Фора хочет жить
Шрифт:
– По мне так обычный, спокойный цвет.
– Спокойный. – снова фыркнул Йогансон. – Фора, ты не понимаешь? Наверное, не понимаешь. Это такой хитрый цвет. Вот все его оттенки, вся его палитра, которая красуется в каждом уголке мира. Это фальшь! Это ложь. Может нам и рассказывают, что данный цвет, выбран Союзом Соединенных Выживших Стран специально, благодаря неумолимой работы международных психологов. Что этот цвет и его оттенки, обозначают безграничную энергию, провоцируют рост и развитие, благотворно влияют на психику человека и все в таком духе. Но это не только рост и спокойствие. Это заискивание. Это извиняющийся
– Что ты имеешь в виду?
– После двухсот летнего краха, после того как рукой человека было уничтожено практически все живое на земле, они решили таким способом извиниться перед природой. Мол, нам очень жаль. Но теперь! Мы все исправим и будем вечно чтить память о тебе! О как мы были не правы. Прости-прости! Мы увековечим свои новые коробки твоим цветом и наши правнуки будут всегда памятовать ошибки праотцев своих! Перед безжизненным взором твоим воцарится цвет твоей погибшей мантии! – Йогансон театрально размахивал руками пламенно произнося свою не лишенную агрессии речь.
– Гадость какая… А еще, Фора…Этот цвет, дополнительный рычаг управления. Управление человеческого подсознания. Окружив нас со всех сторон умиротворенными цветами, они, усыпляют наше сознание. Вот и все! Вот и весь секрет власти и цвета… И вовсе он не спокойный. Он меня конкретно раздражает.
– Я не перестаю удивляться, как тебя еще не заблокировали. – добродушно рассмеялся Фора.
– Я сам в шоке. – прокашлявшись согласился Йогансон. – Будет мне. Давай о чем-то другом. О будущих твоих картинах поговорим, что ли? А то гляди, вызовут меня на Фильтрацию Эмоций и все, потеряешь ты друга, а тебе без него никуда. – друзья весело переглянулись и продолжили свой разговор в более спокойной тональности.
4
В среду, спустя неделю, как Фора начал свою новую деятельность он встретился со своей давней знакомой Мейро. Это была высокая, как и все вокруг стройная, но не худощавая женщина средних лет с выразительными, светло малахитовыми глазами. Они устроились в своем привычном заведении «Брюхо Кита».
– Когда выставка, Фора? – дружелюбно спросила Мейро, играя со стаканом сока.
– Еще не знаю. Совсем рано назначать выставку. Мне предстоит много работать. – Фора мягко улыбнулся.
– Никогда бы не представила тебя художником. Это же надо! Но я рада. Правда. Очень хорошо. Пьем за тебя! – женщина подняла стакан и они повертели свои сосуды из стороны в стороны, после чего пригубив разные по наполнению напитки, опустили их на столик.
– А как ты? Все еще репортер? – Фора быстро выделил в меню желаемый набор капсул и протянул стилизованный на морской манер планшет подруге. Она сделала несколько пометок и посмотрела на собеседника.
– Да. Репортер. – в голосе женщины, мужчина уловил странную, но явную тревогу.
– Что-то меняется? – осторожно поинтересовался Фора.
– Многое. – односложно ответила подруга и лживо задорно подмигнула.
– В мастерской спроси еще раз. А пока, расскажи мне о Хельге.
– Я больше не поддерживаю с ней отношения. – Фора проигнорировал безапелляционное заявление о посещении посторонним его мастерской, так как за многие годы привык к сумасбродности подруги.
– Ой – ой! Значит, скоро тебя вызовут в центральный комитет Управления Семьи. – Мейро рассмеялась.
– Да. Встреча назначена на понедельник. – пожал плечами мужчина.
– Может ты еще успеешь восстановить связь или соединиться с новой подругой? – весело подтрунивала над другом женщина, разглядывая вошедшую в зал пару. – Вот посмотри. Будешь как они. С сияющим трилистником на груди. Подающий надежды и славный человек. Тебя повысят в ранге и через пять, шесть лет ты получишь почетный статус саммус виро! – женщина помпезно подняла стакан в воздух. Фора вынуждено улыбнулся и подержал стакан в воздухе не став пить за то, к чему не был готов.
– Нет, Мейро. Я не могу. Тем более сейчас. Мне нужно работать и воплотить то, что в моей голове. Иначе. – мужчина вяло вздохнул. – Мне сложно поддерживать желание оставаться в строю. Ты понимаешь?
– Абсолютно! – немедля выпалила красивая женщина, вытаскивая соломинку из пустого стакана. – Я совершенно понимаю тебя. Ты же знаешь. Я не могу, а может не хочу обрести партнера для законного соединения. Думаешь, зачем я выбрала профессию репортер? – женщина ослепительно улыбнулась, скрывая в глубоких глазах профессионально завуалированную печаль. – Нам разрешено в течении трех лет ни с кем не соединяться. При этом, не посещая каждые полгода этот нудный комитет УС… Свободные отношения или их полное отсутствие – плевать! Я же репортер. – женщина снова улыбнулась. На их столах оказались контейнеры с капсулами. – Что ты заказал? Мне захотелось хардфискур. Сто лет не ела сушенную треску. А еще древнее, не пила темный имбирный эль. Ммм…Как тебе?
– Не плохо. – Фора искренне рассмеялся, вспоминая последнюю их встречу, когда подруга выпила тройную капсулу эля. – У меня немного по изысканнее будет. – мужчина слегка смутился. – Кайстур хвалюр с соусом и двойным бреннивином. Может, ты тоже хочешь кайстур? Взять тебе? Или может кейстур хакарль? Что насчет акульего мяса? Все что хочешь! – засуетился Фора, но женщина взяла его за руку.
– Нет, спасибо. Правда, я не хочу. Мне от китового мяса дурно. К акулам я по особенному отношусь. Так, что. Нет. Спасибо. Особенно китовое мясо…Понимаешь. Оно…Тяжелое для меня.
– Уверена?
– Более чем. Но вот креветки мы с собой возьмем обязательно!!! – Мейро весело отправила капсулы в рот запив водой и оба собеседника погрузились в обоюдное молчание на некоторое время. Правда женщина в эйфории пробыла чуть больше Форы, возможно эль и правда, был для нее крепковат.
– Отлично себя чувствую! – внезапно сказала Мейро, так неожиданно и громко, что испугала не только друга, но и обратила на себя внимание рядом сидящих посетителей. – Ну, что? Пошли! Я готова смотреть картины! – неуверенным, но стремительным движением, женщина поднялась изо стола.
– Хорошо. – Фора замешкался и поднялся за ней.
– Креветки закажем по пути!
Мейро с интересом обошла квартиру друга. Войдя в мастерскую, женщина витиевато присвистнула.
– Ого! Я думала у тебя квартира поменьше будет.
– Я попросил комитет расширить пространство. Когда предоставил первичные отчеты, они согласились.
– Итак… Показывай, мастер! – Мейро походкой лыжника скользила к накрытому полотну. – А это еще, что? – указывая на расчерченные на полу линии и темно зеленые круги в них, спросила женщина.