланированными терактами изживали со свету. Нас православных расстреливали, сжигали и сажали в тюрьма.Громили наши храмы, кощунствовали над святыней и ссылали на самые отдаленные участки планеты рыть ямы, пытаясь сломить, уничтожить и превратить в животных, у которых нет ни души ни чувств, ни любви. – старец тяжело вздохнул. – И так можно сказать о многих представителей веры. Сколько было убито буддистов и даосистов, ламаистов и сикхов…И все только ради того, чтобы вычеркнуть из умов и сердец человеков одно простое, но столь важное чувство. Любовь. – старец улыбнулся так светло и мягко, что у Рагнхилдер заблестели глаза. – Милые мои братья и сестры…Без Бога жить невозможно. А следовательно и без любви…Вы наверное хотите знать зачем Объединенные Страны решились на столь странные меры? Это похвально…Однако, сердце наше скорбит о том, что сотворили сильные мужи мира сего…Да, несомненно, с беглой точки зрения, лишив человечества веры, правящие ныне, как бы решили навсегда вопрос войны. Духовной и межрасовой войны. Но это не совсем так, друзья мои. – старец наклонился испить воды, голос его столь живой и бодрый стал хриплым, но он продолжил. – Расовые и богоборческие войны были всегда, но топливо для столь мощного оружия, во все времена контролировалось сильными мира сего. Кто-то скажет, что это естественная кривая истории, что войны и катастрофы это естественный рычаг балансировки населения планеты. Но, друзья мои. Это просто удобная версия и не более того. Война и злоба есть корень и фундамент каждого человека. Уж так заложено природой. Ибо познав добро и зло, обрел человек и тленность и порок. И вот одним из этих пороков, есть непримиримая борьба и неисправимая жажда крови…Дабы установить один порядок, должно свергнуть старый. Так произошло и в нынешнем веке. Перебрав всевозможные варианты управления людьми, правительства стран прибегло к самому кардинальному, однако отнюдь не новому. – старец печально обвел взглядом присутствующих. – Если вы помните из уроков истории, сканирование сетчатки не привело к желаемому результату. Отпечатки пальцев, встроенные чипы в руках, шеях привели только к тотальному обезглавливанию, расчленению и всяческим зверским увечьям людей. Детонаторы не срабатывали, поисковые системы выдавали неточное место расположение тел, сканирование допускало сбои и в общем вы сами знаете к какому хаосу привели эти столетние эксперименты… Тогда правящие мужи, руководствуясь неугасимыми амбициями и ненавистью друг к другу, объявили последнюю, на данный час войну. Под лживыми лозунгами, трусливо и вероломно прикрываясь именами Бога, были запущены бомбы…- стрик умолк. В комнате послышались приглушенные неведомые гостям до селе звуки, толи мычание, толи причитания. Имам и брахман совершали совместную молитву, тихо-тихо, монотонно и утешительно звучали
– Я приношу извинения, старейший, однако согласитесь же! Воин больше нет! – не выдержав слащавый монолог, Фора осмелился вмешаться.
– Вы правы, мой друг. Войны нет уже более двух сот лет. Как и нет свободы. – добродушно улыбнулся старец. – А Бог, так возлюбив детей своих, что дал им полную свободу. Ущемление же любви и свободы, я имею в виду свободы выбора действий, принятие решений, не говоря о противоестественной смерти, есть ничто иное, как игра в Бога. И мир ли это? Нет, мой друг. Это та же самая война, то же преступление против человечества, которой упиваются сильные мира сего на протяжении всей истории. Только подана она, как впрочем, и всегда под искаженной добродетелью. Тот мир, в котором мы живем сейчас не меньшее зло, чем сотни лет назад. Поверьте мне, мой друг.
– Я с вами не согласен. – сухо пробормотал Фора.
– Это ваше право. Я лишь говорю вам о том, что убивать за слова Любовь и Бог, в меньшей степени ненормально.
– Они говорят, что без любви и веры в Бога, человеком легче управлять.
– по комнате полился сочный низкий голос бородатого мужчины. – Но, если они так боятся любви, почему они не внесли в кодировку запрещенные и более страшные слова, такие как смерть, ненависть, война, зависть, убийство? Это не удачная и весьма хитрая система правления. Односторонняя я бы сказал. Но мы полностью понять ее не в силах. Да и не зачем нам печься по замыслам чужих. Наша задача сохранить веру, ради спасения сердец ныне живущих.
– Какой прок от вашего убежища? – ухмыльнулся Фора не обращая внимания на осуждающий взгляд своей спутницы жизни. – Мне кажется, чтобы жить не обязательно на каждом углу выкрикивать запрещенное имя или как оглашенный твердить о своих чувствах. Простите, но то, что я испытываю к своей женщине, мне не обязательно облекать в слова. Это просто сочетание звуков и не более того! Я же могу делами подтвердить свое отношение к ней!
– Все ты верно говоришь, друг мой. – отозвался старец.
– Но суть не в возможности произносить или молчать. Мы не согласны с тем, что за такое простое и безобидное, важное и справедливое людей убивают. Как ты относишься к этому? Почему, человек, который просто желает возблагодарить Бога за прожитый день или помолиться Всевышнему о тяжбах своих не может сделать этого, ибо обречен на смерть?
– Я не думаю об этом вообще. Я просто живу и мирюсь с тем, что происходит с нами в данный момент. Я живу здесь и сейчас. Только и всего. Я родился и продолжаю быть. А почему и что с этой системой делать, не моего уровня задача. Я рад тому, что имею и собираюсь максимально долго быть с той, которую выбрал и получил. – Фора крепко сжал ладонь Рагнхилдер, которая выглядела странно. Ее мятного цвета глаза были полны слез, она дышала часто и молчала, периодически переводя взгляд со старца на партнера, осторожно рассматривая молчаливого худого бритого наголо человека в оранжевых одеждах, избегая напрямую смотреть на высокого бородатого мужчину в белом.
– Похвальное смирение. И это твой выбор. Нормальное и естественное желание жить. – густой голос имама снова заполнил комнату. – Не ты к нам пришел, но твоя женщина. Чего желает душа спутницы твоей? – бородатый мужчина обратился к Рагнхилдер, которая вздрогнула, не ожидая прямого обращения особенно со стороны пугающего ее мужчины.
– Вы слышали о зарождающемся движении? – робко спросила женщина.
– Это печалит наши сердца не меньше чем отсутствие Бога в ваших жизнях. – слабым голосом вдруг отозвался человек в оранжевых одеждах. – Братья мои не верят в перерождения. Однако это не мешает нам быть едиными в молитвах наших. Есть общая печаль и забота для нас – души людей, что во тьме. Но, что будет с теми, кто во имя очередной революции падет жертвой суицида? – в шершавых пальцах монаха постукивали четки, он так же сидел на полу, выпрямив спину, а его босые ноги были хитро сплетены меж собой. Монах слабо улыбнулся и продолжил. – Нет ничего священного в самоубийстве, даже во имя свободы. Не мы призываем к смерти, но люди выбирают свой путь…Если они думают, что иного пути для спасения нет, мы будем молиться о душах их пока остаются в нас силы.
– Как это удобно! – яростно вклинился в разговор Фора. – Вы сидите, ничего не делаете, нашептываете запрещенные словечки путникам только и всего! Потом эти люди наслушавшись ваших проповедей идут такие воспаленные и давай умирать за вашего небесного! Но вы ни причем! Вы же всегда в стороне! Что вам дело до всемирного контроля? О нет, мы посидим в стороне, а когда люди перемрут в очередной раз, мы такие просвещенные и милые вылезем из своего укрытия и научим всех как нужно жить и куда потом мы все попадем. Вот же устроились! – Рагнхилдер возмущенно пыталась пристыдить партнера, но Фора не обращал внимания на ее замечания. – И так по видимому было всегда. Вы уж простите, но видимо не зря вас запретили. И да! Вот еще, что…Удобно вам вещать обо всем этом. Вы же все рождены каким-то удивительнейшим образом без прошивки! Ведь так? Чего вам бояться? Но вот возникает вопрос…Как же так долго, сотни лет, вам удавалось скрываться от эмоционального контроля? Хм…Странно, как-то, что никто не нашел вас и не сдал. Хотя вот! Прилетай не хочу! Говори, слушай, общайся с вами! И ничего! Живы, здоровы себе. Живете в пещерках. Да людей дурите, не прошитые шарлатаны!